Вокзал "Техас - Луизиана"
Шрифт:
— Твен, братишка, успокойся, сядь и вдохни глубоко. Вот так… Всё хорошо! — Марк усадил брата в кресло и злобно взглянул на старика.
— Не вините меня в том, что я вам ничего не рассказал. Ваша мама запретила мне строго-настрого говорить об этом. В то время Уилл Браун охотился за вашей мамой, держал её на виду. Она боялась высунуть нос из дома — так сильно он её напугал. А жила она здесь, не поверите, в этом самом доме на чердаке. А те два месяца, что жил здесь Твен, она уходила из дома рано, а возвращалась очень поздно, чтобы он не заметил её присутствия.
— А когда я болел у тебя,
— Ты прав, мой мальчик, один раз она не выдержала и спустилась к тебе. Хотя я ей запретил, но материнское сердце разбивалось от того, как тебе было плохо.
— Я чувствовал, чувствовал, что мама держала меня за руку. О боже мой, мамочка, ты была так близко, а я ничего не знал… — Твен схватил себя за голову и в отчаянии зарыдал. Марк, сидевший рядом, стал успокаивать своего слишком эмоционального брата.
— Скажите, Майкл, вы знаете, где сейчас наша мама? Как нам её найти?
— Она продолжает жить здесь, в моём доме. Лилия мне как родная дочь, а вы — как внуки. Она ухаживает за мной, как когда-то я ухаживал за ней, ей тогда было очень плохо. Мы стали друг для друга семьёй, потому что у нас никого не осталось. Но теперь появились вы, и всё изменится. Утром она мне сказала, что погуляет по городу и пройдётся до железнодорожного вокзала. Она почему-то очень нервничала, быстро собиралась и всё что-то бубнила себе под нос, сейчас скажу что. Вспомнить бы, дай бог памяти... «Главное — успеть, главное — успеть!»
Братья посмотрели друг на друга, не понимая, что происходит, но у обоих появилось жуткое предчувствие надвигающейся катастрофы.
— Нам нужно её найти. Немедленно! Но как мы её узнаем? Мы же никогда её не видели!
— Милые мальчики, вы знаете, как она выглядит, потому что её образ всегда стоял у вас перед глазами. А после того как Твен ещё и написал портрет мамы, её лик должен был отпечататься у вас в сердце.
Братья улыбнулись старику и выбежали из дома, спеша на встречу с матерью.
— Ты знаешь, милая Лилия, я ведь тебя всю жизнь любил. Хранил свою любовь в сердце, как нежный цветок, и никому не разрешал дотрагиваться до него. Моё сердце было заперто для всех, кроме тебя. Когда я видел тебя, оно открывалось, и нежный цветок оживал, вдыхая живительный воздух. Но когда ты мне отказывала, сердце закрывалось, и нежный цветок впадал в ещё больший анабиоз, чем был до этого. Каждый раз я думал, что всё — конец! — лучше умереть, чем жить с такой болью в сердце, но я снова видел тебя, и цветок оживал.
— Уилл, мне так жаль тебя… прости меня за эту любовь. Но ты же убил моего мужа, и мои дети всю жизнь росли без любви матери и отца. И всё благодаря тебе! Я ведь тебя ненавидела всё это время. А сейчас мне просто тебя жаль. Ты остался один, без дома, без жены, без детей. Один, как песчинка на ветру, никому не нужный, никем не любимый, всеми отвергнутый!
— В последнее время часто вспоминаю тот день, когда сбросил Патрика с поезда. Я так его ненавидел, что кровь начинала бурлить при одном взгляде на него. Мне хотелось взять нож и вырезать
— Что с тобой, Уилл? — испугалась Лилия за кузена. — Ты болен?
— Нет, оставь меня. Я в порядке. Уходи! Зачем ты пришла сюда? Пришла поиздеваться над инвалидом? Я никчёмный больной человек, мне осталось немного, я знаю это, чувствую. Ты знаешь, я никогда не верил в Бога, но сейчас мне кажется, что там наверху с меня спросят за всё, что я сделал, и от этого мне страшно становится. Мороз по коже бежит, когда я думаю об этом.
Вдруг из-за поворота показались двое мужчин, которые направлялись прямиком к Уиллу и Лилии. Они шли бодрым шагом, не останавливаясь и не оглядываясь ни на кого. Лилия посмотрела в глаза Уилла и увидела, как в них отразился страх. Она почувствовала каждой клеточкой тела, которое тут же отреагировало и подняло по стойке смирно каждый свободный волосок. Резко повернувшись, она увидела перед собой двух молодых людей, удивительно похожих на Патрика Джонса. На мужчину, которого она будет любить до последнего своего вздоха и последнего удара сердца.
А тут перед ней предстали две частички Патрика, две половинки одного любящего сердца, две кровиночки, которых отняли у неё, как только она произвела их на свет. Лилия ахнула, и сердце её на одно мгновение остановилось, она очень чётко это почувствовала — как будто мир потемнел и тут же расцвёл новыми яркими красками. Женщина протянула руки к сыновьям, таким взрослым, таким возмужавшим, что если бы она не знала, что это на самом деле её сыновья, то ни за что бы не поверила в происходящее.
Братья подбежали к матери и сгребли её в охапку. Каждый пытался обнять и ухватить кусочек материнского тепла от этой женщины, которую они только что обрели. Спустя двадцать восемь лет они наконец нашли ту, которую искали. Их бедные израненные сердца были готовы разорваться от нахлынувшей любви, которую они не успевали отдавать матери. Их поцелуи были искренние, а ласки — тёплые и ненасытные.
Лилия от счастья начала смеяться, а слёзы в это время катились из её глаз, не собираясь останавливаться. Она шептала им, как она их любит, и целовала то одного, то другого, обнимая и гладя их волосы. Они были выше и сильнее её, но сейчас казались маленькими котятами, которым требуется материнская ласка и любовь. Братья ластились к ней и всё говорили, как скучали без неё все эти годы, как ждали её и надеялись, что рано или поздно найдут.
Уилл смотрел на это всё со стороны и улыбался. Он был счастлив оттого, что наконец они все встретились и он стал свидетелем этой сцены. Он понимал, что не заслужил такой любви, но хотел верить, что эти люди будут счастливы.
Марк и Твен, отстранившись от матери, только сейчас увидели стоящего рядом мужчину. Они узнали его, и тут же маленькие котята превратились в разъярённых тигров. Злость вырвалась наружу, и Марк, не сумев справиться с ней, накинулся на старика. Он схватил его за грудки и начал трясти.