Воин
Шрифт:
— Ты уже сам все решил, что нам делать.
Халев посмотрел вниз на равнину, где распространился огромный стан. Там, где были шатры колена Иуды, среди юношей шли учебные бои. Как только одна из сторон отступала, бой начинали заново.
— Ты хочешь покончить с этим?
— Здесь только драки, но где молитва?
— Драки? — Халев стиснул зубы. — Я заметил, что среди мальчишек Иуды, которые тренируются, куда меньше драк, чем в других племенах, которые с утра собирают манну, а потом только и делают, что отсиживают зад, занимаясь болтовней. А пустые разговоры ведут к
Иисус Навин криво усмехнулся.
— Но ты действуешь предвзято.
Внутри Халева все закипело.
— Предвзято?
— Да, ты уделяешь внимание только определенным людям.
Почему это Иисус Навин так нажимает на него? И почему не говорит прямо?
— К чему ты клонишь, Иисус Навин?
— Ты обучаешь сынов Иуды.
— Разумеется.
— Но есть и другие, с кем ты связан и кому ты предан.
Халев почувствовал, как кровь бросилась ему в лицо. Он что, имеет в виду его старые корни, Едом? Халев уставился на Иисуса Навина, его глаза сузились.
— Я предан только Господу, который сказал мне, что я войду в Обетованную землю. Когда придет этот день, я хочу, чтобы я и мои сыновья были готовы уничтожить что угодно и кого угодно, кто попытается помешать нам получить свое наследие.
Иисус Навин положил руку на плечо Халева.
— Но ты же еврей, мой друг. Сын Авраама и все евреи — твои братья.
— Зачем ты говоришь вокруг да около? Говори прямо, что у тебя на уме.
— У меня на уме все то же, что и у тебя. Да, мы должны готовиться к сражению. Но меня беспокоит то, как мы к нему готовимся. Какие-то разбросанные группы, разрозненные усилия. Это может закончиться тем, что мы начнем драться друг с другом, а не с врагами Господа.
Мечта ожила в сердце Халева. Он схватил Иисуса Навина за плечо.
— Тогда объедини нас!
— Это не в моих силах.
— Тогда поговори с Моисеем. Господь соединил вместе двенадцать колен и вывел их из Египта. Конечно, Он хочет, чтобы мы были одним народом, а не двенадцатью. Моисей тоже может обучать нас. Он вырос при египетском дворе, среди принцев. Его и учили то в основном военному делу — тактике, вооружению. А ты ближе к нему, чем его собственные сыновья. И ты достаточно близко общаешься с ним, чтобы задать такой вопрос.
— Ты хочешь, чтобы я стал бесцеремонным?
— Если ты не спросишь, то и не получишь ответ.
— А если он скажет «нет»?
Халев не хотел торопиться с ответом. Он посмотрел вниз на тысячи шатров. У каждого племени был свой флаг, свой стан, отделенный границей и не большим пространством от других.
— Посмотри на израильтян. Ты прав. Мы не едины в своих мыслях. Бог пытается объединить нас с помощью Закона — чтобы у всех нас был один ум, одно сердце и одно обетование. Мы не можем быть двенадцатью разрозненными племенами, которые просто ставят лагеря вокруг скинии. Мы должны стать одним народом в Господе! А у каждого народа есть своя армия. Давай создадим армию Господа. — Он посмотрел
— Поговори с Моисеем, Иисус Навин. Расскажи ему все, что у тебя на сердце и на уме. Странно, что ты до сих пор этого не сделал.
— Его дух обеспокоен, и он постоянно молится о людях.
— Людей надо чем-то занять, чтобы они не томились от безделья. Спроси! Ты же знаешь, что сделает Моисей.
— Он пойдет к Господу.
Халев радостно засмеялся:
— Правильно! — Он с силой хлопнул Иисуса Навина по спине. — И тогда мы узнаем, кто зажег этот огонь внутри нас — наша собственная гордость или же Дух Божий.
*
Годы текли медленно, израильтяне перемещались по пустыне с места на место. Один за другим поколение рабов умирало, а их дети подрастали. Семьи оставались сначала без отцов и матерей, потом умирали дяди и тети.
Постоянно кого-то теряли и оплакивали. Умирали близкие и друзья Халева. Первым был Завдий, потом Есром. Некоторые уходили ожесточенными и нераскаявшимися. Многие перед смертью горевали из-за собственного неверия и из-за того, что их детям приходится за это платить. Сын Завдия Хармий сидел теперь в собрании старейшин вместе с Халевом. Они стали хорошими, если не близкими, друзьями.
Когда Халев проходил среди шатров, люди его поколения всегда смотрели на него. Некоторые провожали взглядами, полными обиды, другие — горькой зависти, и лишь некоторые смотрели с уважением и приветствовали кивком головы.
Стан был в постоянном унынии — как из-за смерти родственников, так и из-за греха, который не дал им войти в Землю обетованную.
Куда бы Халев не направлялся, к нему сбегались мальчишки, которые хотели учиться воевать вместе с другими. Сначала он проверял их знание Закона.
— Недостаточно просто хотеть воевать, — отвечал он. — У каждого мужчины есть такое желание. Но сначала надо знать Того, Кто поведет тебя в эту битву.
— Моисей!
— И Иисус Навин!
Халев прекрасно знал, что оба вождя ответили бы в этом случае.
— Иди в свой шатер. Ты еще не готов. — Они приходили к нему с желанием воевать, но без веры и знаний. Ведь их главнокомандующим был Господь. Они должны подготовить свои сердца и ум для того, чтобы уметь следовать Его воле. Его воле, а не человеческой. И не его, Халева, воле.
Семьдесят старейшин умерли, их заменили люди более молодые, пожинавшие последствия грехов своих отцов. Они слушали советы Моисея и действовали по ним, и выбирали мудрых, любящих Господа мужей судить народ. Один за другим, бывшие рабы, выросшие в страхе перед фараоном, умирали, и их заменяли люди, выросшие в страхе перед Господом.
Стан двигался со слаженностью армии. Когда облако поднималось, поднимались и люди, часто до того, как зазвучит труба. День за днем, неделю за неделей, месяц за месяцем, год за годом они учились смотреть на Господа и следовать за Ним.