Вокруг света

Ермаков Олег

В небе стада созвездий. Как их увидеть, не одни бока да шеи. Как ухватиться за нити света. Стать пауком созвездий. И увидеть оба мира.

Силой воли не выбраться из колодца. Тут нужна сладчайшая жертва.

А у пленника? Ни огня, ни жира, ни птицы, ни молока, ни крови.

Нет ничего, что радует небо.

…Утром я сразу вспомнил то ли песенку, то ли чью-то историю, нечаянным свидетелем которой стал на горе. Надо ее записать, может, пригодится для отчета, подумал я.

Солнце уже взошло, и мне чудилось, что я нахожусь в каком-то странном стеклянном сооружении. Мой тент пронизывали лучи.

На перекладины геодезического знака я положил несколько жердей и влез на них.

Под горой стояли березняки из тонкого золота. Они тянулись до горизонтов.

Прогуливаясь по хвойной земле, я снова оказался у ямы. Что-то заставило меня заглянуть туда… Поразительно, но вчерашний знакомец сидел там.

Услышав мое приближение, он замер, притворился камнем.

Я помолчал, разглядывая его, и спросил:

– Может, это твоя пещера?

Ежик лишь молча топорщил колючки.

– И ты не желаешь ее покидать, чтобы не видеть все, как есть, а довольствоваться лишь тенями. Может, ты не хочешь видеть солнце?

Мне почему-то нравилось говорить это ежику, который, конечно, ничего не понимал. А ведь мог бы он что-нибудь и ответить, как барсучок на Днепре. Даже пускай бы и буквально то же самое. Теперь-то я был подкован.

– Ладно, скажи мне, как и зачем ты здесь снова оказался?

Ежик не отвечал.

– Хорошо, пусть так и останется тайной. Только вот я не знаю, как мне поступить дальше. Вызволять тебя или это будет медвежья услуга? Но, судя по всему, вряд ли ты сможешь выбраться самостоятельно. Стенки слишком круты. Не исключено, что ты здесь оказался по глупости. Как тот звездочет, что замечал только миры вверху, а не ямы под ногами. Кстати, не ты ли мне и приснился ночью? Узник какого-то колодца. Звезды висели над тобой, но и под твоими ногами они сияли… Впрочем, ничего особенного, если это действительно был колодец с остатками воды. Странный сон. По-моему, и волк подходил к краю колодца. И он был рыжий. Ага, ты вздрогнул! В том-то и дело, вместо инспектора сюда может явиться зверь или прилетит коршун. Тогда ты запоешь по-другому.

Я снова подобрал два сучка и нагнулся к пленнику. Почувствовав прикосновение, он страшно дрогнул, фыркнул и даже подпрыгнул, стремясь, видимо, вонзить свои иглы мне в нос и в губы. Может, ему хотелось пришпилить и мой язык, чтобы я не болтал лишнего. Я мог бы оставить его, но устыдился этого желания иметь рядом собеседника и все-таки извлек ежика на свет, отнес подальше и отпустил.

Отойдя на некоторое расстояние, я понаблюдал за серым шаром среди прошлогодних сосновых игл, камешков и травинок. Наверное, надеялся получить от него какой-нибудь знак благодарности. Но ежик, осмелев, развернул свою кольчугу, повел носом и с осторожностью ступил лапкой, другой и вдруг быстро и деловито побежал и скрылся в осенних пестрых травах, перевитых паутиной.

День сонно свершался вокруг горы. Березняки струили тонкий свет. В воздухе проплывали паутинки, словно обрывки чьих-то желаний, снов. Да, эти паутинки больше всего и напоминали сны.

Вся дымчатая солнечная золотая местность напоминала сон. В небе гудел самолет, кажется пассажирский, и его обитатели, скорее всего, спали.

В обед и я прикорнул. И гора подарила мне еще один сон.

Мне приснились всадники в кольчугах, плащах, с луками и мечами. Они выехали прямо к горе. Один из них спешился и принялся изучать следы. Двое поднялись наверх. А еще один направился к лесу и неожиданно вернулся с белобрысой босоногой девочкой в оборванном платье. Всадники приступили к ней с вопросами. Девочка хныкала и терла кулачками глаза. Наконец она указала, куда ушел тот, кого эти люди искали, – к Днепру. Всадники тут же повернули коней туда. А человек горы где-то здесь таился.

Очнувшись, я понял, что увидел древний сон горы.

Воины, наверное, искали жреца горы, исполняя веление смоленского князя, уже крестившегося в Днепре и теперь искоренявшего старую веру повсюду в своих землях. А волхв прятался, уходил тайными тропами. Местные жители ему, разумеется, помогали.

Языческая красота проступает в местности.

Волхв с горы, хоронясь от дружинников, находит убежище до сих пор в укромных уголках сознания. Прапамять – не пустое понятие. Просто в засушливых условиях города она никнет, скукоживается. И любое путешествие – это движение не только в пространстве и не только в будущее, но и в прошлое. А если это одинокое странствие по пустынным местам, то рано или поздно иерихонская роза очнется, начнет тянуть влагу и процветет.

Это надо записать, сказал я себе и только потянулся за тетрадью, услышал ржанье и треск сучьев. Я привстал и увидел всадника.

Понукая пегую лошадку, всадник, с растрепанной бородкой, загорелым лицом и облупленным носом, поднимался по склону горы. Я посторонился на всякий случай, скрываясь в листве. Всадник проехал мимо – прямо к лагерю. Подцепил копьем котелок, рассматривая его. И тот соскользнул с острия и полетел, звеня по корням и выступающим камням. Лошадь фыркнула и заржала. Всадник поехал по склону, что-то крикнув. Снизу ему отвечали.

И я увидел, как из-под горы разъезжаются в разные стороны всадники… А белобрысая девочка поднимает глаза и встречается с моим взглядом. И мы смотрим друг на друга в изумлении и страхе.

Разъехавшиеся всадники возвращались, со всех сторон слышались приближающийся топот и пофыркиванье лошадей.

Поймут ли они мою речь? Готовясь к экспедиции, я штудировал различные источники, в том числе и древнюю литературу. Сразу было известно, что местность связана с древним воином Меркурием, и ей было присвоено рабочее название «Край Меркурия». Но литературные памятники – это одно, а горьковатый сосновый осенний воздух, в котором разносятся голоса тысячелетней давности, совсем другое… Да и все слова я позабыл. В горле пересохло.

Я не знал даже, как приветствовать этих людей.

И вдруг девочка закричала:

– Лютайй!!

К ней выехал всадник.

– Лютайй!

Она указывала вдаль по дороге. По дороге бежал волк. Он уходил неторопливо, как будто играя. Всадник тут же окликнул своих товарищей, и они погнались за буроватым зверем. Просвистели в воздухе стрелы. Волк еще некоторое время бежал по дороге, потом свернул в травы.

– Ой, ой-ё! – кричали всадники, расходясь полукругом по полю и настегивая лошадей.