Волчье правило
Шрифт:
Выстрелы прозвучали как-то несерьезно, забитый слух воспринял их как треск расколотых орехов. Струи кипятка полились на огонь, вверх взметнулась тучка пара с пеплом. На выстрелы сбежались Шаман с Соболем.
Не слушая возмущенно бэмэкающего майора, старший лейтенант приказал Соболеву:
– Помоги отнести чайник пану Спортсмену, ведь он – чересчур горячий! – Александр похлопал бойца по спине.
Не оглядываясь, он подошел к растерянному Шаману, обнял за плечи, отводя за броню.
Солдатское
Обойдя броню по кругу, они вновь вышли к погасшему уже костру. Там уже не было ни майора, ни Соболя – их спины постепенно отдалялись. Наводчик-оператор тянул шлем с бронежилетом, майор держал в руках покалеченный чайник, внимательно рассматривая пулевые отметины…
Заревели двигатели: высокое начальство, вместе с журналистской братией, уехало, в плотном сопровождении новеньких бэтээров охранбата. Монстр остался – у него были на СТО какие-то дела. Солнце садилось за недалекий горный хребет, с другой стороны неба луна заняла свое почетное место.
– Чует мое сердце – будет сегодня продолжение! – вплотную приблизился Оселедец, собакой принюхиваясь к ветерку, сквозившему из Пакистана.
– С чего ты взял, старшина? – устало поинтересовался замполит роты, которому было по барабану: будет этой ночью война, или нет.
– Нюхом чую, Хантер! – подтвердил старший прапорщик, виновато глядя на офицера, дескать, что я могу сделать, если оно так и будет.
Предупреждать начпо об опасности Александр не стал, а вот подчиненным гайки закрутил. Дважды никому повторять не пришлось – наученные горьким опытом бойцы работали одержимо: не считаясь с трудностями, отрывались окопы в грунтах четвертой категории, техника обкладывалась камнями, использовались все подручные материалы.
Хантер лично проверил связь с армейской артиллерийской группой, с авиацией не стал: ночью толку от нее маловато. Собрав взводных, старшину и сержантов, старший лейтенант Петренко поставил боевую задачу на ночь.
– Быть готовыми к отражению огневой атаки! На лобовую атаку в этот раз не решатся, – уверенно заявил «ротный, овладевший высотой в котловине». – Хотя, стрельбы будет много, ежели старшина нам не врет…
– Я ж тебе по секрету, Хантер! – в шутку обиделся Оселедец.
– Тогда по местам! – подвел черту Петренко.
– Может, отдохнешь немного? – приблизился Дыня после совещания. – Выглядишь ты не очень…
– А Монстр? – криво ухмыльнулся тот. – А Пол-Пот?
– И что теперь? – вопросом на вопрос ответил комвзвода-1. – Обос…ся и не жить? Пусть они занимаются своими делами, а мы своими! Так что, перебирайся на БМП Лесового, и верни мне моего Шамана, – предложил Денисенко. – А там Кузнечик возьмет тебя под свою опеку.
– Наверное, так и сделаю, Вовчик! – согласился Хантер. Вдвоем двинулись к командирской бээмпэшке, где бойцы под руководством сержанта Кузнецова дооборудовали КП. Долбили окопы (с помощью ломов и нехорошей духовской матери), натягивали масксетки, бронированная машина со стороны кишлака была обложена толстым слоем камней, едва не по самую башню.
Назначив Дыню временно вместо себя, Хантер решил поужинать и отдохнуть. У Кузнечика все уже было наготове – и ужин, и место для отдыха в десантном отсеке. Поели, настроения для болтовни не было – уж очень трудным оказался день. Но по выражению глаз Кузнечика, старлей сообразил – тот хочет поговорить.
– Говори уже, Володя, не томи! – в промежутке между едкими затяжками «Донских» промолвил офицер.
– Понимаете, Александр Николаевич, – тихо начал сержант. – Мы здесь посоветовались и кое-что решили…
– Что же вы решили? – улыбнулся замполит роты. – Помочь мне?
– Именно так, – подтвердил сержант. – Сегодня кто только не спрашивал о вас: подполковник Ветла, «Агент 007», начпо, и тот майор, что с вами завтракал, еще какие-то «приблуды» из штаба армии! Всех интересовали вы и ваши взаимоотношения с личным составом роты.
– И что с того? – деланно безразлично спросил Петренко: ему действительно было все нипочем – свое он уже отбоялся.
– А то, что решили мы вам помочь, – сообщил сержант. – Вы к нам по-человечески, и мы к вам – тоже.
– В чем помощь ваша? – прозвучал спокойный вопрос.
– В том, что каждый боец в четвертой роте сейчас знает – что о вас можно говорить, а о чем – нельзя! – улыбнулся Кузнечик.
– Это хорошо! – согласился замполит роты. – А подробнее?
– Нельзя говорить, что в ночную засаду вас потянул Лом, – сержант начал перечислять грехи молодого офицера. – О том, что вы стреляли из трофейного АПС по Пол-Поту, что вы угрожали тем же пистолетом Щупу и расстреляли шаманский чайник, тоже из трофейного оружия…
– М-да-а, многовато я успел нагрешить в последнее время! – засмеялся офицер, выплевывая бычок, которым едва не опалил губы. – Откуда ты про все это узнал?
– Солдатское радио. – Кузнецов был лаконичнее Чехова.
– Хорошо, Володя. – Старлей пожал крепкую сержантскую ладонь. – Благодарю за мужскую солидарность!
– Знаете, Александр Николаевич, – потянуло на откровенность сержанта. – Во многих «солярных» подразделениях солдаты и сержанты срочной службы между собой называют офицеров и прапорщиков «шакалами».
– Слыхал… – согласился замполит десантной роты.
– И у нас были попытки чего-то подобного, – сообщил ротный «ночной авторитет». – Однако мы с Логиным враз их прекратили, и эта дурная традиция в нашей роте не прижилась. Хотя, среди срочной службы всегда и всюду принято, дескать, офицера или прапорщика в затруднительную минуту «сдать» по полной программе не является большим грехом, однако в вашем случае сработало исключение.
– Чем же я провинился? – подколол сержанта Петренко.