Воеводы Ивана Грозного
Шрифт:
Никак.
Он выходит из нее, нимало не пострадав. От краткого ужасного периода, когда в стране бушевал опричный террор, сохранилось любопытное известие одного иноземца. А. Шлихтинг, немец, проживший несколько лет в Московском государстве и повидавший опричнину, писал об особом отношении Ивана Грозного к двум виднейшим боярам — князьям И.Д. Бельскому и И.Ф. Мстиславскому: «Если кто обвиняет перед тираном этих двух лиц, Бельского и Мстиславского, или намеревается клеветать на них, то тиран тотчас велит этому человеку замолчать, говоря так: „Я и эти двое составляем три московские столпа. На нас троих стоит вся держава“» [58] .
58
Шлихтинг А. Новое известие о России времени Ивана Грозного. Л, 1934. С. 23.
О
Князь по-прежнему, как и до опричнины, ходит на юг либо в чине первого воеводы большого полка, иными словами, главнокомандующего, либо вторым человеком в армии после Ивана Дмитриевича Бельского. Каждый год он на несколько месяцев отправляется в поход — к Коломне, Кашире, Серпухову — по «крымским вестям». В 1569-м крымцы приходили к Новосилю, стояли на посаде, но крепость не взяли. В 1570-м — новое нападение ограниченными силами. В сражении под Зарайском татар обращает в бегство воевода-опричник Хворостинин. До 1571 г. русская оборона на юге стоит нерушимо.
В роковом 71-м всё изменится. Страна содрогнется от боли, а судьба самого Мстиславского пойдет под откос. Но прежде этой роковой даты полководец пережил несколько кровавых лет благополучно, служил честно и не терял благорасположения царя. Чем это можно объяснить? Почему Иван Грозный полагался на верность Мстиславского, нимало не сомневаясь в ней? Редко кто из вельмож того времени удостаивался столь полного доверия. Те же князья Шуйские, например, хотя и служили на высоких постах, но любви государевой не снискали. А Иван Фёдорович ею пользовался, это очевидно.
В чем тут дело?
Причина кроется в давней истории. Она произошла за два с лишним десятилетия до начала опричнины. Однако в сознании Ивана IV эти события оставили огненный след. Государь не мог их забыть и, вероятно, не забыл до самой смерти.
В марте 1553 г. Иван IV тяжко заболел и готовился к смерти. Он даже написал завещание. Его наследник Дмитрий к тому времени был еще младенцем. Царь беспокоился за его судьбу: кто защитит сына после смерти отца? Дадут ли ему царствовать, или тишком уморят? Или, может быть, приведут на трон кого-то повзрослев, а малютку отправят в изгнание вместе с матерью? Иван Васильевич велел приводить служилых аристократов к крестному целованию на верность малолетнему наследнику. Но тут в людях встал мятеж. Кое-кто честно принял присягу на Дмитриево имя, кто-то не торопился делать это, а некоторые начали интриговать в пользу другого преемника — князя Владимира Андреевича Старицкого. Умирающий царь кричал со смертного одра, призывая сторонников к сплочению, но сам он ничего не мог сделать. Теперь всё решала верность окружающих вельмож. Таким образом, 1553-й год оказался наилучшей проверкой на верность, какую только можно себе представить: каждый проявил свои намерения сполна. Иван IV впоследствии выздоровел и строил отношения с окружающими аристократами, не выпуская из памяти устрашающего «шатания в людях» весной 1553-го. Но для князя Ивана Фёдоровича Мстиславского эта проверка закончилась удачно. Он целовал крест сыну больного государя, Дмитрию Ивановичу, первым. А потом безоговорочно поддержал дело царя во время «боярского мятежа». Впоследствии Мстиславский неизменно был верен ему в критических ситуациях, но, надо полагать, то первое испытание играло роль бесценной жемчужины в венце его доброй репутации.
С 1553 г. он входит в «Ближнюю думу» — малый совет при особе монарха, решавший все главнейшие дела в государстве.
Позднее, в опричные годы, Иван Грозный не трогал Мстиславского, поскольку точно знал: этот не предаст. Проверен.
До поры до времени не трогал…
Беда подкралась к полководцу с другой стороны.
Май 1571 г. С юга приходят дурные вести: крымский хан Девлет-Гирей «в силе тяжкой» двигается к переправам через Оку, жжет тульские посады. А русская армия готовится к отпору, пребывая в раздробленном состоянии. Значительная часть русских войск занята была в Ливонии, да и поредели полки Ивана IV после многолетней войны на два фронта. Командование вооруженными силами Московского государства децентрализовано: отдельные воеводы у опричного боевого корпуса, отдельные — у войск земщины. К тому же Московское государство ослаблено: страну терзает моровое поветрие, два года засухи привели к массовому голоду. Людей, которых можно поставить в строй, катастрофически не хватает…
Князь Мстиславский отправляется на юг в привычной должности первого воеводы полка правой руки при главнокомандующем — И.Д. Бельском. Армия расходится по позициям, ожидая, на каком направлении появится крымцы, чтобы броситься туда всей мощью.
Девлет-Гирей прорвался через
Татары оказываются на фланге, а потом и в тылу московских полков. Поэтому вместо сражения с крымцами происходит быстрое отступление к столице.
Царь с частью опричного корпуса бежит к Москве, оттуда к Александровой слободе, а из слободы — аж в Ростов. В ту несчастную весну все идет неудачно, все не работает, все происходит не по плану.
В отсутствие опричного корпуса земские воеводы попытались организовать оборону столицы. Им удалось собрать полки под Москвой незадолго до подхода Девлет-Гирея. Во главе земской рати стояли опытные и храбрые военачальники: князь Иван Дмитриевич Бельский (старший из воевод), князь Иван Фёдорович Мстиславский и князь Михаил Иванович Воротынский. Остатками опричного корпуса под Москвой руководил второй воевода передового полка князь Василий Иванович Темкин. Казалось, положение города небезнадежно. Бельский контратаковал татар и, видимо, добился успеха: по данным летописи, он «…выезжал против крымских людей за Москву реку на луг за болото и дело с ними делал» [59] , а по другим источникам, даже «забил» крымцев «за болото, за луг». Как видно, земская рать изготовилась драться до последнего. Вот уж, воистину, «отступать некуда, позади — Москва!»
59
Корецкий В.И. Соловецкий летописец конца XVI в. // Летописи и хроники. 1980 г. М.,1981. С. 237.
Земские полки стояли в Замоскворечье, широким полукругом от Якиманки до Таганки и Крутиц. Опричники встали севернее, за Неглинной. Острие татарских атак приходилось на полки Бельского и Мстиславского.
К сожалению, во время контратаки на татарское войско главнокомандующий князь Бельский получил ранение. Он был отвезен на свой двор. Его отсутствие, по мнению Р.Г. Скрынникова, внесло известную дезорганизацию в действия обороняющихся [60] .
Не сумев прорваться к центру города, Девлет-Гирей зажег предместья. Ветер быстро разнес пламя; Москва горела всего три или четыре часа, но выгорела дотла, «не осталось ни единые храмины», и даже стены оказались разрушены от чудовищного взрыва пороховых погребов. Армии некуда было спастись из огня, и она погибла вместе с городом, погибла сражаясь. От пожарного зноя умер боярин М.И. Вороной, был зарезан в давке князь Никита Петрович Шуйский. Главнокомандующего пожар застал на его дворе. Его попытались спасти от огня в погребе. Там он вместе с родней принял страшную смерть от нестерпимого жара…
60
Cкрынников Р.Г. Иван Грозный. М., 2002. С. 285.
На нем извелся и весь род князей Бельских.
Это был храбрый человек и хороший полководец. Бельский командовал нашими армиями с середины 1550-х гг. Иван Дмитриевич вместе с Иваном IV брал Полоцк. Князь был во главе русской армии и под Болховом… Что ж, как говорится в одном старом советском фильме, он сделал лучшую для военного карьеру — погиб за отечество.
Девлет-Гирей, ограбив южные посады столицы и подмосковные села, устремился назад. Перед ним простирались беззащитные приокские уезды, невиданно обогатившие захватчиков. Русскую столицу он не взял. Но после его прихода там уже нечего было брать.
Полки Бельского и Мстиславского оказались прижаты стеной пожара к Москве-реке, но Иван Федорович чудом уцелел. Он был настолько потрясен произошедшим, что в течение десяти дней не понимал, как ему доложить царю о страшной катастрофе. Трупы, заполнившие улицы Москвы, оставались непогребенными: никто не отдал приказа, чтобы об их захоронении позаботились… А может быть, воевода пострадал от ожогов и отлеживался, восстанавливая силы. Его имени нет в списке командного состава небольшого живого заслона, который выставили после ухода Девлет-Гирея, — хотя Мстиславский, оставшийся за старшего после кончины Бельского, обязан был его возглавить.