Воительница Морены
Шрифт:
Глеб посмотрел на часы. Встал со скамейки. Наверное, компания уже потеряла его. Нужно вернуться в ангар. Вертолет скоро будет готов.
В ангаре были все, и Генка тоже. Они дружно сидели рядком и слушали Вэла. Он негромко играл на гитаре что-то испанское. Генка, зажав сигарету в зубах, хлопал по ящику ладонями в такт мелодии.
– Бить по ящику с динамитом и при этом курить – это вершина храбрости, Гена, – громко сказал Глеб. – Мы не такие отважные, ты ребят пожалей!
Генка замер. Вскочил с ящика и уставился
– Что бы вы без нас с Глебом делали! – деловито сказал он. – Вот что значит подхватить шутку…
Но Глеб уже не слушал его. Он глядел на вертолет. От него к ангару бежал пилот. Глеб пошел навстречу. Летчик что-то сказал и вернулся к площадке. Клюев зашел в ангар.
– Подъем! Вертушка готова. Рюкзаки, телефоны и прочие вещи просьба не забывать.
Инга шагала по летному полю, ощущая беспокойство. Ей все отчетливей казалось, что все они стали участниками какого-то реалити-шоу, смысл которого знает только Глеб.
Когда они подошли к вертолету, винт уже вовсю раскручивался.
– Ой, мамочки! – попятилась Юлька, рукой придерживая вздувшуюся на груди блузку.
– Ну, Юль, ты чего? Не бойся, – успокоил ее Игнат. Юлька пригнулась и быстро юркнула внутрь. За ней зашли остальные. Инга видела, что Глеб продолжает играть роль командира. Он немного постоял, внимательно высматривая что-то на поле, шагнул одной ногой в салон, оглянулся, окинув взглядом оставленный ими ангар.
– Все здесь? – спросил он, хотя это было очевидно. – Окей! – Клюев закрыл дверь, и шум двигателей сразу стих.
– Когда взлетаем? – спросила Юлька и посмотрела в иллюминатор. – Вау, да мы уже летим!
Никто из компании, за исключением Глеба и Березиной, раньше не летал на вертолете. Даже Игнат. Глеб, понятное дело, сопровождал иногда отца, а Инга на съемках в Голливуде не только летала на военном вертолете, но и висела под ним на тросе. Все притихли, прислушиваясь к новым ощущениям.
– Это тоже иномарка, как самолет? – спросил Вэл, одобрительно разглядывая салон, гораздо меньший, чем в «Хоукере», но не уступающий в роскошном дизайне.
Глеб кивнул на Игната.
– Вот он лучше разбирается, хоть и гуманитарий!
– Это «Ансат», – начал объяснять Игнат. – Отечественный. «Ансат» на татарском означает «Простой», они собираются в Татарстане. Пришли на смену «Ми-восемь». Очень практичная модель. И ест не много…
– Ничего себе, простой! – восхищенно перебила Юлька, тыча пальцем в золотистую кожаную обивку и поглаживая ручки маленького изящного кресла, в котором сидела. Подлокотники из оливы были вырезаны в виде растянувшихся львов: если облокотиться, то ладонь опускалась точно на голову царя зверей.
– А нам долго лететь? – спросила Инга, внимательно вглядываясь в Глеба. И что же он так нервничает?
– Наверное, около часа, не помню, – улыбнулся Клюев, барабаня пальцами по столику. Он взял ее руки в ладони. – Ты так смотришь на меня… Не замерзла?
Не
– А не выпить ли нам?
– Отчего ж, братец, не выпить, очень даже можно выпить, – подхватила Лена.
Только сейчас компания заметила, что с Генкой творится неладное. Он сидел молча, с закрытыми глазами, в углу маленького диванчика. На лице его проступила пятнами краснота.
– Ген, тебе плохо? – участливо спросила Лена и потрогала его за плечо. Генка открыл глаза и попытался улыбнуться.
– Все в порядке, в желудке давит, выпил лишнее… Пройдет…
– Тошнит? – с тревогой спросила Юлька. – Глеб, а туалет здесь есть?
– Есть, – успокоил всех Глеб. – А я предупреждал тебя – не разгоняйся. Ничего, оклемаешься, – подбодрил он.
Игнат достал из клапана рюкзака две таблетки аспирина, бросил в бокал, плеснул минералки.
– Выпей, до земли дотянешь.
Генка пил шипучку маленькими глоткам. Глеб отвернулся, пряча гримасу презрения. Он уже пожалел, что взял этого болвана с собой. Перестарался с конспирацией. Хотел шумную и беззаботную компанию, чтобы никто из отцовских недоброжелателей не заподозрил истинную цель отдыха. И вот получил. Как-то так повелось с детства, что Генка иногда оказывался рядом. Мама до сих пор помогала Генкиной семье, по старой дружбе.
Юлька, чтобы сгладить неловкость ситуации, решила применить навыки психолога.
– Глеб, давно хотела тебя спросить: а почему ваш банк так называется – «К-Банк»? И полосочки красно-синие на белом фоне?
«Определенно этих двоих нужно было оставить в Москве» – подумал Глеб.
– Полосочки – это уже при ребрендинге сделали: триколор, как на государственном флаге. «К» – значит Клюев, ну а «Банк» собственно – это банк, – пожал плечами Глеб.
На самом деле вопрос этот был очень болезненный, и не все выходило так просто. Когда Глеб еще учился в школе, отец в порыве откровения рассказал ему историю с названием банка.
Александр Иванович в советское время успешно спекулировал валютой и проворачивал крупные дела с товарами из братских стран Восточной Европы. И очень не любил, когда кто-нибудь пытался его кинуть или сдать. Не любил и наказывал таких. В своих принципах был непреклонен и жесток, ломил к цели любой ценой. За это и получил в известных кругах прозвище Кабан. В девяностые такие качества характера помогли Кабану не просто удержаться на поверхности, но и оторвать свой кусок от раздираемой на части страны. Позже он ломал голову над названием нового банка: слово должно было быть весомым и солидным, а также хорошо отражать характер Клюева. Он вспомнил о прозвище, и название сложилось само собой: «К-Банк». Произноситься будет, естественно – «Ка-Банк». Официально это будет означать «Клюев-Банк», а на самом деле это будет все тот же Кабан, с дополнительной буквой «К» в конце, которая должна как бы намекать на его сына, Клюева-младшего, ведь он, безусловно, продолжит дело отца. Вот такая тайная и сложная игра смыслов.