Воины Света. Тайна Кранга
Шрифт:
Нужный миг сам уведомил его.
— Огонь!
Не появилось никаких противоречащих предложений от инсектоидной половины его ума. Он почувствовал легкий крен поля своего тела, когда корабль сразу же выполнил сложный маневр, который запутает любой ответный огонь и в то же время позволит им разделаться с оставшимися вражескими судами. Без поля его бы превратило в желе.
Исчезновение с экрана гравитационного колодца сказало ему, что снаряд СККАМ попал в Аннский корабль, пронзив его защиту. В космосе безмолвно вспыхнул сильный взрыв. СККАМ был неспособен «почти попасть».
Сама по себе система СККАМ была модификацией КК-двигателя, тянувшего корабли большинства вышедших в космос рас. Когда встретились
Однако адаптация гравитационного двигателя в качестве оружия неотразимой силы была целиком транксийской новацией. Снаряды СККАМ являлись на самом деле термоядерными устройствами, насаженными на маленькие корабельные двигатели, за исключением того, что все их части, помимо тех, что требовали точки плавления свыше 2400 градусов, делались из сплава осмия. Используя собственный гравитационный колодец запускающего судна в качестве первоначальной движущей силы, снаряд отправлялся к цели, на заранее определенном безопасном расстоянии от корабля, включая собственный двигатель снаряда. Двигатель этот сразу же достигал преднамеренной перегрузки. Перегруженное силовое поле, уклониться от которому было невозможно, притягивалось к ближайшему гравитационному колодцу — в данном случае, к двигательной системе вражеского корабля. В паре с неуправляемой энергией термоядерной реакции два пересекающихся силовых поля двигателей неизменно ликвидировали всякие следы цели. И вражескому судну было бесполезно пытаться спастись, отключив свое собственное силовое поле, потому что оно могло пережить столкновение с небольшим полем снаряда, но еще не сконструировали корабли, способные выдержать без экрана силу термоядерного взрыва. А так как защитные экраны действовали от энергии позигравитационных двигателей…
Он почувствовал, как корабль снова накренился, на этот раз не так сильно. В диапазон эффективного удара влетела новая цель. Он опять выстрелил. Трузензюзекс предложил возражение четвертого уровня, а Бран парировал возражающим вето второго. Компьютер согласился с Браном и выпустил снаряд. Обе половины корабельного мозга были частично правы. В результате — новое попадание… Но только незначительное.
Аннское построение, казалось, заколебалось. Затем левая половина четырехгранника развалилась, когда корабли с этой стороны попытались противодействовать тревожной атаке на их фланг. Скорее всего, приказ рассеяться отдал Аннский командующий. Запертый в медленном неуклюжем десантном судне, он теперь уже, вероятно, начинал тревожиться за собственную драгоценную шкуру. Подбодренные этим нестратегическим шагом своих противников, туземные оборонительные силы набросились на сломанное построение с фронта, умножая если и не число уничтоженных, то сумятицу, и пытаясь отвлечь внимание Аннских боевых кораблей от своего неожиданного союзника.
Бран только что сделал третий выстрел — промах! — когда стингер сильно качнуло. Даже в защитном поле его с силой дернуло вперед. Свет мигнул, померк и погас, его заменил миг спустя жуткий синий свет аварийной системы. Он проверил свои приборы и передал обыденный доклад наверх.
— Тру, на этот раз двигатель сдох по-настоящему. Нам предстоит переходить на всего лишь свободный дрейф…
Он смолк. Типичный иронический ответ что-то запаздывал.
— Тру?
Репродуктор выдал в ответ только приглушенное шипение. Он несколько раз щелкнул ручкой переключателя. Тот, кажется, действовал.
— Тру? Да скажи ты что-нибудь, слизень! Старая улитка, термит, пьянчуга… Черт подери, скажи хоть что-нибудь!
С прекращением способности корабля вести бой в его кровеносную систему автоматически вспрыснули ГИП-противоядия. Слава Лимбу, автофельдшер все еще цел! Он чувствовал, как тяжело вытекает из него стремление убивать, заменяемое остающимся неясным привкусом и неизбежно следующей за боевыми действиями временной летаргией.
Одновременно ругаясь и плача, он начал бороться со своими ремнями. Он отключил силовое поле, не заботясь, что корабль может вдруг прыгнуть в боевом рывке и размазать его по всей переборке. Побагровев от усилий, он принялся перелезать через переломанные трубы и искрящиеся короткие замыкания наверх, где лежал на своей боевой кушетке Трузензюзекс. Его собственные мускулы отказывались повиноваться, и он проклинал свои руки, которые упорно соскальзывали с поручней, словно с влажной пеньки. Он и не представлял в утешающем состоянии гипноза, как сильно пострадало от повреждений маленькое судно. Повсюду плавали колеблющиеся волокна и разорванная обшивка, указывая на потерю набортной гравитации. Но стручок остался цел, и он мог дышать без кислородной маски.
Пост транкса был длинней и ниже, чем у него, поскольку рабочая поза инсектоида — лежать, распластавшись, лицом вверх. Поэтому первой встреченной Браном частью тела его напарника-мичмана оказалась сердцеобразная голова с блестящими многофасетчатыми составными глазами. Знакомое свечение в них померкло, но не исчезло. Он принялся бешено массировать участок над шейным сочленением, совершая операцию, призванную стимулировать открытую систему кровообращения транкса. Он продолжал делать это, несмотря на сверхнасыщенную влажность, застилавшую его глаза. Откинув голову назад, он по крайней мере заставил кровь из пореза на лбу временно поплыть назад.
— Тру! Брось, приятель! Двигайся, черт тебя подери! Встряхнись, сделай что-нибудь, черт возьми!
Трузензюзекс начал слабо шевелиться, под помогающими руками Брана запульсировало рвано и неровно шипение из дыхательных спикул.
— Мммффф! Оооо! Друг мой, сим я уведомляю всех без исключения, что удар по черепу решительно не способствует ученым размышлениям! Пожалуйста, немного ниже и правей — зудит именно там. Увы, боюсь, что я получил приступ головной боли.
Он медленно поднял иструку к голове, и Бран увидел, где сильно ударил высвободившийся откуда-то штырь, после того, как спало силовое поле тела! По лазурному экзоскелету инсектоида протянулась уродливая темная полоса. Организм транксов отличался исключительной крепостью, но также и большой уязвимостью к глубоким порезам и проколам из-за их открытой системы кровообращения. Когда их доспех цел, они практически неуязвимы, намного больше, чем их человеческие коллеги. Тот же самый удар, вероятно, разбил бы Брану череп, как яичную скорлупу. Огромные глаза обратили взгляд к нему.
— Брат-по-кораблю, я замечаю в углах твоих окуляров легкое выпадение осадков, отличающихся по составу от жидкости, что даже сейчас сочится из твоей головы. Я понимаю значение такой продукции и заверяю тебя, что в этом нет необходимости. Помимо повреждений моей безукоризненной неотразимой красоты, со мной совершенно все в порядке… Как мне кажется.
— Мне, между прочим, приходит в голову, что мы оба чересчур долго остаемся в живых. Так как я, похоже, временно ни на что не способен, то бы оценил, если бы ты прекратил свой дождь-на-лице, вернулся на свой пост и выяснил, что именно там, черт возьми, происходит!