Вокзал Двух Алтарей
Шрифт:
— Дедушка отвозил туда короба с маслятами, а привозил керосин, — вспомнил Айкен.
Лис улыбнулся, продолжил рассказ:
— А сейчас мы подъедем к станции Скачки. Ты увидишь маленькое здание с колоннадой. Внутри станцию украшают мозаики, на которых люди и оборотни укрощают коней. Мы остановимся возле главного ипподрома воеводства. Сюда съезжаются, чтобы посмотреть бега и другие конные состязания.
Брант мог бы добавить, что на ипподроме дважды закладывали взрывные устройства, и каждый раз акцию возмездия срывали бдительные полицейские. Но, конечно, не добавил. Смолчал.
Ипподром Айкена заворожил. Брант усадил его на колени, позволяя любоваться с комфортом, и сам впервые взглянул
Сосед рассказывал Айкену обо всех станциях — как у него столько мозаик в голове уместилось? Брант и подремал, и перекусил, а мелкий все дергал соседа, выспрашивал. Потом утих, сморило. Брант уложил его к себе под бок, укрыл курткой, чтоб не просквозило. Соседу вежливо сказал «спасибо». Оставшиеся четыре часа пути до Ключевых Вод мирно проспали. Уже неподалеку от станции, когда разминались и собирались, лис посоветовал Айкену осмотреть вокзальное здание и площадь.
— Ключевые Воды — главный вокзал Южно-Морского направления. Рядом автовокзал и гостиница. Все три здания выполнены в едином стиле. Рекомендую полюбоваться мозаиками. Они превосходны.
Айкен, взбодрившийся после сна, выполнил совет основательно. Останавливался у каждого мозаичного панно — а их только на первом этаже было двадцать пять! — читал надписи, спрашивал:
— Пап, а что такое праздник урожая? А металлургический завод — это где металл делают?
Брант отвечал, как умел. Когда к ним подошел полицейский, ощетинился и тут же взял себя в руки: подавил и внезапный приступ страха — документы в порядке; и злость на сына, который сам застрял и его задержал в охраняемом здании. Удивительным было то, что страж порядка не потребовал предъявить удостоверение личности. Наоборот — вручил Айкену яркий цветной буклет с фотографиями вокзала и описанием мозаик, сообщил, что на тупиковых путях стоят два памятника-паровоза, и пожалел, что западное крыло с алтарями Камула и Хлебодарной сейчас закрыто на реставрацию. Брант воспользовался случаем, спросил, как им проще добраться до дедова дома. Оказалось — пешком. По пешеходному мосту над железнодорожными путями, потом вниз, к реке — пару кварталов — а уже на улице можно будет по цифрам на домах разобраться. Пешеходный мост Айкена заинтересовал больше мозаик, и он помчался к выходу, крепко прижимая к себе буклет. Брант подхватил рюкзак и пошел за ним. Не забыв поблагодарить полицейского. Через несколько шагов стало ясно, что мир не перевернулся. А ведь Брант впервые сказал искреннее «спасибо» человеку.
Глава 4. Эльга
Первый раз она увидела этого лисенка осенью, в здании вокзала. Увидела и запомнила, потому что ребенок и его отец были живой иллюстрацией слова «контраст». Она шла на привокзальную площадь, к машине — задержалась в алтарном зале, дожидаясь, пока курьер доставит партию смальты. Сильно опиралась на трость, потому что перетрудила ногу, останавливалась, опасаясь, что ее толкнут спешащие пассажиры, и посмотрела на ребенка, услышав вопрос:
— Пап, а металлургический завод — это где металл делают?
Светловолосый и тонкокостный лисенок стоял возле панно, на котором было изображено изготовление рельсов для железной дороги. Голубые глаза сверкали, мелкий, не дождавшись ответа, встал на цыпочки, протянул руку, чтобы потрогать серую смальту бордюра.
— Нет, — буркнул здоровенный угрюмый лис и поправил лямку рюкзака. — Это где из металла делают всякое. Пойдем, Айкен. Потом, когда-нибудь, вернемся, посмотришь.
У Эльги мурашки пробежали по коже — от коротко стриженого пепельноволосого альфы в поношенной армейской форме веяло настороженностью и недоброй силой. Мальчишка, которого распирали энтузиазм и любопытство, пропустил мимо ушей предложение уйти и перебрался к следующему панно. Альфа нахмурился, шагнул к сыну. Эльга испугалась, что он сейчас начнет кричать или ударит ребенка, и завертела головой в поисках полицейского.
— Угольная шахта — это что? — спросил лисенок.
— Такая здоровая яма, откуда уголь выкапывают, — неожиданно спокойно ответил альфа. — Раньше все паровозы на угле ездили. Пойдем, Айкен.
Со стороны перрона хлынул поток пассажиров из пригородного поезда. Эльга ушла, смешавшись с толпой, и потом, дома, возвращалась мыслями к сияющему любопытному лисенку и хмурому лису. Она мгновенно отличала альф в толпе, но никогда не заводила близкого знакомства. Все ее однокурсники были обычными лисами, как и большинство родни. Почувствовав ауру силы, поняв, что видит вожака, Эльга предпочитала ретироваться. Острее чувствовалась беспомощность, вероятно, пробуждался инстинкт — беги, пока не загрызли. Хмурый лис вызвал странное желание — растормошить, добиться улыбки. Посмотреть, как изменится лицо, когда разгладятся морщинки на лбу, прикоснуться к заросшей щетиной щеке.
«Нет, — сказала себе Эльга. — Я не буду об этом думать».
«Я хочу с ним погулять, — неожиданно заявила лисица. — Пусть перекинется».
«Как он перекинется? — Эльга оторопела, потому что услышала такие слова в первый раз. — Это случайная встреча. Это вокзал. Мы больше никогда не увидимся».
Лисица фыркнула и замолчала.
Эльга легла в кровать, долго ворочалась, не могла заснуть, несмотря на усталость. В полудреме приходили картинки прогулок по заснеженному лесу — альфа заботливо поддерживал ее под локоть; слышался треск скруток, тлеющих в алтарных чашах, гипсовая Хлебодарная улыбалась и одобрительно кивала. Видения смешивались, а потом альфа подхватил ее на руки и куда-то понес — не слушая слабых протестов.
Как ни странно, утром Эльга почувствовала себя хорошо отдохнувшей. И нога не болела — дошла до кухни и ванной без трости, как в лучшие дни. Доброе здравие сохранялось почти неделю. На следующей стало чуть похуже, но терпимо, а потом вернулось на круги своя — путь к машине от алтарного зала совершался с передышками.
Кремовый лисенок просочился в зал, когда рабочие заносили мешки с сухой шпаклевкой для отделки колонн. Эльга увидела мелькнувший хвост, всполошилась и призвала бригадира. Мелкого отловили и отругали. Эльга строго спросила его, зачем он зашел, ведь на двери висит табличка, что вход разрешен только реставраторам. Лисенок посмотрел на нее, на панно и повел носом в сторону яркого натюрморта с плодами и выпечкой.
«Это он, — сказала лисица. — Тот мальчишка, который спрашивал про металлургический завод».
«Ты думаешь?» — удивилась Эльга.
«Я его узнала».
— Тебе нравятся мозаики?
Лисенок заулыбался, кивнул.
— К этим можно будет приходить, когда мы закончим работу. А пока в твоем распоряжении остальной вокзал. Ты был на втором этаже?
Мелкий замотал головой.
— Там чудесные мозаики, посвященные Хлебодарной. Возле комнат отдыха и комнат матери и ребенка. Пойдем, я попрошу для тебя буклет о зале Плодородия.
Лисенок крутился под ногами, на второй этаж не пошел, ухватил буклет и побежал по направлению к вагоноремонтным мастерским. Эльга проводила его взглядом — вроде бы, пересек рельсы по переходу от платформы к платформе — и задумалась. Первая встреча на вокзале была случайностью, а вот вторая, в алтарном зале, ясно давала понять, что лисенок обитает поблизости.
«Альфа где-то рядом, — проговорила лисица. — Поищи».
«Зачем? — смутилась Эльга. — И… как ты себе это представляешь? Предположим, пойду и найду. А дальше что?».