Военные приключения. Выпуск 2
Шрифт:
Явка Яремчука с повинной не застала капитана Орлова врасплох, хотя и была неожиданной. Орлов понимал, что Огульский, желая ввести пограничников, да и не только их в заблуждение, предпримет какой-то хитрый шаг, отвлекающий маневр, но не предполагал, что главным действующим лицом в этом маневре будет Яремчук, давний и опытный связник банды. Коварство этого человека не подлежало сомнению, надеяться на его раскаяние не приходилось, поэтому ко всем его показаниям начальник заставы отнесся с недоверием. Но письмо жены Тамарова…
Можно, конечно, гадать, было ли это письмо написано под диктовку или нет, но то, что оно писалось ее рукой, было ясно и без
— Да, ее могли обмануть. Но заставить написать неправду ее нельзя!.. Поверьте, она писала это сознательно. Верила в каждое слово…
Капитан Орлов видел, как волновался Тамаров, перечитывая письмо жены, как не мог унять дрожь в руках, когда держал его и возвращал, понимал, какие противоречивые чувства он сейчас испытывал, но поддаваться эмоциям просто не имел права и потому заключил:
— Но обмануть все-таки могли. Именно это мы и должны сейчас учитывать, Сергей Николаевич…
Учли это обстоятельство не только на заставе. Вместе с тем не стали игнорировать показания Яремчука и письмо жены Тамарова. И дело тут было не только в том, что Яремчук на всех допросах клялся в своей правоте, а письмо подтверждало его версию. Замысел Огульского потому и таил в себе опасность, что его нельзя было не принимать во внимание, нельзя было просто так отбросить: железнодорожный мост был важным объектом. Были приняты все меры для его охраны, для чего, разумеется, потребовались силы, людские резервы, так необходимые в борьбе с бандой. Нельзя было игнорировать и указанный Яремчуком и женой Тамарова район местонахождения банды — туда тоже были направлены подразделения внутренних войск. Все это, конечно, распыляло силы, но другого выхода пока не было. Где в действительности находится банда Огульского, какой объект она наметила для уничтожения — этого наше командование еще не знало. Оттого и нервничало, оттого со всевозрастающим нетерпением ожидало вестей от Петра Ищенко. Это ожидание было тем более тревожным, что никто не мог поручиться за успех порученного ему сложного и рискованного задания. Ничто не гарантировало опытного чекиста от провала. Провал же мог стоить ему жизни и привел бы наверняка к ощутимым людским потерям при проведении планируемой операции, поскольку она проводилась бы фактически вслепую. На другую, тщательно и всесторонне подготовленную операцию, времени уже не было. Время сейчас играло на банду Огульского…
Бандиты встретили Петра Ищенко в указанном пойманным пограничниками агентом месте, неподалеку от старого замка. И пароль, выданный агентом, сделал свое дело. И все же везли Петра, как и когда-то жену Тамарова, с завязанными глазами и в разговоры с ним не вступали.
Повязка, понятно, мешала Петру, лишала его ориентировки, но, зная отлично местность вокруг замка, исходив весь этот район, что называется, вдоль и поперек, он примерно угадывал, по какой его дороге везут и куда. А когда прибыли на место, засек и время в пути…
Огульский принял Петра настороженно, с недоверием, но Петр другого приема и не ожидал, однако прикинулся обиженным, с людьми Огульского сразу же повел себя надменно, по-барски, сказал, что они плохо обучены, возле замка явно себя демаскировали и вообще, видно, с дисциплиной у них не налажено… Удар был нанесен точно, в самое больное место: Огульский ведь так гордился дисциплиной в банде. Потом, пропустив мимо ушей ответную реплику главаря, Петр потребовал от него выпроводить «лишних людей» из помещения
Сам не отличавшийся скромностью, привыкший командовать, Огульский весь кипел от такого с ним обращения, но, с другой стороны, зная повадки крупных агентов, ошеломленный напором Петра, невольно проникался к нему почтением, склонялся к мысли, что в канун больших событий в банду заброшена и «большая птица». Когда же Петр, не давая Огульскому опомниться, использовал сообщенный пойманным агентом код и передал по рации шифровку о своем прибытии, лицо главаря банды вытянулось и от напряжения покрылось потом: будет ли ответ? Рация молчала всего несколько минут, но для Петра они показались вечностью, хотя, в отличие от Огульского, он ничем не выдал своего волнения. Не выказал он своей радости и тогда, когда рация ответ приняла, отреагировал спокойно, будто иного и быть не могло:
— Во так, пан Владислав. Теперь — обедать! Я чертовски голоден!..
Верный своему девизу — подозревать всякого и до конца, — Огульский, однако, был на какое-то время обезоружен. А Петру Ищенко, который в его присутствии вышел на связь с одним из западных центров, именно это время и было сейчас до крайности необходимо. За обедом он сразу повел разговор об объекте нападения, причем не оставил главарю банды никаких шансов на обман.
— Центру, — сказал Петр, — не нужен второстепенный объект, не нужен ему и объект локального значения. Мои хозяева, а стало быть, и ваши, надеются, что вы избрали тот объект, с уничтожением которого будет выведена из строя система важного экономического значения…
— Такой объект и избран, — ответил Огульский. — Но я должен согласовать это с центром.
— Не надо! — тут же отрезал Петр. — Во-первых, центр доверяет вашему выбору. Во-вторых, разве вы не получили шифровку о моей роли в окончательном утверждении операции?..
Петр знал, что такая шифровка Огульскому была послана, причем имени агента в ней указано не было: им мог быть любой, кому первому удалось благополучно добраться до банды. Этот просчет западного разведцентра и использовало наше командование, забрасывая в логово бандитов чекиста.
— Шифровка мною получена, — виновато, понурив голову, ответил Огульский.
— Так чего же вы мне глупую проверку устраиваете? — облил главаря банды холодным, презрительным взглядом Петр. — Мы же с вами профессионалы, Огульский. Делаем одно, общее дело, и времени на фальшивую бдительность у нас нет! Вы меня поняли?
Огульский молча кивнул. Ему было не по себе от этого взгляда, которым он сам привык обливать своих подчиненных. Он вдруг вспомнил шефа львовского гестапо, который учил его «смотреть на своих жертв, как удав на кролика, подавлять их морально, прежде чем уничтожить физически». Огульский не знал, у кого учился посланный к нему агент, но вывод напрашивался сам собой: «школа у нас одна». Сделав такой вывод, он и не подозревал, что позволил тем самым одержать над собой чекисту психологическую победу, напротив, он, хотя ему и неприятно было ощутить себя на какой-то миг жертвой, почувствовал некоторое душевное успокоение: гость не только своей информированностью, но и поведением явно походил на «своего» человека…
Петр, конечно, не мог догадываться о своей победе, но он понял, что инициатива перешла в его руки и, не давая Огульскому передышки, потребовал от него назвать объект.
— Горская электростанция… — выдавил из себя главарь, уже не смея да и не очень желая противиться напору этой залетевшей в его стаю большой птицы, которая так решительно отбирала у него роль вожака…
— Ну, слушаю, слушаю! — чтобы не выдать своего волнения, в том же резком, приказном тоне сказал Петр. — Объясните свой выбор!