Вокруг света - в поисках совершенной еды
Шрифт:
Актеры неуклюжие, толстые, рыхлые, с плохими зубами и грязными ногами. Даже татуировки сделаны плохо. Их явно заставляют заниматься сексом в нижнем белье, и они так и будут лизать обслюнявленные трусы друг друга, пока не найдется ответа на вопрос, почему так исторически сложилось, что у британцев хреново с сексом. Судя по видеороликам, все сводится к шлепкам по заду. Это безнадежно. Вам остается только смириться и согласиться с той метафорой, к которой я, собственно, веду.
Вот она, наконец. На первый взгляд может показаться, что в Англии сексом занимаются только рок-звезды и повара. И это, в общем, нормально. Представители этих двух профессий традиционно были на переднем крае сексуального фронта. В Англии, как и в Америке, и в Австралии, население помешано на кулинарах, оно читает про них в таблоидах, смотрит их по телевизору, покупает книги их
В десятку самых сексуальных английских поваров входит белобрысый парень по имени Джейми Оливер. Его называют «голый шеф-повар». Насколько я понимаю, он по-настоящему богатый человек, но при этом притворяется, что гоняет на «веспе», ютится в квартирке без горячей воды в Ист-Энде и готовит карри «для друзей». Готовит он, в основном, на телешоу, так что мало кто пробовал его стряпню. Я никогда не видел его обнаженным. Я даже подозреваю, что эпитет «голый» относится к приготовленной им еде — «простой, незамысловатой, без прикрас». Хотя, полагаю, довольно много матрон-домохозяек хотели бы думать по-другому. Всякий раз, когда я смотрю его шоу, мне хочется резко помолодеть, чтобы иметь возможность травить его в средней школе.
Еще одна телевизионная полубогиня — Найджелла Лоусон — предмет вожделения почти всех английских мужчин и образец для большинства женщин, которых я встречал в этой стране. Это состоятельная и красивая вдова. Она готовит в хлопчатобумажной рубашке. Когда она опирается на кухонный стол, ее груди становятся объектом восторженного созерцания для всей мужской части телевизионной аудитории.
Когда я в последний раз был в Англии, только об этом и говорили: «Груди Найджеллы… вы их видели?» Ну что ж, возможно, она и не похожа на многих поваров, которых мне доводилось видеть, но, кажется, она готовит добротную, жирную и сытную еду, не боясь добавлять в нее масла и сливок, так что ее дело правое. Много ли вы знаете вдов из высших слоев общества, которые могли бы сказать: «Черт побери! Давайте просто есть то, что вкусно!» Такие — наперечет. Нет, она мне нравится.
Есть еще Делия Смит, похожая на Марту Стюарт. Есть еще Гэри Роудс, у которого каша в голове. И, наконец, Эйнсли Хэрриот — человек, по сравнению с которым Эмерил Лагассе выглядит как Уильям Бакли. Хэрриот, который пробовал одно время подвизаться и на американском телевидении, специализируется на закатывании глаз, ворковании, повизгивании, безудержной лести и гримасничанье. Меня коробят ужимки и прыжки взрослого чернокожего мужчины перед аудиторией бизоноподобных белых женщин. Если бы его не отделял от них экран телевизора, если бы они увидели его где-нибудь поблизости от своего дома, они, возможно, сразу позвонили бы в полицию.
Кто по-настоящему интересен в Англии, так это рабочие лошадки, хорошие ребята, которые готовят в ресторанах — ведь именно там место настоящего шеф-повара, верно? — те, кто каждый день «идут на бой». Заносчивые, эксцентричные, вспыльчивые, постоянно соревнующиеся друг с другом, иногда просто блестящие, — они выгодно отличаются от своих американских собратьев, типичных представителей мафии знаменитостей.
У нас в Штатах, стоит какому-нибудь увальню в синем воротничке добиться минимального успеха и хоть какой-то известности, как он тут же перестает глотать гласные и согласные и употреблять словечко «fuck» для связи слов в предложении. Он может даже, как это случилось с одним из моих успешных коллег, нанять персонального стилиста, а также специалиста, который поставит ему голос. В Великобритании все наоборот. Там достаточно ничтожного успеха — и повар чувствует, что теперь можно вести себя как попало, стать, наконец, тем хулиганом-маргиналом, тем «плохим парнем», которым всегда хотелось быть. Отчасти именно поэтому я так уютно чувствую себя в Лондоне.
Здесь жесткая конкуренция. Когда я случайно в разговоре с английским приятелем упомянул о том, что в Нью-Йорке одолжил листьев зеленого салата шеф-повару ресторана напротив, он пришел в ярость:
— Что? Черт возьми! У нас бы никогда так не поступили.
А если ему самому вдруг не хватит салата? Разве он не обратится к коллеге с просьбой одолжить?
— Ни за что не доставлю этому засранцу такого
Дух товарищества здесь не в моде. Слишком непринужденно общаться с другими поварами — значит вступать в сделку с врагом. Если заместитель шеф-повара уходит из ресторана, чтобы открыть свое дело, это значит, что он дезертировал. Его имени больше никогда не следует упоминать. У нас в Нью-Йорке, если сосед переманил твоего лучшего специалиста по соусам, ты, пожалуй, не будешь держать на него зла. Всем известно, что, представься тебе возможность, ты бы и сам, не задумываясь, увел у него парня, который жарит мясо на гриле. И не исключено, что все действующие лица этой «драмы» когда-нибудь, забыв обиды, снова встретятся на одной кухне. Умыкание поваров и кража кулинарных рецептов входят в правила игры, и некоторых из нас такие вещи даже забавляют. В Англии повар все время ведет кровопролитные войны с ресторанными критиками, журналистами, другими поварами, и эти сражения даже способствуют его карьере. В Нью-Йорке сама мысль о том, чтобы вышвырнуть из своего ресторана критика из «Нью-Йорк таймс» (если тебе посчастливилось распознать его), показалась бы абсурдной и самоубийственной. В Англии это — хороший пиар.
Однажды, когда запускалась в продажу моя книга, я устроил в одном из ресторанов Лондона обед, желая отпраздновать это событие. Я пригласил многих известных поваров, прессу, издателей. Я надеялся, что повара отдохнут и развлекутся после трудного рабочего дня. И они развлеклись!
В ресторанчик ввалилась толпа забрызганных кровью и соусами кулинаров, от многих пахло потом и рыбой. Они сразу рванули к барной стойке и принялись задирать и оскорблять значительно превосходивших их числом простых смертных. По крайней мере, в двух случаях я вынужден был вмешаться и встать между седовласым шеф-поваром и журналистом или книготорговцем, у которого еще молоко на губах не обсохло, чтобы предотвратить бессмысленное кровопролитие. Повара быстро превратились в обыкновенных пьяных дебоширов с грубыми голосами и угрожающими интонациями, и очень скоро представители прессы отступили в район туалетов и там держали оборону. В общем, мы все прекрасно провели время.
Но поговорим лучше о хорошем.
— Этой свинье повезло! — говорит Фергюс Хендерсон, с умилением глядя на голову прекрасно зажаренной свиньи средних размеров. Свое уважение к блюду, которое, он в этом уверен, просто превосходно — чудная хрустящая корочка, воздушный, я бы сказал, эфирный жирок, нежное, упругое мясо, — он выражает, ритмично, как робот, воздевая и опуская руки. У него румяное лицо, очки, упрямый рот, а ногу последние часа полтора он чуть приволакивает — она устала за день. Фергюс — это надежда Англии на спасение. Он на переднем крае, он воин, пионер, философ, защитник и хранитель всего лучшего, то есть того, что всегда было лучшим в английской кухне. И, главное, он знает толк в хорошей свинине и ее производных.
Несколько часов назад мы с ним вернулись со Смитфилдского рынка, где все утро любовались мясом, изучали кишки, оглядывали со всех сторон туши, постигали, до чего поэтичен, в сущности, животный жир. Наш день начался в 6:00 в пабе, где мы с шеф-поваром с удовольствием плотно позавтракали почками и «Гиннесом». Мимо нас ходили рубщики мяса в своих колпаках и длинных белых фартуках. Теперь Фергюс стоит перед готовым блюдом. Он устал. Он сегодня очень рано поднялся, распоряжался в ресторане во время ланча, а теперь вникает во все детали меню моего обеда. Наверняка в Англии есть повара лучше, но Фергюс — мой любимец. Для меня он герой, одинокая, возвышенная душа, и при этом несгибаемый человек, что называется, крепкий мужик. Я даже не удивляюсь тому, как он стойко сопротивляется болезни Паркинсона. Задолго до того, как я узнал о ней, он уже был для меня титаном. Если в этой книге есть повар-герой, тот, кто наметил себе цель и добился ее, преодолев все препятствия, то это, безусловно, Фергюс Хендерсон, шеф-повар моего самого любимого ресторана — «Сент-Джон» в Смитфилде. И никогда его страна так сильно не нуждалась в нем.
Много лет тому назад, когда гурманы вдруг возлюбили умеренность и стали отдавать предпочтение странноватым, крошечным, фигурно оформленным порциям еды ярких цветов, — поменьше белка, побольше овощей, — Фергюс по-прежнему кормил клиентов свининой — свиным жиром, свиными ножками, свиной требухой. Его блюда по-прежнему были выдержаны в деревенской цветовой палитре: коричневый, бежевый, бурый, ну, может быть, иногда зеленое пятно, — все просто, скромно, без претензий, и совершенно по-английски.