Вокруг света на мотоциклах

МакГрегор Эван

Этот объезд увеличивал наш путь на несколько тысяч километров, но, по словам Сергея и Расса, украинские таможенники не сдавались. Палило солнце, и мы были потные и грязные. Зажатые между огромными фурами, извергающими тучи дизельных паров, мы застряли на нейтральной территории без еды и почти без воды, не зная, что делать дальше. Эван психовал, и я думал, не мог ли так его разозлить какими-нибудь своими словами. Чтобы остаться одному и подумать, как быть дальше, я тихонько откололся от остальных и направился к стоящим в сторонке потрепанным туалетам. За ними я наткнулся на старого словака, который назвался художником. На нем были солнечные очки в оправе под золото и грязноватая нейлоновая рубашка. Еще он помнил пару

слов на немецком, который я сам знал совсем немного.

«Ukraine nicht gut. Grosse Mafia. Viele probleme», – предупредил он. Чтобы усилить впечатление, художник поднял два пальца и изобразил пистолет. «Бах, бах, – сказал он, вроде как стреляя в воздух, и отрицательно потряс головой. – Mafia alles Ukraine».

Хотя поляк был сильно небритый, грязный и без нескольких зубов, в его искренности сомневаться не приходилось. Было очевидно, что Украина – не та страна, в которую стоит соваться западным мотоциклистам в дорогом снаряжении и явно не бедным. Я побрел обратно на дорогу, где все сидели и ждали, а Эван еще и курил, чтобы рассказать им про словака.

«Ладно, не дергайтесь, все будет хорошо. Не надо нервничать. Бандиты всегда чувствуют страх», – сказал Эван.

«Но старик же сказал, что они все отберут, а самих нас убьют», – пропищал я.

Обдав меня ледяным взглядом, Эван затянулся, выпустил дым и уныло вздохнул: «И чё теперь делать-то?»

4. За шагом шаг

Через Украину

ЧАРЛИ: Этот человек попался мне на глаза где-то после полуночи. Я был усталый, раздраженный и больше всего хотел пересечь, наконец, эту границу – мы вели переговоры с пограничниками и чиновниками уже 11 часов, и каждый следующий раунд был длиннее и утомительнее предыдущего. Поначалу ругаться с упрямыми бюрократами, совершенно не такими, как на Западе, было даже интересно. Но теперь я грезил только о въезде на Украину, хотя бы только для того, чтобы залезть в койку. И тут я увидел, что он за мной наблюдает.

Это был явно богатый человек, но в то же время богатство его в глаза не бросалось. Значит, деньги у него появились уже довольно давно. Дорогая, но не броская одежда, модная стрижка. Короткие волосы, седеющие на висках. Лет сорок, похож на успешного бизнесмена, но у его BMW были красные номера. Дипломатическими, как мы потом узнали. Он лично знал всех здешних пограничников, полицейских и чиновников, и что самое странное – он нами явно заинтересовался. Разговаривая с пограничниками в белом свете флуоресцентных ламп здания таможни, он время от времени поглядывал на нашу группку. Мы с Рассом и Дэвидом стояли почти в полной темноте – нам светили только фары грузовиков. Эван сидел на обочине неподалеку, завернувшись в спальный мешок, пытаясь поспать и дыша дизельными парами, извергаемыми стоящими рядом фурами. «Наверное, это какой-то украинский бизнесмен, пытающийся вызволить свою машину, в которой искали наркоту или еще какую-нибудь контрабанду», – подумал я. А он, повернувшись ко мне, пожал плечами. Я тоже пожал плечами. «Уф-ф-ф», – сказал я в надежде, что это общепринятое выражение фразы «И что тут поделаешь?» на Украине имело такое же значение. «Точно, – сказал он по-английски с очень сильным акцентом. – Импортировать дешевле».

Я подумал, что он имел в виду низкую пошлину на разбитую машину, и снова повернулся к Рассу. Хотелось обсудить с ним гораздо более важный вопрос: где мы сегодня будем спать? На границу мы приехали где-то в середине дня и в этот же день собирались остановиться в украинском городе Ужгороде – он находится примерно в 8 км от границы. Но вот уже середина ночи, и про гостиницу в следующем пункте маршрута, похоже, можно забыть.

«У меня свой отель, – сказал этот бизнесмен, снова обернувшись к нам. – „Камелот“. Отсюда недалеко. Ночуйте у меня».

Он вручил нам рекламный проспект. Отель выглядел шикарным и недешевым, в новом русском стиле. Мне в голову пришло сравнение с дорогим публичным домом – этаким питейным дворцом, куда приезжают богатые бизнесмены, политики и чиновники высокого ранга с любовницами, чтобы несколько дней ублажать себя сексом, икрой и водкой. Но все же это был отель, а нам этой ночью негде было спать.

«Остановитесь у меня, – предложил бизнесмен. – Это близко. Ужином накормлю. Утром спите, сколько хотите. Парковка и гараж – не проблема».

Я знал: нельзя вот так сразу соглашаться. Нам многие говорили, и не только тот старик в золотых очках, что на Украине одна сплошная мафия. «Хоть этот господин на бандита совсем не похож, но все равно он как-то связан с мафией», – подумал я. Если у тебя есть большой отель на Украине, значит, есть и «крыша».

Я подошел к Эвану, изо всех сил пытающемуся поспать, и рассказал о предложении.

«А зачем этому парню нам помогать, он же нас совсем не знает?» – спросил Эван. Хороший вопрос. И если мы не станем искать на него ответ, то нарушим первое правило курса по выживанию во враждебной среде.

ЭВАН: Джейми Лоутер-Пинкертон словно сошел со страниц учебника для английских военных офицеров. Высокий, жилистый, благородный и внушающий уважение, он вел трехдневные курсы по поведению в экстремальных ситуациях. Джейми преподавал эту науку бизнесменам, журналистам, добровольцам из гуманитарных организаций и правительственным чиновникам, отправляющимся в горячие точки планеты, в том числе в страны, где идут войны, гражданские беспорядки и процветает террор. Преподавал он ее и нам.

Мы были уверены, что раньше Джейми служил в САС (специальной авиадесантной службе Великобритании), хотя сам он этих предположений никогда не подтверждал и сразу менял тему разговора, если об этом вдруг заходила речь. Стены загородного дома, где проходил курс, были увешаны фотографиями Джейми с разными людьми – он познакомился с ними во время службы «в полку» или «в Херефорде». Вот Джейми с сослуживцами в водолазных костюмах, вот он в джунглях, грязный и опасный, а вот за спиной у королевы-матери на официальном приеме. Эти ребята всегда ставили машины на парковке так, чтобы оттуда получилось быстро убраться в случае чего. И в разговоре Джейми постоянно упоминал «отличных парней», которые «были сложены, как кирпичная кладка» и «работали в… ну, в общем, в Управлении», что в нашем понимании однозначно расшифровывалось как ЦРУ. Мы никогда не допытывались, чем Джейми занимался в прошлом или чем сейчас. Нам было только известно, что это как-то связано с «безопасностью». Чарли несколько раз пытался вывести разговор на САС. «А как точно расшифровывается САС? – спросил он как-то раз. – Это ведь…»

«Специальная авиадесантная служба», – встрял я, надеясь, что Джейми что-нибудь добавит.

«Ну… да… ээ… Специальная авиадесантная служба… точно», – сказал Джейми, запинаясь. Он всегда так делал, чтобы отвязаться от наших приставаний. «Ага… а может, Скандинавская авиадесантная служба… или еще что-нибудь».

И мы возвращались к рассматриваемому вопросу. Как узнать, что под машиной заложена бомба, как уйти от слежки, укрыться от артобстрела, отбиться от нападения, как разговаривать с похитителем или как вести себя на минном поле. Устные лекции подкреплялись курсом медицинской практики, где нам показывали жуткие фотографии огнестрельных ранений, порезов от мачете и оторванных противопехотными минами конечностей. Казалось, в жизни не было такой угрозы или членовредительсва, которые не встречались бы Джейми. Складывалось впечатление, что он мог разобраться со всеми проблемами бесстрастно и умело – в его биографии были даже встречи с медведями в Сибири и на Аляске – пункте, который нас особенно интересовал.