Волчье правило
Шрифт:
– Началось в колхозе утро! – невесело пробурчал Петренко. – Сейчас начнет мозг парить – чего ты туда полез, где должен быть…
– Слушаю, Лесник! – в тангенту он молвил другое.
– Ты что, снова на то место возвратился, где почин сделал? – спросил хитрый ротный.
– Именно так, – подтвердил заместитель.
– Что ты там забыл? – без эмоций поинтересовался командир.
– Слушай, Лесник! – внезапно к радиообмену присоединился Бугай. – Я капитан Аврамов, – нахально, пренебрегая всеми правилами и нормами ведения радиопереговоров (вместе с ними и принципами скрытного управления войсками), наехал спецназовец. – Командир группы спецназа из Кабула, слыхал о таком?
– Слыхал, – ответил командир роты.
– Так вот, возвращались мы с той стороны, нам в затылок дышало двести голов «бармалеев»! Именно я попросил твоего Хантера о помощи, – красиво врал в эфире первый зам командира отдельной роты специального назначения. – Не прессуй ты его, он молодец, грамотно руководит здесь, – заступился капитан Аврамов за Александра.
– Как же ты на него вышел? – В голосе ротного послышалось легкое недоверие.
– Наши с тобой «плакаты», – некорректно зашифровал Бугай должности Петренко и Кривобоцкого, – корефаны еще с училища, вот они промеж собой и снюхались.
– Хорошо! Как тебя там по позывному, капитан? – несколько смягчился Лесовой.
– Бугаи мы. – Амбал, как оказалось, обладал незаурядным чувством юмора.
– Хорошо, Бугай, заметано! – пообещал комроты-4. – Если сверху на меня начнут давить и выяснять детали, я на тебя буду ссылаться, хорошо?
– Заметано, Лесник! – согласился Аврамов. – Должен предупредить: о моей миссии известно во Дворце Амина, именно оттуда меня сюда и посылали. – Было заметно, что боевому офицеру решительно начхать на суровые правила ведения радиопереговоров.
– Хорошо, будем соображать – как вас оттуда вытягивать. – Лесник явно не ожидал такого нажима.
– Размышляйте. Да побыстрее! Конец связи! – Амбал покинул радиопространство.
Часть третья
На грани возможного
«Черные аисты» летают в ночи
– Хантер, прием! – вызвал ротный.
– Слушаю тебя, командир, – откликнулся зам.
– Какие потери? – прозвучал первый вопрос по делу. Благодаря капитану Аврамову «разбор полетов» был сорван – или перенесен во времени и пространстве.
– У Бугая один «двухсотый» и три «легких», у меня один «трехсотый», пока в строю, – коротко доложил замполит.
– Кто? – В голосе командира роты сквозь шорох радиопомех послышалась тревога.
– Лом, – неохотно сообщил Александр.
– Что-то серьезное? – дожимал командир.
– Рука левая – разодрана до кости, ну и контужен чуток, – лаконично поставил диагноз замполит роты.
– Чуток не считается, – стало понятно, что Лесовой ожидал худшего.
– Где вы находитесь? – Очередь задавать вопросы перешла к замполиту. – Сейчас «душки» снова полезут, а «Геноцидов» мы боимся хуже смерти!
– Пол-Пот здесь такую катавасию устроил, всех на уши поставил, дескать, ты перешел на сторону противника, поэтому я на тебя и вышел, ведь Кинолог молчит партизаном, – начал оправдываться командир.
– Дыня с Грачом едва без команды к вам не поперли, однако Циркач (Лесовой присвоил подполковнику Леонидову оперативный псевдоним, – понял Хантер) трупом лег, вышел на руководство «Камбузом» (наверное, армейский ПКП), и теперь до рассвета нам нельзя покинуть этот загашник… – Всегда лаконичный Лесовой вдруг стал многословным, в капитанском голосе слышались нотки раздражения и обиды.
– Так еще почти два часа до рассвета! – занервничал Хантер. – А здесь кроме «духов» подразделения малишей, да какие-то «черные аисты» слетелись!
– Малиши и «черные аисты», говоришь?! – удивился Лесник. – Это очень плохо!
– Хорошо, что успокоил! – не выдержал замполит. – Артиллеристы не смогут до утра помочь, родная рота тоже по-светлому на войне гуляет…
– Ты ху… не пори, заместитель! – вскипел комроты. – Сами вляпались в это говно…
– Понял, б…, командир! – вызверился Петренко, которому было уже нечего терять. – Ничего, как-то сами, вместе со спецназом и выпутаемся!
– Хорошо, побежал я «на гору», может, что-то и решу. – Лесовой не стал скандалить в эфире. – Конец связи!
– Конец связи! – гаркнул Хантер, бросая на бруствер гарнитуру.
От нервов и ночных приключений у него тряслись руки; желая угомонить тремор, он закурил сигарету. Но стоило только огоньку сигареты разгореться, как из кишлака бахнул резкий выстрел из «бура». Пуля чиркнула по волосам на голове, Александр, едва не проглотив бычок, упал в окоп.
– Ты что, старлей, йобу дался?! – заорал Спец. – Не учили в кулачок дрочить?
– Да учили, б…! – переводя дыхание, ответил старший лейтенант. – Разнервничался. На ПКП армии роту мою до рассвета задерживают, козлота!
– Они там что, вообще все ох…ли?! – У прапорщика настолько расширились узкие бурятские глаза, что это стало заметно даже ночью.
– Да вот так вот… – лишь и смог ответить десантник.
– Хантер, прием! – послышался из-за кургана зычный Бугаев голос, старлей услышал его просто так – без наушника.
– Слушаю, Хантер! – Сашка поднял наушник с тангентой, уже не ожидая хороших вестей.
– Гости к нам, – уже спокойнее сообщил капитан.
– К нам тоже, – ответил Хантер, увидев в бинокль шустрые тени, окружающие курган. – К бою! – прозвучала команда, и он снова припал к радиостанции.
– Нежин, Кинолог, прием! – воззвал в эфир Петренко.
– Я Нежин, Кинолог рядом! – ответил Игорчук. – Слушаем тебя внимательно!
– К нам гости, – спокойно, словно рассказывая о визите приятелей, сообщил Александр. – Нежин, поставь завесу за триста метров от высоты! А ты, Кинолог, лупи, как и лупил. Но АГС пусть немного подальше от нас воняет, поскольку шахматный разброс его гранат на таком расстоянии великоват! Как поняли, прием!