Волчье правило
Шрифт:
Откликнулись Лесник с Дыней.
– Хантер, ты живой?! – почти одновременно изумились они. – Мы же слышали Болгарина, что ты якобы убит! – не к месту развеселился Дыня.
– Снайперок маху дал, – не очень весело объяснил замполит. – Где вы?
– До СТО остается два километра, – прозвучало в ответ.
Существовало, как и всегда, одно «но» – за ночь дорогу густо заминировали. Саперы торопились, однако скорость продвижения малой колонны оставалась небольшой. При таких обстоятельствах бээмпэшки роты могли приблизиться к СТО
Надежда тихо умирала в обреченных глазах раненых, молча наблюдавших за происходившим на окровавленном пляже, из-под бинтов в черных разводах крови, вперемежку с грязью.
– Ползи, глянь с берега – глубоко иль как? – обыденно приказал Татарину старший лейтенант. – Ежели глубоко – те, кто не ранен, имеют шанс на спасение, один из ста – нырнуть, как можно дальше…
Татарин, привычно закинув винтовку за спину, ужом пополз выполнять приказ. Вернулся встревоженный.
– Неглубоко, – взволнованно сообщил снайпер, выросший на Волге, сам отличный пловец.
Он протянул офицеру флягу с прохладной водой.
– К тому же видел на дне «итальянки», привязанные к камням! – сообщил гидроразведчик.
– Хреново! – резюмировал замполит, жадно глотая воду, даже не задумываясь об опасности заболеть какой-то экзотической хворобой (необходимо выжить, здесь и сейчас!). – После нашего вчерашнего форсирования они перестраховались! Техника к нам не сможет приблизиться вплотную!
Патроны заканчивались, до «духов» оставалось всего ничего.
– Подготовить гранаты и ножи! – старший лейтенант громко напомнил подчиненным о плане капитана Аврамова.
– Хуже всего в рукопашном бою, – вспомнил он образное выражение своего деда-фронтовика, – это когда заканчиваются патроны…
– Гризли, прием! – Петренко на всяк случай решил вновь обратиться к артиллерии.
– Слушаю тебя, Хантер! – откликнулся СОБ. – Что случилось? Живы?
– Пока еще да! – ответил Сашка. – Через три минуты по моей команде открывай огонь по мне, понял? Слушай мои координаты! – Он спокойно и методически, словно на учениях, передал координаты своего негостеприимного пляжа.
– Хантер, прием! – из эфира донесся медвежий крик. – Не нужно! Стой! Отставить!
– Что – не нужно? Кому – стой? Зачем – отставить?! – не въехал обозленный десантник.
– Отставить огонь на себя! Не нужно! – заорал пушкарь. – Через минуту к тебе дотянется батарея гаубиц Д-30! Их СОБ уже готовит установки! Где-то вверху над тобой должен висеть вертолет-корректировщик! Позывные батареи – Розмарин, корректировщик – Ястреб! Они сейчас будут на твоей волне, следи! – передал радостную весть Гризли.
Хантер перевернулся на спину, приставил руку к глазам, глянул вверх: действительно, над ними в километровой вышине завис Ми-8!
– Бойцы! Через минуту – огневой налет гаубиц! – радостно закричал Петренко. – Держимся!
– Ура!!! – хрипло закричали бойцы.
– Ракетами по «духам» – огонь! Дымы зажечь! –
Бойцам передался его нетерпёж – в душманов полетели последние сигнальные ракеты. Утренний ветерок беззаботно погнал с пляжа оранжевые дымы. Душманы тоже увидели вертолет, они замялись, их настойчивое продвижение в конце концов затормозилось.
– Хантер! Я Ястреб! – прозвучал в наушнике незнакомый голос. – Я над вами, как слышишь меня? Прием!
– Ястреб, я Хантер! Прием! – дрожащим голосом ответил старший лейтенант. – Слышу тебя прекрасно! Огонь, дружище! Огонь!!!
– Вас понял! – спокойно ответил авиатор-корректировщик. – Пристрелочный пошел! Следи!
Первый снаряд лег далеко – за дувалами: очевидно, гаубичный СОБ не имел такой квалификации, как Гризли. Подкорректировали огонь, однако снаряд свалился почему-то в воду позади пляжа, обдав водой окруженцев. «Пи…ц, “вилка”!» – промелькнуло в Сашкиной голове, но в эфир он выдал иное.
– Ястреб, твою мать! Ты что, мне «вилку» устроил?! Я не вызывал огонь на себя! Я слишком молод, чтобы умереть!
Однако в воздухе уже начали смертельный полет шесть снарядов калибра 122 мм… К счастью окруженцев, пушкари и в этот раз были не очень точны: все шесть снарядов легли в дувалы, подняв тучу пыли.
Далее в эфире слышались лишь матюги и разборы: кто, кому, и как отдавал команды? Выяснилось, что авиатор-корректировщик неправильно выдал целеуказания от разрыва пристрелочного снаряда. Вместо указаний, известные как «Юг-триста» (метров) и «Восток – четыреста» (тоже метров), он сообщил сакраментальное: «Юго-восток – четыреста», что и вызвало сбой в боевой работе артиллеристов.
Пока разбирались с артиллерией, «духи» предприняли последнюю, безуспешную попытку приблизиться к пляжу. Ее отразили последними патронами и гранатами, даже раненые отдали свои «эфки». Хантер, выстрелив последние патроны из автомата Лома, поднялся чуть ли не в полный рост, отыскивая духовские силуэты, стреляя по ним короткими очередями из Стечкина.
Как ни странно, на такой дистанции он еще и попадал. Вражеские пули роем летали вокруг него, но все они лишь свистели (воевавший знает: просвистевшая – не твоя).
Почему-то длительное нахождение человека в бою притупляет его рефлексию, уменьшая порог чувствительности, тормозя механизмы самосохранения, оказывая, таким образом, плохую услугу. Хантер, не отдавая себе отчета, шагал по окровавленному пляжу, демонстрируя полное пренебрежение к смерти.
В конце концов артиллеристы разобрались между собой, и снаряды разорвались между дувалами и пляжем. «Духи», не выдержав, отступили под защиту руин кишлака. Бойцы вылезли на камни, громко крича вслед отходящим моджахедам всяческие угрозы, матюги и просто «Ура!».