Волчье правило
Шрифт:
– Капитан! – вылез поперек батька говорливый майор-мотострелок, утром пытавшийся строить десантников на ПКП. – Чего ты мозг е…шь?! – порол он горячку. – Две гранаты в кяриз – и два бойца вперед! И ордена им и тебе! Давай, чего ты телишься, или все десантники такие – только на парадах воевать могут, а когда что-то серьезное – за «царицу полей» прячутся?
– Давай, так давай! – задохнулся от злобы Хантер. – Ты, майор, первый у меня нырнешь! – оскалясь, он приблизился к бахвалу, и, схватив за рукав, силой подтащил к дырке посреди двора.
– Ты
– Чего это ты? – подначил Чабаненко. – Может, Героя Советского Союза получишь? – с издевкой спросил он. – Посмертно, а?
– Да ну вас, десантура долбанная! – сплюнул псевдогерой себе на ноги, и под громкий хохот пошел к развалинам мечети.
Неожиданно к кяризу приблизились сотрудники ХАДа – возбужденные, злые, агрессивные, мужиков десять, обвешанные оружием, как новогодние елки. Увидев пленника, они, первым делом, попробовали лишить его жизни, и лишь энергичное заступничество Тайфуна позволило отсрочить неминуемую расплату.
– Саиб туран! – обратился к Петренко старший из контрразведчиков, отрекомендовавшийся Тукудом. – Разреши нам взят живимь шакалов, – он показал на кяриз. – Ани мой кровник!
– Один из погибших хадовцев, – сообщил Чабаненко, – его родной брат. Со вторым они вместе учились в Пакистане, в городке с милитаристским названием Танк, в медресе…
– Медресе в Танке?! – неподдельно изумился Хантер. – Так ты, Тукуд – танковый мусульманский духовный отец?
– Кагда-то да, я биль талиб медресе, туран, – по-звериному оскалившись, сообщил почти двухметровый пуштун, не принимая шуравийской шутки. – Однако сичас я служите, защищай заваевание Саур-революция!
– Хуб! – согласился офицер-десантник, пораженный причудливыми серпантинами человеческих судеб. – Вытягивайте головорезов, а там, как говорят в нашем славном портовом городе Одессе: «Будем посмотреть».
– Ташакур, саиб туран! – поблагодарил хадовец, прижимая ладонь к сердцу. – Ми тожя будем пасматреть! – Одесское выражение пришлось ему по душе.
План контрразведчиков копировал план прыткого майора на все сто процентов: они намеревались забросать подземелье связками гранат Ф-1 и после взрывов спуститься вниз – пострелять оглушенных душманов. Пока шла подготовка к операции, на центральную площадь приземлились два вертолета Ми-8 – забирать погибших и раненых.
Две «двадцатьчетверки» барражировали на небольшой высоте, прикрывая воздушных побратимов. Чабаненко, словно и не было «поцелуя смерти», побежал грузить полковника Худайбердыева (он до сих пор был без сознания) в вертолет, а Хантер с командой остался возле дырки посреди двора неизвестного дехканина.
Хадовцы тщательно подготовились к переходу в нижний ярус – скрутили длинные связки из «фенек» таким образом, чтобы капроновый шнур, проходивший сквозь кольца, оставался в руке после броска связки, вместе с кольцами. Лезть под землю собрался сам бывший талиб «танкового медресе» Тукуд.
Он,
Занятый приготовлениями хадовцев, Петренко упустил момент, когда в вертушки загрузили «двухсотых» и «трехсотых», он лишь заметил, как «восьмерки» взмыли вверх, отстреливая тепловые ловушки, взяв курс на Джелалабад, в сопровождении «воздушных крокодилов».
Не успели отлететь вертушки, как к бээмпэшкам четвертой парашютно-десантной роты, поднимая пыль, подлетел хорошо знакомый бэтээр, верхом на нем сидели люди, вперемежку с собаками – на помощь с ПКП армии примчались армейские саперы, возглавляемые старшим лейтенантом Ерофеевым. «Крот» соскочил на ходу, полез обниматься.
– Живой, казак?! – закричал он, тиская Хантера. – Ни фига себе, тебя уже и в звании повысили?! Как у вас все быстро – ночью воевал, а через день – уже в звании повысили и орденами наградили! Молодцы, десантура! – неподдельно удивлялся он, осматривая товарища со всех сторон.
– Живой, – ответил Петренко на первый вопрос. – И не смотри на меня так, все это, – показал на погоны, колодки и нашивки, – оперативная маскировка. Так нужно! – Он многозначительно поднял указательный палец правой руки.
– На ПКП мне уже кое-что рассказали, – сообщил сапер. – Я имею определенный опыт – как именно выкуривать тех уродов из подземных убежищ…
– Тукуд! – немедленно позвал Хантер великана в пуштунском национальном костюме. – Подойди-ка к нам, дело есть!
Пуштун приблизился к офицерам, с достоинством поздоровавшись с сапером.
– Слышь, саиб мушавер, – старлей цветисто обратился к хадовцу, – прибыли саперы и утверждают, мол, имеют опыт выкуривания басмачей из кяризов и могут нам помочь в этом деле.
– Ташакур, саиб туран, – почтенно промолвил вооруженный до одури афганец. – Однака ето – наша дело! Ето – мой кровная обьязаннасть! – упрямо подчеркнул Тукуд. – А можит, – словно извиняясь за резкость, – вперьод мене саг паслат? – показал он на саперных псов, горделиво свисающих лапами с брони, безразлично взирая на происходящее внизу.
– Нис! – возразил Ерофеев. – Наш план совсем иной, и не предусматривает использование минно-розыскных собак в качестве ядовитых змей!
– Тагда мы имеем действават, – сурово промолвил пуштун с нечеловеческим оскалом, – за свой план.
Ничего больше не говоря, высокий и широкий, хадовец повернулся, и зашагал к дырке, потянув за собой веревки. Помолившись, его товарищи взялись за дело. По их знаку Петренко отвел десантников от кяриза. Хадовцы окружили кольцом дырку, сбросили вниз связку из пяти «эфок». Раздались глухие подземные взрывы, дрожание земли ощущалось вдалеке от отверстия в земле.