Воины Посейдона
Шрифт:
Командир отошёл в левое крыло мостика. Напряжённо думая о чём-то, снял фуражку, обнажив седую голову с аккуратным пробором. Задумчиво глядя на палубу, достал из кармана белоснежный носовой платок. Медленно протёр внутренний кожаный околыш фуражки.
На мостике воцарилась обстановка, схожая с той, в которой оказываются дети, находясь в одной комнате со строгим отцом, когда он раздражён или сердится. Никто громко не разговаривал, ходили тихо и не делали резких движений. Все, кто был на мостике, выжидательно поглядывали в сторону неподвижно стоявшего командира.
Убрав в карман носовой платок, командир задумчиво разглядывал военно-морскую кокарду на своей фуражке. Сноуп смотрел на неё так, как если бы он смотрел на самую дорогую и важную вещь в своей жизни, с которой ни при каких обстоятельствах не хотел бы расстаться. Вздохнув от каких-то своих мыслей, он аккуратно и бережно положил фуражку на столик рядом со стеклянной вазочкой. Вазочка была наполнена грецкими орехами – любимым лакомством командира.
Сноуп взял пару орехов и, зажав их в кулаке, открыл дверь с мостика на верхнюю палубу. Он вышел на воздух и сразу попал в тугую тёплую струю встречного тропического ветра, многократно усиленную полным ходом корабля. Вахтенный сигнальщик, стоявший у левого борта с биноклем у глаз, услышав, что кто-то вышел, повернул голову и вытянулся в струнку.
– Продолжайте наблюдение… – обронил Сноуп.
– Есть продолжать наблюдение! – Матрос снова поднёс бинокль к глазам.
Корабль шёл самым полным ходом, на который был способен. Командир стоял, широко расставив ноги, чуть наклонившись вперёд, сопротивляясь сильному океанскому ветру. Его тщательно зачёсанные седые волосы растрепались. Вглядываясь вдаль и дыша полной грудью, он с силой сдавил в кулаке орехи. Послышался хруст скорлупы, Сноуп раскрыл кулак. Один орех оказался гнилым, поэтому другой не раскололся. С вялым недовольством на лице Сноуп подставил ладонь ветру. Скорлупки треснувшего пустого ореха тут же сдул мощный порыв. Повертев в руках ставший бесполезным уцелевший орех, он хотел было вернуться и взять ещё один, но, передумав, вдруг резко развернулся и запустил его в морскую пучину.
Также как этот подхваченный ветром орех, к океанской бездне стремительно и неизбежно приближалась раскаленная сфера спускаемого аппарата. Со свистом и воем модуль с космонавтами на огромной скорости проходил плотные слои атмосферы. В капсуле царил полумрак, горели только лампочки аварийного освещения. На лицах космонавтов отразилось нечеловеческое напряжение. Бортинженер с нависшими гроздьями пота над бровями не оставлял попыток реанимировать вышедшее из строя оборудование спускаемого модуля, но все его усилия были тщетны. Вконец вымотанный Тобольцев, оторвавшись от пульта, упал в кресло и выдавил:
– Командир, температура в два раза выше нормы. Автоматика не запускается…
Муртазин с усилием дотянулся до плеча бортинженера, положил на него свою ладонь.
– Ничего, Лёня, отдохни… Время ещё есть. Попытаемся ещё раз… – проговорил он, тяжело дыша. Тобольцев в ответ как-то обреченно прикрыл веки и едва заметно кивнул.
Российская подводная лодка шла на глубине перископа. Она возвращалась с боевого дежурства от берегов Австралии. Автономное плавание подходило к концу, и лодка всплыла на перископную глубину для сеанса связи со штабом дивизиона. Командир лодки, пробираясь по лабиринтам узких проходов, направлялся в отсек секретной части.
Как только он вошёл, шифровальщик вскочил и протянул ему радиограмму. Пробежав её глазами, командир сорвал трубку внутреннего телефона. На командном пункте лодки зазвенел зуммер звонка. К трубке подошёл статный офицер с чёрными, как смоль, усами.
– Старший помощник… – Но командир не дал ему договорить, в трубке послышался его взволнованный, но твердый голос. Он быстро и четко отдавал распоряжения. Старпом, сдвинув брови, слушал очень внимательно, изредка кивая и что-то быстро записывая. Когда голос командира в трубке умолк, старпом выпрямился и громко ответил:
– Есть изменить курс и следовать в район поиска!
Старпом с треском воткнул в вертикальный держатель массивную трубку корабельного телефона.
В это же самое время в штабе авиабазы ВВС США другая рука давила на большую красную кнопку с надписью «Тревога». Над аэродромом разносился противный вой сирены. Пилоты дежурного звена, похватав гермошлемы, побежали к своим самолётам. Через короткое время рёв реактивных двигателей заполнил все пространство аэродрома. Несколько самолётов взлетели один за другим и, набирая высоту, стремительно понеслись к океану.
Командир звена вёл свою группу над морем. С высоты птичьего полёта он увидел шедший встречным курсом российский рыболовный траулер. По специальному каналу связи лётчик вступил в радиопереговоры с капитаном судна, передав ему уточнённые координаты поиска. Заложив вираж над судном, командир звена увидел, как траулер с креном на левый борт поворачивает, меняя курс.
Повторив манёвр командира, истребители-перехватчики повернули в сторону солнца и вскоре растворились в дымчатом мареве.
Американский самолёт радиоэлектронной разведки АВАКС приближался к району поиска. Молодой оператор, вглядываясь в круглый экран, пристально следил за показаниями радара. В верхней части экрана появилась слабая зеленоватая точка. Она медленно двигалась к центру, увеличиваясь в размерах и светясь всё ярче и ярче.
Оператор, сдёрнув наушники, радостно закричал:
– Есть! Это они!
Подскочивший офицер вперил взгляд на мерцающую точку. Сбоку на экране монитора побежали строчки идентификации цели, подтверждающие, что обнаруженный объект является спускаемым аппаратом. Через минуту все, кто сидел в салоне самолета за приборами, бросились обниматься и поздравлять друг друга. Но радость их была преждевременной…
Внутри капсулы температура достигла предельных значений. Все члены экипажа буквально взмокли в своих скафандрах. Трое из них, тяжело дыша, беспомощно переглядывались друг с другом, в то время как четвертый, Леонид Тобольцев, все ещё пытался что-то исправить. Время катастрофически таяло. Страшный свистящий гул сопровождал этот их, возможно, последний в жизни полёт.
Муртазин сквозь пелену пота, заливавшего глаза, посмотрел на высотомер.
– Лёня, пора раскрывать парашюты! – выкрикнул он бортинженеру. Тот, согнувшись в три погибели, колдовал над резервной системой торможения, пытаясь запустить её вручную. В условиях чудовищных перегрузок это сделать ему никак не удавалось. Время и высота неумолимо быстро уходили.