Воин

Бубела Олег Николаевич

Когда я почувствовал, что больше не выдержу, а мои руки начали дрожать как у алкоголика, я направил немного энергии в конечности, чтобы хоть немного снять усталость и притупить боль. Поначалу помогло, но затем мы перешли к полосе препятствий. Это был сущий кошмар! Вначале нужно было пробежать по маленьким пенёчкам, расположенным в хаотичном порядке, на которых можно было едва-едва поставить ступню. Ничего, решил я, и не по таким препятствиям бегал! И только навернувшись спиной с размаху на эти пенёчки, я с запозданием понял, что они не были закреплены.

Посмотрев на мастера и потерев ушибленную спину, я поставил все пеньки обратно и попытался пройти препятствие заново, сильно уменьшив скорость передвижения. Не помогло. Навернувшись во второй раз, я чуть не сломал себе ногу. В третий раз я переступал осторожно, стремясь выбрать пеньки, которые хотя бы не шатались, и с успехом достиг финиша. Дальше было проще — передо мной была обычная горизонтальная лестница с деревянными перекладинами, которую нужно было пройти на руках. Это я быстро, решил я, а потом подпрыгнул и попытался ухватиться за одну из перекладин. Это мне удалось, только я не учёл одного, что перекладина будет смазана какой-то скользкой дрянью. Руки мои соскользнули, и я рухнул на землю, не сумев вовремя сгруппироваться. Понюхав испачканные руки, я встал и повторил попытку.

На этот раз я держался изо всех сил, но меня хватило всего на четыре перекладины, затем одна рука соскользнула, и я опять очутился на земле. Зайдя сначала, я немного пошевелил практически бесчувственными пальцами, а затем подпрыгнул опять. Я сумел одолеть три перекладины, прежде чем почувствовал, что опять полечу на землю. Плюнув, я перекинул руку через перекладину и повис на локте. Так было значительно легче. Передохнув немного, а одолел ещё несколько перекладин, пока голос мастера не сказал мне:

— Достаточно, спускайся.

Я спрыгнул с лестницы и посмотрел дальше. Впереди было ещё множество препятствий. Такое чувство, что эта полоса уходила в бесконечность. Я пошёл дальше к верёвкам, растянутым на колышках на манер паутины, но мастер остановил меня и сообщил свой вердикт.

— Силы у тебя достаточно, а вот умения — как у ребёнка. Ловкости практически нет, зато смекалки достаточно для двоих, — усмехаясь, говорил он. — Тебе придётся много тренироваться под надзором моих старших учеников, прежде чем я стану учить тебя искусству рассветной школы. Сейчас всем разойтись на обед. Зар, возьмёшь его обучение на себя, кивнул он одному из учеников. Тот недовольно скривился, но не посмел ослушаться.

Мастер удалился к себе, а все ученики гурьбой отправились в столовую. Я последовал за ними, чувствуя, как болит натруженное тело, а все мышцы превратились в вату, что уже слабо воспринимала мои команды. И только громкие вопли желудка помогли мне добраться до столовой, где мне сунули тарелку каши, выглядевшей жутко и неаппетитно, как плов в грузинском ресторане. На вкус однако эта каша оказалась весьма приятной, поэтому я съел две порции, прежде чем ко мне подошёл Зар и недовольным голосом велел поднимать свою жирную ж… и следовать за ним. Я проглотил оскорбление и не стал возмущаться, пусть хоть в дерьме купает, лишь бы учил!

С ним мы отошли на тренировочную площадку, где он принялся надо мной форменным образом издеваться. Для начала заставил отжиматься на пальцах, потом велел взять в руки две длинных палки с грузиками на конце и водить ими из стороны в сторону, работая кистью. Когда палки стали выскальзывать у меня из рук, он заставил меня висеть на перекладине, поджимая ноги и тренируя пресс… Упражнениям не было конца. Вскоре я перестал соображать, сконцентрировав всё своё внимание только на том, чтобы не отключиться. Видя, что я не собираюсь сдаваться, Зар просто погнал меня вдоль забора, а сам побежал рядом, подбадривая меня:

— Шевели копытами, дохлый скунс! Пока десять кругов не сделаешь, не вздумай мне подыхать, улитка толстозадая!

Я и не знал, что школа оказывается такая большая. Пока я сделал один круг, я успел запыхаться, пожалеть что связался с этим обучением, проклясть всех, кто был к этому причастен… А потом я просто отключил сознание, механично и бездумно совершая однообразные движения, стараясь при этом не упасть на песок. Очнулся я только тогда, когда кто-то схватил меня за рубашку, сбивая с ритма. Пробежав по инерции ещё немного, я услышал:

— Да остановись ты уже, пятнадцатый круг пошёл! Стой!

А потом мои ноги заплелись, и я со всего размаху шлёпнулся в песок, пропахав его лицом, даже не имея сил, подставить руки. Задыхаясь, я отплёвывался от песка и думал, почему стало так темно в глазах. Не имея сил перевернуться, я просто слабо шевелился на песке, когда услышал надо мной голос мастера.

— Отнесите его в комнату!

Я почувствовал, что меня перевернули десятки рук, а затем подняли и понесли куда-то. Я рассматривал звёздное небо, и слабо удивлялся, что не заметил, как день пролетел.

— Упорный… — долетел до меня голос мастера. — Если не сдохнет, станет великим воином.

На улыбку у меня уже не было сил, поэтому я просто закрыл глаза и машинально стал залечивать своё тело, снимая напряжение с мышц, сращивая разрывы в тканях, удаляя мёртвые нити. Оказывается, если нить не может соединиться в месте разрыва, то она просто отмирает, а на её месте возникает небольшой отросток, который со временем превращается в новую нить или несколько нитей, которые стягивают область разрыва. Я стал искать эти новые нити в своём теле и помогать им быстрее формироваться, быстрее расти, и так увлёкся этим процессом, что не заметил, как меня внесли в мою комнату и оставили в ней, притворив дверь.

Закончив лечение, я открыл глаза и попытался подняться. Не с первой попытки, но мне это удалось. Всё тело было чужим и непослушным, на мои требования отвечало неохотно. Но я всё же заставил его найти в моей жилетке амулет и сжать его в кулаке. Несколько мгновений ничего не было, а потом в комнате раздался громкий голос Алоны.

— Алекс, ты куда пропал, почему не отвечаешь? — начала она закидывать меня вопросами.

Мой язык тоже не хотел двигаться, а горло пересохло, поэтому я не сразу смог ей ответить. Но когда я всё же хрипло сумел произнести «Привет, сестрёнка», то сразу же зашёлся в кашле. Пока я кашлял, Алона всё причитала: