Вокруг света. № 3, 2022 г. Литературный сборник
Шрифт:
Это начало с точки зрения ораторской было искусным ударом. Удар в сердце. Он не убил меня, но выбил из седла. То, что я считал исполнением священной клятвы, это именно и назвали ложью. Это урок. В политике не следует быть сентиментальным – это значит предоставить противнику собственное сердце.
Я не сумел ответить на удар ударом, ударить обвинителя тоже в сердце. Да, было ли у него сердце? Было! Эту тайну раскрыл мне его сын, явившийся ко мне просить помощи… «Во имя ваших отношений с моим отцом»…
Мои отношения с его отцом состояли в том, что… Словом, это ясно из предыдущего. Ясно и то, что сын не знал подлинную природу этих отношений. Если бы знал, он не пожелал бы разыскивать меня в Константинополе, чтобы просить денег. Наоборот, он избегал бы даже случайной встречи со мной. Он не знал, и это легко могло быть. В 1914 году он был мальчиком лет четырнадцати. В этом возрасте мальчики обыкновенно читали Ната Пинкертона или что-нибудь в этом роде. Позднее, когда «подсудимый Шульгин» стал фигурой, заметной не потому, что когда-то заступился за Бейлиса, и психика моего бывшего обвинителя должна была измениться. Я почти убежден, что он, мой обвинитель, утешался в то время статьями «Киевлянина», что он голосовал за меня в числе 29 тысяч избирателей, которые в 1917 году избрали меня в качестве представителя Киева, матери городов русских, в Украинское учредительное собрание. Это тогдашнее дружелюбие ко мне своего отца и уловил подросший сын, ничего не зная о прошлом. И это наполнило радостью мое глупое, сентиментальное сердце. Я вспомнил поговорку, которую иногда говорил Димитрий Иванович: «Все минется – правда останется…»
Но моя радость длилась очень недолго – она тяжело омрачилась мыслью: «А ведь Александрович расстрелян!» Я не помнил наверное, но как он мог уцелеть? Все, что имело какое-нибудь отношение к процессу Бейлиса, убивалось беспощадно. В «Киевлянине» 1919 года, если он уцелел, в августе, сентябре, октябре, словом, после прихода белых в Киев, можно найти траурные объявления о гибели целого ряда лиц судебного звания. Вероятно, погиб и Александрович.
Люди, не мстите!
Это вам не дано свыше, потому что все мы слепы, порочны, злобны и несправедливы.
Христос сказал евреям, хотевшим побить камнями уличную блудницу:
– Кто из вас без греха, бросьте в нее камни.
И, устыженные, они отошли. Остались вдвоем Христос и блудница.
Он сказал:
– Жена, где твои обвинители?
Она, едва пришедшая в себя от ужаса смерти, улыбнулась жалко и радостно и показала рукой – они ушли.
Он сказал:
– Иди и ты и не греши больше.
Так говорит Христос. А Бог Моисея, грозный и справедливый, сказал:
– Мне отмщение, и Аз воздам!
Я понимаю, фрагментарное описание драматического момента вызвало определенные вопросы. Такого свойства направленность вопросов не ожидал.
Мне остается осветить события, пояснить позицию, ответить попутно на важные, существенные вопросы.
1. Весной 1952-го я окончил среднюю школу, летом подал документы – поступал на металлургический факультет КИИ (Киевский политехнический институт). Параллельно со школой в течение трех лет посещал подготовительные курсы по математике в КГУ (Киевском государственном университете). Благо жил близко к КГУ и увлекся математикой. Почему математикой? Этого сейчас сказать не могу. Увлекался я историей, литературой… точнее говоря, философией, рассуждениями, фантазированием…
Возможно, все такое мне было полезно в те времена. За четыре года до этого я выпал из кузова грузовой автомашины на булыжник дороги между Сталинкой и Корчеватым. Это районы Киева. На каникулах я поехал на работу к отцу и… не знаю, в какую аварию попал автомобиль. После нескольких дней поисков моя мамочка (пусть сохранится благословенной о ней память) нашла меня в отдаленной больничке: без сознания, кормления и ухода… Меня выходили… Мог остаться идиотом – нужно развитие. Я немного знал об этом… Сама природа моя требовала развития, совершенствования… Я жил под руководством собственной природы.
2. В КПП орудовала преступная шайка преподавателей-вымогателей во главе с неким Кабальским. Ну, меня выгнали с моего коронного предмета математики. Прежде всего как еврея, естественно. Но если бы заплатил… Жили мы тогда очень бедно-скромно. Отец полтора года находился в нацистском плену (уже после форсирования Днепра) – в октябре-ноябре 1943-го произошло большое танковое сражение (подобное на Курской дуге)… На северо-западе за Киевом нацисты разбили наши армии, многих красноармейцев пленили. Мой отец – сержант, командир минометного орудия – тоже попал в плен, чудом спасся. Подневольно работал с другими вблизи большого национального их парка на самом западе Германии – до освобождения союзнической американской армией. После освобождения отец добирался на восток… В одном из первых эшелонов репатриировался в СССР. В районе старой государственной границы – в Новоград-Волынском – их эшелон законвоировали, повезли… Отец более года проходил проверку. Трудился на химкомбинате в Сталиногорске под Москвой (ныне Новомосковск Тульской области).
3. Вместо КПП я поехал поступать в институт транспортного машиностроения в Бежицу (район Брянска). Родители меня вовремя не отпустили из дома – приехал поздно, они уже успели ликвидировать свой недобор. В Брянске поступил в лесохозяйственный институт.
4. Вскоре после начала занятий в институте, по обычаю, повезли студентов в колхоз на «трудовой семестр». Копали картофель, замачивали лен, скирдовали солому…
5. В нашей группе в основном – деревня! Двое или трое уже отслужили в армии, кажется, один демобилизован как участник ВОВ. Пара человек из районных центров. Старательные ребята, но уровень культурный низкий… А я вскоре стал очкариком: не видел с последней скамьи написанное на доске. Посоветовал врач-окулист очки…
6. Доводили ребята меня – единственного в группе еврея. А я в ответ дерзко хохмил.
7. На работах в колхозе высмеивали: нет у меня навыков для полевых работ. Старался! Не отставал!
8. И еще они нашли мое слабое место: доводят вопросами об употреблении евреями христианской или детской крови! А я ничего такого прежде не слышал, не знаю…
9. «Нет такого!» – отвечаю. А они меня убеждают: «Есть! Пьют и едят!»
10. Пришлось мне на каникулах пойти в Киеве в Публичную библиотеку АН УССР. Расположена рядом с КГУ Еще школьником туда ходил, но исследования совершал по обычным темам-вопросам.
11. По делу Бейлиса – нет ничего! Еще в энциклопедиях вкратце прочитал… Указанной литературы – нет! Не выдают! Я заказывал, так у меня потребовали написать объяснительную, для каких конкретно целей интересуюсь делом Бейлиса и еврейским вопросом. И в Брянской городской библиотеке писал такое объяснение. Выдали мне через определенное время прочитать брошюры. Не знаю, из собственного фонда выдали или присылали по МБК (межбиблиотечный коллектор).
12. С осени-зимы 1952-го я уже систематически занят исследованиям исторических тем, еврейского вопроса и дела Бейлиса.