Воин
Шрифт:
— Оказывается, я буду получать не пятнадцать золотых в месяц, — сообщил я вербовщику, хмуро смотревшему на меня, — А всего десять, так как остальные вычитаются за одежду и еду. Также по этому контракту мне нужно заплатить сорок золотых, чтобы иметь возможность в любой момент покинуть службу. Кроме этого…
— Так ты будешь подписывать или нет? — спросил меня уже отчаявшийся воин.
А я подумал, что мне всё равно нужно будет пробыть там всего месяц, так что условия контракта для меня не имеют никакого смысла — делать военную карьеру я не собирался. Потому я просто нашёл в конце листка строчку со словами «Я, Алекс Эльф, согласен со всеми условиями…»
— Ты чего написал? Я же тебе сказал Кэльв, Алекс Кэльв! А ты меня Эльфом вписал. Давай, переписывай, глухая тетеря! — я пододвинул листок к нему.
— Эльф-Кэльв, какая разница? — зло ответил мне вербовщик. — Подписывай давай, не буду я на тебя ещё один лист тратить!
Видимо, обиделся на тетерю, подумал я и плюнул. Всего месяц, так зачем нервы трепать? Я вывел крупными латинскими буквами своё имя внизу контракта и поставил жирную точку. Я в нэте всегда так подписывался, вот теперь вспомнилось что-то… Вербовщик повеселел и бережно взял листок с контрактом, а взамен дал мне клочок, где было что-то нацарапано, что я даже и не сразу разобрал.
— Теперь ты должен по этому направлению прибыть в Ленец не позднее двух дней с этого момента и показаться тамошнему начальнику лагеря подготовки, а он уже определит, куда тебя направить. Понял? Ну и топай отсюдова!
Даже не став прощаться, я вышел наружу, не забыв свой свёрток с одеждой, подумав, что только недавно думал про тех, кто уходит служить в армию, что они либо кретины, либо добросовестные служаки. Так как служакой я не был, а добросовестности во мне было весьма незначительное количество, я с грустью подумал, что теперь по-любому стал кретином. И никакие оправдания мне здесь не помогут. Так что теперь я, плетясь к ночлежке, думал, как обрадую Алону тем, что нашёл себе работу…
Придя в гостиницу, я первым делом помылся в бочке, что стояла во дворе, а затем зашёл в комнату и переоделся в новую чистую одежду. Осмотрев себя, я признал, что мастер не зря требовал такие деньги. Все вещи были мне впору, сидели, как влитые, будто я в них родился. Выкинув свою рванину, я положил запасные шмотки в сумку и достал из неё не раз выручавшую меня карту, чтобы отыскать на ней город Ленец. К моему большому облегчению он обнаружился совсем близко от столицы — всего один дневной переход на запад. Спрятав карту, я задумался, почему же нельзя было устроить этот армейский лагерь в самой столице, но потом понял, что организаторы просто не предполагали, что я буду вербоваться именно здесь, иначе заранее перенесли бы его для моего большего удобства прямо под окна этой гостиницы. Вздохнув, я достал амулет. Шутка не удалась и моего настроения не подняла, ведь осознание того, что всё равно завтра придётся шлёпать по грязи, радости мне не доставляло.
Алона ответила почти сразу и, узнав о произошедшем, заявила, что я нашёл себе такую отсрочку на месяц, лишь бы не ехать к гномам. Мне понадобилось довольно долгое время, чтобы убедить её в обратном, после чего мы просто мило болтали о всяких пустяках, решив сегодня сделать в занятиях перерыв, потому что вчера Алона переколотила все доски и брёвна на своей тренировочной площадке, а новых ещё не принесли. Вот, что значит научить проказницу нескольким атакующим заклинаниям! Да и ладно, чем бы дитя не тешилось…
Закончив разговор, я немного сам поупражнялся в плетениях и задумался, а почему бы не встроить одно из них в одежду? Двойная выгода получится — и одежда дольше сохранится, и мне будет практика. Только вот какое же применить? Подумав немного, я остановился на защитном коконе и принялся раскладывать его на составляющие, чтобы потом придумать такое плетение, которое бы не окружало моё тело коконом, а наложилось бы на одежду. Конечно, было легче просто окружить себя коконом, включив туда все вещи, но долго поддерживать его — это глупый расход энергии, мне нужно было нечто иное. Проанализировав каждую часть плетения, я стал его преобразовывать, сохраняя общий принцип построения. Через два часа попыток и неудач, у меня вышло плетение, что при внедрении в одежду становится частью её ткани и делает её крепкой, влагонепроницаемой, но в то же время не делает её грубее. (Первые попытки превращали мою куртку в деталь подводного скафандра, что совсем не хотела сгибаться в рукавах). Принцип подпитки плетения я немного переработал и не зацикливал на себя, как вначале, а создал небольшой резерв, как в амулете, который можно будет легко восполнять.
В результате у меня получилось отличное плетение, которое укрепляло ткань одежды, не давало проникать влаге внутрь волокон и делая одежду более долговечной. Оно стоило затраченных на него усилий и одной моей рубашки, при первой попытке расползшейся на ниточки. Кроме того, это плетение забирало очень мало энергии, так как было слабеньким — ни арбалетный болт, ни стрелу оно не остановит, но зато грязь, которая будет прилипать ко мне в дороге, не потребует для своей очистки много сил и времени. Отложив его в своей памяти, я заснул.
На следующее утро я отдал последние деньги за завтрак и продукты в дорогу. Продуктами оказалась небольшой кусочек побелевшего сыра и краюха хлеба, на большее у меня финансов не хватило. Тщательно упаковав свои вещи, я взял свои сумки и закинул на плечо, рядом с луком, колечко с сафрусом я по обыкновению спрятал во внутренний карман. Выйдя на улицу, я с облегчением увидел, что дождик перестал моросить, хотя небо было ещё затянуто облаками. Да, у меня конечно влагонепроницаемая одежда, но всё же не люблю я дождь и сырость. Ну и что, могут же быть у меня слабости, подумал я, направляясь к западным воротам.
Через полчаса я попрощался со столицей и зашагал по дороге в Ленец. Первым делом я почувствовал, что дорога — это не мощёная улица, здесь царствовала грязь. Она налипала на сапоги, приставала к подошвам, а затем отваливалась большими кусками, она скользила под ногами и заставляла терять равновесие. Даже мои навыки не помогали, особенно в те моменты, когда грязь с яростным чавканьем пыталась оставить в своём теле мои сапоги. Пару раз запнувшись из-за этого и чуть не шлёпнувшись прямо посреди дороги, я решил сапоги снять и понёс их в руках.
Стало легче. Грязь уже не прилипала к ногам, но всё равно затрудняла передвижение. Чувствовалось, как будто шагаешь по пляжу с мелким песком, но в отличии от него, ногам в это время было холодно, мерзко и липко. С такими темпами до города за день я точно не доберусь, решил я и удвоил усилия. Получилось слабо, но зато на спине и сумках появилась грязь, неведомо как вылетавшая из-под моих ног. Плюнув на всё, я решил пробежаться, как на пенёчках в полосе препятствий, и до полудня отмахал довольно приличное расстояние, встречая по пути редких хмурых путников на лошадях. После нескольких часов бега я подумал, что это того не стоит и перешёл на шаг. Всё равно у меня ещё было полтора дня в запасе.