Воина миров. Второе пришествие
Шрифт:
Поначалу он даже мысленно не называл это «там». Но когда удалось добиться включения в состав отряда, готовившегося к высадке в Лондоне, он заметил перемены в нужную сторону в своем восприятии. По мере приближения даты отплытия он всеми силами укреплял решимость, стараясь вызывать в памяти моменты бегства и представлять иные варианты поведения в тех ситуациях. Но он знал, что настоящая работа начнется только тогда, когда окажется «там».
«Вот я и здесь. Смогу ли я скрыть свои мотивы? Криспин способен заметить мою неуверенность. Мне помогут только реальные действия, действительно полезные, решительные поступки. Только они будут толкать меня
Джек оглядел сидящих рядом солдат. Решимость и напряжение от ожидания встречи с неизвестным читались в их глазах, но расторопность и четкость, с которой они выполняли команды Криспина, говорила Джеку о том, что с такими товарищами можно сделать даже больше, чем намечено.
«Товарищами… Да, теперь они мои товарищи, теперь я — один из них, солдат партизанского отряда, а не актеришка, изображавший героев, не имея ни малейшего представления о реальном героизме. Это чудо, что удалось выжить, но теперь в моей жизни не будет места для чудес».
Прозвучала отрывистая команда. Два человека сорвались с мест, побежали распаковывать ящики с аппаратурой радиостанции. Следом еще два человека отправились туда, где инженеры без перерыва на отдых заканчивали вскрытие первого прохода из очистного резервуара наружу, в наземное помещение комплекса. Как только проход в вентиляционных решетках будет сделан, эти двое установят навесную антенну для связи с континентом.
Видя, что Криспин немного освободился, Джек решил обратиться к нему с просьбой. Он посчитал нужным проявить готовность к активным действиям, чтобы не давать повода усомниться в своей полезности для отряда.
— Господин майор, — сказал Джек и подождал, пока Криспин повернется. — Разрешите участвовать в первой вылазке на поверхность?
— Рветесь в бой? Я ценю это.
— Что еще нам остается?
— Вы штатский, но по практическому опыту превосходите любого из нас, мистер Ридл. Мне нужно, чтобы каждый мой солдат получил эти навыки.
— Вы же не собираетесь держать меня в этой бетонной яме, чтобы я вел занятия с вашими подчиненными? — Джек показал удивление, но он знал, что в отряде каждый человек на счету и должен иметь максимум полезных навыков. в ответе Криспина можно было не сомневаться.
— Я действительно планировал отправить вас в первой группе, чтобы вы приглядели за ребятами. Так мы увеличим шансы на успех. в разведку будут ходить все, по распорядку, небольшими группами.
«Все так и есть, — подумал Джек. — Но если я погибну в первой же вылазке, это не заставит Криспина свернуть операцию. Мы перешагнули через пролив и теперь должны прочно поставить ногу».
Глава 2
Иррат сидел на широком подоконнике и потрясенно рассматривал пейзаж за окнами своей комнаты. Прошло уже столько времени, а он все никак не мог привыкнуть к тому, что каждый раз обнаруживали за окном его глаза. Теплый Мир, казалось, делал все возможное, чтобы не дать ему освоиться. Новый день всегда приносил новые впечатления, они вытесняли предыдущие, и не было уверенности, что завтра все останется по-прежнему. Только одно он знал наверняка — на следующий день он опять заметит изменения в картине окружающего мира.
Виной всему осень. Теперь это понятие для него осязаемо, видимо, слышимо, обоняемо и неизменно вызывает восхищение.
К зданию, где теперь жил Иррат, примыкала кленовая роща. Поначалу он настороженно рассматривал крупные зеленые листья, колыхавшиеся на ветру, словно машущие ему ладони, но затем листва стала желтеть, и очень скоро пышные кроны загорелись ярко красным, заставляя Иррата воображать, что Теплый Мир так встречает его, дружелюбно меняя даже расцветку листьев растений. Словно природа сама знала, что нужно сделать, чтобы он успокоился.
А какое здесь небо! Когда он смотрел на него, задрав голову, в больших бледных глазах отражалась ярчайшая синева, какой он никогда прежде не видел. Зрачки становились похожими на те, которые он пару раз замечал у говоривших с ним людей. У его соплеменников не бывает таких глаз.
Когда его подняли на поверхность из темницы снаряда, переполненный ощущениями мозг отказался воспринять шквал новой информации, что обрушил на него окружающий мир. в полубредовом забытьи его протащили через развороченное поле, погрузили в какую-то трясучую, лязгающую и воющую машину, стоявшую на непонятных дисках, где он снова потерял сознание.
Очнулся в комнате с гладкими светлыми стенами и высоким потолком. Его привел в чувство яркий теплый солнечный луч, нарисовавший на обожженной щеке узор, перенесенный с ажурной ткани, что прикрывала широкое окно. Поначалу он испугался, что потерял слух, но потом, когда сделал попытку пошевелиться и услышал хруст простыней под собой, понял, что это помещение утонуло в тишине. с этого момента Теплый Мир начал неотвратимо изменять его представления о жизни.
«Земля. Они называют свой дом — Земля. Мать никогда не говорила об этом. Возможно, Амелия просто скрыла от нее это, не считая чем-то важным. а ведь как много может сказать название, данное людьми своему дому!»
Иррат решил больше никогда не произносить имя, данное родной планете предками, когда была утрачена свобода и надежда. Он полагал, что вычеркнув из памяти слово, заставит себя приглушить все ассоциации и воспоминания, которые не давали покоя и мешали сосредоточиться на цели миссии. Отказ от этого слова был чем-то вроде символической черты, от которой начинался путь к освобождению от рабства. Теперь он называл свою планету так, как называли обитатели Земли — Марс. Он спросил однажды, есть ли особый смысл, заложенный в это слово, но человек отказался отвечать. Иррат не умел разбираться в тонкостях мимики здешних людей, но интуиция подсказала, что не следует добиваться уточнений.
Да и как можно быстро разобраться в мимике, когда лица многих собеседников покрывает сетка глубоких морщин, при каждом движении меняющая выражение всего лица. Одно из самых потрясающих открытий, сделанных Ирратом в первые же дни. Блуждая взглядом по волнующемуся от ветра морю красных кленовых шапок, он еще раз вспомнил первую встречу с этим удивительным человеком, Доктором.
Деликатно постучав, как здесь принято, в комнату вошел маленький человечек странной наружности. Ростом он доходил Иррату до груди, открывая обзору гладкое блестящее пятно розовой кожи на макушке, обрамленное торчащими во все стороны белоснежными волосами. Половину лица занимала конструкция из проволоки и двух круглых стеклянных линз, искажающих изображение настолько, что прячущиеся за ними глаза можно разглядеть, только смотря прямо по линии взгляда. Глаза за стеклами казались такими огромными, что Иррат невольно задумался, как же необычно должны выглядеть его собственные глаза для этих людей. Как догадался Иррат чуть позже, этот прибор служил для усиления остроты зрения.