Воевода
Шрифт:
Все вновь.
Все с нуля.
И помощников хронически не хватало, как и людей в целом. Из-за чего дела тормозились настолько, насколько это было возможно. Даже несмотря на вливание денег и продавливание сложных вопросов. Так что Андрей в полной мере мог прочувствовать на себе проблемы, стоящие в полный рост перед Петром Алексеевичем. Только острее. Так как тот был Царем и обладал несравненно большими ресурсами и возможностями…
А время шло. И тучи над Андреем сгущались. Уже который год. И с каждым годом они становились все темнее и тяжелее. Теперь же парню вообще казалось, что
Вон Игнатия де Лойолу за меньшее арестовали в свое время, да допрашивали с особым пристрастием. Разве что до дыбы не дошло. Из-за чего он доминиканцев и не любил, ибо пострадал от них неслабо. А тут обвинения Вселенского собора, прямо говорящего, что Андрей демон. Это постановление стало бы финалом его судьбы прямо с ходу, если бы он перед этим не постарался. Да и потом…
Суть сгущающихся туч сводилась к масштабному, общему для всей державы конфликту интересов, фокусом которых стал Андрей. Выступая этакой визуализацией беды. Демон же.
С одной стороны, стоял Царь с его стремлением к централизации власти. До абсолютизма ему было как в пляс до Луны. Ведь на Руси в эти годы жила и здравствовала сословная монархия в полный рост. Причем по своей пагубности и вольности не сильно менее зловредная, чем у соседей в Литве. Так что Государь буквально хватался за каждый способ усилить свою власть любым способом. Где через увеличение собственного домена. Где через сакрализацию. Где через столкновение сильных группировок, дабы их взаимно ослабить. Ну и так далее. И Андрей с последователями для него, несмотря на всю риторику и прочие поступки, оставался просто «еще одной группировкой» в этой игре.
С другой стороны, поступки Андрея вынудили зашевелиться в обществе очень интересные и в целом прогрессивные силы. Прежде всего торгово-промышленный сегмент, точнее торгово-ремесленный, потому что промышленности на Руси по сути еще не существовало. Как купцов, так и ассоциированных с этим направлением бояр. Понятно, что некоторые из них вели себя безобразно. Другие осторожничали. Но все равно, для многих представителей этого направления Андрей стал важным духовным лидером. Этаким вариантом Мартина Лютера, выступая идеологической точкой сборки их интересов, идущих в лобовое противоречие с старыми методами хозяйствования и управления. Из-за чего, кстати, парень до сих пор и был на свободе. Без поддержки этих людей его давно бы сожрали.
С третьей стороны, тянули одеяло на себя те, кому приходило подвигаться и уступать. То есть, терять деньги и власть из-за начавшихся в стране достаточно масштабных изменений. Тут и часть иерархов церковных, имевших ранее обширные доходы с земельной и ремесленной деятельности. И аристократия, жившая за счет налогов за торговый транзит на бесчисленном количестве внутренних таможен. И просто реакционно настроенные люди, в том числе и по религиозным причинам. Демон же.
И вот у этой третьей стороны было пока
Что Андрей мог предложить этой третьей стороне для примирения или хотя бы снижения накала обстановки? По сути ничего. Он жил совершенно в иной парадигме. И не мог иначе. Так как, если бы он действовал по старинке, то ничего бы не добился. И, скорее всего, сгинул бы в первые год или застрял в подчиненном положении на всю жизнь. Для него прогресс являлся средством выживания.
Подкуп? Смешно. Эта масса недовольных была очень велика. И что решил бы подкуп, даже будь у него столько свободных ресурсов? Даже ключевых их активистов…
Вовлечь в свой бизнес? Еще смешнее. Он и так задыхался от перегруженности и нехватки человеческого ресурса. Поэтому ему были нужны сподвижники, а не балласт на кормовых паях, выступающие еще теми «якорями» в плане развития. Тем более, что бизнеса все равно не хватило бы не то, что для всех, но и даже для ключевых игроков третьего направления.
Отказаться от всего и пойти на попятную? Так это верное самоубийство. Ведь тогда он окажется не интересен второй группировке. Она прекратит его прикрывать. И его растерзают. За все хорошее по доброй памяти.
По сути своей выходило, что волей-неволей Андрей спровоцировал в России довольно интересные процессы. Марксисты бы назвали их буржуазной революцией. Ну такой, мягкой, вялой и относительно бескровной. Хотя, конечно, ситуация была шире, глубже и сложнее, не имея ничего общего с революцией. Но она была. Что и проявилось и в реформе церкви, и серьезном оживлении торговой аристократии, и в начале консервативной реакции на «весь этот беспредел». Из-за чего воевода оказался в фокусе как визуализация всего, что происходило в стране[4].
Что Андрей мог сделать реально?
Только одно — упорно идти вперед. Шаг за шагом реализуя поставленные перед ним задачи. И очень надеясь на то, что он успеет сделать новый шаг раньше, чем его противники обрушат глыбу на то место, где он стоял мгновение назад…
— Когда же это все закончится… — тихо-тихо прошептал Андрей. Практически беззвучно.
И сам себе ответил:
— Никогда.
От чего ему стало особенно больно и грустно.
Он был человеком другой эпохи. Он пытался встроиться в эту жизнь. Быть полезным окружающим. Да и вообще пытался стать хорошим человеком, стараясь при этом не убивать при этом других людей.
И что же?
Попытка выжить и сохранить собственное достоинство привела к прямому конфликту с десятником его отца. И в финале — кровь.
Дальше больше.
Каждый шаг. Каждый виток этой адской карусели повышал ставки и напряжения. Чтобы он не пытался делать — всюду он натыкался на противодействие весьма неприятных людей. И раз за разом ему приходилось доставать из ножен клинок. И проливать кровь. Кровь. Кровь. А потом ввязываться в очередную грязь… в лучшем случае, в грязь. Чаще субстанция была куда менее приятной.