Воин сновидений
Шрифт:
– Так ведь чума! – пятясь еще больше, беспомощно крикнула Мэри Джейн, но ничего не слышащая толпа качнулась за ней – над головами взметнулись палки, орущие мальчишки уже выламывали камни из мостовой.
Нет, сестра у нее все-таки оглашенная, покрутила головой Лисбет. Нашла когда спорить!
– Сжечь ведьм… – заорала какая-то старуха и тут же захлебнулся воплем, забулькала, отплевываясь – подхватив опустевшую корзину, Лисбет нахлобучила ее крикунье на голову. Схватила сестру и, точно как давеча сама Мэри Джейн, поволокла за собой.
– Держи ведьм проклятых! – заорал проповедник. За спинами девушек тут
– Откройте! Ради Господа, откройте, помогите!
– Попалась, ведьма! – бегущий первым проповедник ухватил Мэри Джейн за волосы…
Внутри пекарни лязгнул засов… Коротко взвизгнув, Лисбет отскочила от распахнувшейся двери. Огромный, похожий на призрак старик с длинными нечесаными волосами и в грязной рубахе до пят вывалился из двери. Свет заходящего солнца упал на его лицо, освещая налитые темным гноем круглые чумные бубоны на голой шее. Истерически вопя от ужаса, толпа колыхнулась назад. Хрипло дыша и с трудом подволакивая ноги, старик проковылял к оцепеневшему проповеднику и вынул волосы Мэри Джейн из его пальцев. Шипя, как ошпаренный кот, и держа руку, к которой прикоснулся чумной, на весу, будто мечтая оторвать ее и выкинуть прочь, проповедник отскочил в сторону. Старик молча подхватил Мэри Джейн под мышки и толкнул в темный проем двери. Лисбет змейкой нырнула следом. На пороге старик оглянулся, обводя затихшую толпу грозным взглядом из-под кустистых бровей, и рыкнул:
– Ну? Кто сюда войти хочет?
Толпа шатнулась еще дальше… Помеченная красным чумным крестом дверь пекарни с грохотом захлопнулась. Старик-пекарь кинул в скобы толстый железный засов. В полутьме пекарни испуганно вздыхали и тихо шевелились – привыкнув к полумраку, Лисбет разглядела прячущееся под лестницей семейство старого пекаря.
Обессиленно всхлипывая, Мэри Джейн привалилась к двери и тут же отпрянула. По мореному дубу замолотили – пришедшая в себя толпа мстила за недавний страх, кидая в дверь камни. Потом в косяк ударили, как тараном.
– Отдай нам ведьм, пекарь! – прокричал с улицы проповедник. – Пока они не уморили чад твоих и домочадцев!
Под лестницей испуганно заплакали.
– А ну, цыц! – непонятно на кого – тех, кто на улице, или тех, кто в доме, – прикрикнул пекарь. – Вовсе одурели от страха люди! Заходите, девоньки, и ничего не бойтесь! Этой двери ни огонь, ни таран не страшен!
– Спасибо, господин пекарь! – всхлипнула Мэри Джейн.
– Отблагодаришь еще! – отмахнулся здоровенной, как его лопата для хлебов, ручищей старик. – Со мной, сама видишь, все кончено, разве помереть без боли, коли правда то, что люди про твои сонные отвары говорят, знахарка! Детей и внуков сбереги, их пока зараза не коснулась! – и он грозно поглядел на Мэри Джейн из-под кустистых бровей.
– Поглядим еще, кончено или нет, поборемся! – без страха подставляя плечо под тяжелую руку больного, сказала Мэри Джейн. – Вы еще мужчина хоть куда, рано себя
– Надо же! – хрипло рассмеялся больной, вместе с Мэри Джейн тяжело взбираясь по лестнице. – Так может, замуж за меня пойдешь?
– А и пойду! – весело откликнулась сестра и совсем другим тоном коротко кинула Лисбет: – Чего встала – не знаешь, что делать?
Лисбет обиженно поглядела им вслед – опять раскомандовалась! Влезла на сундук и поглядела в окошко над дверью, узкое, как крепостная бойница. Толпа не расходилась. Проповедник стоял спиной к дому и что-то говорил, яростно размахивая обеими руками. Девочке были видны лица людей – красные, злые. Лисбет тихонько шмыгнула носом и спрыгнула с сундука.
– Чего встали? – зло накинулась она на семейство пекаря. – Доставайте из сундуков самую новую, самую чистую одежу, а старую всю – в огонь! И нечего тут жаться друг к дружке – марш по разным комнатам, быстро!
Она перевела дух, сердито глядя вслед разбегающемуся семейству – вот уж глупые люди, сгрудились, так и норовят заразить друг друга!
А ведь права Мэри Джейн: накричишь на кого, власть свою покажешь, и самой не так страшно! Она еще раз глянула в окошко – стоят, проклятые! – и побежала по дому, стаскивая к погашенной печи толстые матрасы, соломенные циновки и старые суконные занавеси. Все, где могли гнездиться разносящие чуму блохи. Все в огонь да вымыть комнаты горячей – чтоб только рукам терпеть – водой, да обкурить серой, да…
В наваленной куче тряпья Лисбет почудилось шевеление. Мелькнула тень. Что-то прошмыгнуло, мелко цокая крохотными коготками. Лисбет замерла с очередной занавеской в руках, чувствуя, как сердце колотится в горле. Это брауни! Здешний домовой, сердится, что она разворошила его дом! Крысам сюда не пролезть, разве через печную трубу – вот глупая, надо было сразу огонь развести! Лисбет чиркнула кремешком, поднесла огонь к сложенным в печи дровам – те весело затрещали, озаряя пекарню багровыми бликами. Лисбет затолкала печке в пасть первую порцию тряпья, кашляя, разогнала удушливый дым, огляделась…
Толпа к ночи разойдется, да-да, обязательно, но даже если нет – в пекарне можно хоть год сидеть, вон муки сколько! Девочка приподняла тяжелую крышку мучного ларя…
Белая пыль брызнула ей в лицо. Изнутри выпрыгнула крыса! Вытянувшись, как иглой прошила груду тряпья насквозь и, вылетев с другой стороны, скрылась в жмущихся по углам тенях.
Крыса в доме! Надо найти ее и убить, прежде чем проведает Мэри Джейн! Лисбет заметалась по пекарне в поисках палки – да сестра ее со свету сживет похуже любой чумы!
– Ты слишком высоко ставишь свою сестру, девочка! – раздался шелестящий шепот. Мрак в углу качнулся, и из него выступила леди в черном. Шуршали по дощатому полу кружева нижней юбки, качались перья на широкополой шляпе, а закрывающая лицо вуаль вздувалась и опадала, словно леди тяжело дышала после долгого бега.
– М-миледи? Как вы сюда попали? – пролепетала Лисбет.
– Она всего лишь маленькая нахалка, твоя сестра, – не отвечая, продолжала дама. – Она грубо требовала меня открыть лицо, а ведь так не должно разговаривать со мной! – голос ее вдруг стал пронзительным и резким, как крысиный писк. – Но тебе, милой маленькой девочке, я могу показать! – затянутые в черные перчатки руки коснулись края вуали.