Военная контрразведка от «Смерша» до контртеррористических операций
Шрифт:
— Но ведь какое-то творческое зерно прорастало в душе? Может, на фронте писали, в школе?
— Только думал, но не писал. Писать побаивался: образования нет. Потом преодолел этот барьер.
— Откуда у вас такая закаленная сталь в характере? Вы не согнулись перед цензурой, перед Главупром и ЦК. Ведь из «Момента истины», как вы в прошлый раз рассказывали, хотели две главы выбросить и сцену со Сталиным…
— Меня дед воспитывал. С малых лет. Он получил Крест на японской войне 1904 года, а с германской пришел полным Георгиевским кавалером. Мы жили в Подмосковье, в деревне. На всю
— Я помню, как вас заочно хотели принять в Союз писателей. На московском секретариате кто-то сказал: да у него всего две повестушки — «Иван» да «Зося», тут с пятью романами в очереди стоят…
— Мне передавали. Потом за меня хлопотали Щипачев, Соболев, Симонов, Бондарев, Смирнов.
— Сергей Сергеевич Смирнов дал в «Правде» большую рецензию на «Момент истины». По тем временам это было высшей похвалой.
— Он настойчивее всех звал меня в Союз писателей, но я так и не пошел. Мне неприятны были «живые классики», часто издающие собрания сочинений, которые пылились в библиотеках.
— Вы всей душой любили армию, в которой воевали и служили. А что вы думаете о современном воинстве?
— Переживаю за современную армию. На днях встретил на улице молоденького лейтенанта и хотел поставить его по команде «смирно»: патлатый, фуражка набекрень, брюки помяты, глаза с утра осоловелые…
— Но ведь хрестоматийный поручик Ржевский тоже с утра был слегка пьян и трех рублей у него не хватало…
— Тот легендарный поручик два раза в день, между прочим, брился и мундир на нем сидел идеально. А что касается трех рублей, то у нашего лейтенанта их не хватает не только с утра, но и в обед, и вечером. Офицеры обнищали. Это позор! Стесняются форму носить. Так и хочется крикнуть военному начальству: о долге и чести замолвите слово!
— Наши крутые радикалы через губу произносят слово «патриотизм», некоторые чиновники и губернаторы не хотят вставать при исполнении Гимна Отечества. Что вы на это скажете, дорогой Владимир Осипович?
— То, что я скажу, «Красная звезда» не напечатает. Давайте лучше чай пить, я заварю его по-маньчжурски.
— Последний стандартный вопрос: когда раскроем ваш новый роман?
— Он в основном готов. Подчищаю, убираю длинноты. Название сложилось: «Жизнь, иль ты приснилась мне?»
— Конечно, там будет война…
— И война, разведка и контрразведка, армия и современность. Десять лет этому отдано.
Юрий ГРИБОВ
На страже безопасности Советской державы
Ветераны вспоминают
Со Сталиным на борту
Эта командировка состоялась в июне 1949 года. К тому времени из Италии через Средиземное море в Севастополь был перегнан своим ходом небольшой штабной корабль, ранее принадлежавший немецкому гроссадмиралу Денницу. Командованием нашего Военно-морского флота и Министерством госбезопасности СССР было принято решение этот корабль переоборудовать и подготовить для обслуживания И. В. Сталина в период нахождения его в очередном отпуске
Передо мной была поставлена задача совместно с начальником особого отдела Черноморского флота генерал-майором Сысоевым сформировать команду корабля, подобрать надежного и высококлассного командира корабля. Всю эту работу предстояло завершить к 15 августа.
По прибытии в Севастополь я сразу включился в работу, принимал участие в личных беседах с отбираемыми людьми, а отобрать надо было более ста человек, контролировал ход проверки отобранных. Одновременно вместе с генералом Сысоевым подыскивал командира корабля в звании от капитана 3 ранга до капитана 1 ранга.
Капитан 3 ранга, под командой которого перегонялся корабль на Черноморский флот, вначале не рассматривался в качестве кандидата, поскольку его отец в 1938 году был осужден на 10 лет лагерей по ст. 58 ч. II. Но этот офицер прекрасно себя зарекомендовал при перегонке корабля в сложных погодных условиях, в штормах.
Изучив с генералом Сысоевым личные дела всех возможных кандидатов в командиры, мы не смогли выбрать лучшего.
Решили познакомиться поближе с капитаном 2 ранга, который годом ранее был командиром небольшого корабля, обслуживавшего И. В. Сталина во время отпуска. При встрече он довольно подробно и интересно рассказал, как ему довелось обслуживать руководителя государства. А потом снял флотскую фуражку и сказал: «Посмотрите, это тогда я стал седым». Причиной были огромная ответственность за порученное дело и постоянная тревога.
Он рассказал, что в один из дней, имея хороший прогноз погоды, они на маленьком суденышке вышли далеко в море. Внезапно изменилась погода, поднялся ветер, и они еле добрались до побережья. Когда подходили к причалу, шторм усилился и он, командир, никак не мог пришвартовать свою «шаланду», боялся аварии. При очередном заходе к нему подошел Сталин, положил руку на его плечо и сказал: «Давайте причаливать — что будет, то будет». Тогда он смелее двинул судно к причалу и прекрасно его пришвартовал. Сталин снял со своей руки часы и вручил их командиру. Офицер показал нам эти часы и тут же отказался от нашего предложения принять под свое командование новый корабль такого же назначения.
Время шло, а вопрос с подбором командира корабля не решался. Я склонялся к назначению на ответственную должность офицера, который перегонял корабль из Италии. Он был из семьи потомственных моряков, классный специалист, удивительно обаятельный и порядочный человек. Познакомился со следственным делом его отца и никакой реальной его вины не нашел. Составил об этом справку. С моим предложением согласились.
Как мне потом стало известно, отобранный нами командир понравился Сталину. Он прекрасно справлялся с ответственным поручением, досрочно получил очередное воинское звание и памятный подарок лично от Сталина. Выходит, мы не ошиблись.
В. ЛЕОНОВ
Не в золотишке дело
В мае 1961 года я был назначен старшим оперуполномоченным особого отдела КГБ при Совмине СССР по 55-й отдельной бригаде торпедных катеров Северного флота.
— Не все там ладно, — сказали мне тогда в комитете. — Готовьтесь, Михаил Васильевич, вместе с командованием разобраться, почему торпедные катера без конца выходят из строя. Кто-то ставит палки в колеса.
Крайний Север встретил неласково: холод, снег, лед. Но не это волновало меня — первый выход в море и сразу же отказы навигационных приборов.