Волчье правило
Шрифт:
– Слушай, Мишель! – промолвил Петренко, почесывая затылок в тревожной задумчивости. – Сейчас я нахожусь не в том состоянии, чтобы можно было рот раскрывать. Давай так договоримся – как только выздоровеет Бугай, приезжайте вдвоем, и я дам любое интервью, а сейчас – извиняй, не могу! Лучше спроси у командиров взводов, или бойцов о вчерашнем прохождении армейской колонны возле Темаче, или про ночной бой здесь, на СТО…
– Понимаю, что я не вовремя к тебе обратился, – привстал журналист. По насупленному лицу было заметно, что он расстроен, и, скорее всего, даже где-то в глубине души, оскорблен, но вида не подал. –
– Ничего страшного, – держась с силой за руку журналиста, помогая себе встать, ответил старлей. – Я понимаю, что ты старался раскопать по возможности больше жареных фактов, но – не тут-то было?
– Ты несколько утрируешь, Александр, работу современного репортера, – не обиделся Михаил, цепляя на плечо автомат. – Что, кстати, свойственно офицерам первичного звена, в силу ряда обстоятельств объективного и субъективного характера…
– Началось в колхозе утро! – засмеялся десантник. – Куда уже нам, безутешным! Это ж ваш хлеб! Таковым он был, есть, будет сегодня, и завтра, и в далеком будущем!
– Тайна сия велика есть! – в ответ засмеялся собкор «Комсомолки». – Жизнь покажет! Хотя на прощание, Александр, хочу тебе кое-что сообщить. Ты биографию выпускника Новосибирского политического, замполита мотострелковой роты, Героя Советского Союза старшего лейтенанта Ботникова хорошо знаешь?
– Еще с училищных времен! – подтвердил Петренко. – А этот уважаемый покойник к нашему делу … каким боком? – осторожно спросил он.
– Провожу некоторую аналогию, – объяснил Михаил. – Так вот: то, что знаешь ты, и то, что знает множество людей в стране Советов, – это печальная смесь правды и кривды. На самом деле история Ботникова перекликается с твоей, Саня, «опупеей». Однако с той разницей, что тебе повезло уцелеть, и именно поэтому ты является предметом всяческих расследований и инсинуаций. А вот Ботникову (тоже Александру, кстати,) не повезло – он последней гранатой подорвался, вместе с душманами, стаей нависшими на нем, пытаясь пленить.
– Так что же там случилось на самом деле?! – заволновался старший лейтенант, проникаясь чужой бедой, как собственной.
– Вообще рота, где служил замполитом Саша Ботников, должна была прочесывать кишлак. Замполит роты, во главе неполного мотострелкового взвода находился сзади и справа от основных сил и, по неизвестным никому причинам, отклонился от своего маршрута, – проговорил журналист, рисуя ногой схему боевых действий.
– Так же, как и ты со своими архаровцами появился на «казацкой могиле», – подмигнул он Хантеру. – Потом так случилось, что «духи» большими силами отсекли их от своих. А одинокий дувал, находившийся рядом с водяной мельницей, – Михаил нарисовал дувал с мельницей, – стал последним рубиконом для горстки воинов.
Они, как и вы с Аврамовым, бились до последнего патрона, после чего замполит с двумя бойцами остался прикрывать отход уцелевших, пытавшихся уйти арыком. Но арык – не кяриз, спасший вас, – продолжал собкор. – Всего трем бойцам удалось выжить, остальных несколько дней вылавливали ниже по течению – постреляных, порубанных, обезображенных…
– Твоя правда, Миша! – согласился заместитель командира парашютно-десантной роты из политической части. – Слишком много похожего…
– Так вот! Сразу же нашлись умники из политического отдела дивизии, где служил старший
– Не знал я такого! – тихо промолвил Саша. – А как же справедливость восторжествовала?
– Уцелевшие бойцы рассказали. Об этом узнали журналисты, – грустно усмехаясь, сообщил визави. – В печати появилось несколько статей о подвиге замполита роты. Их прочитали в Кремле, оттуда полетели запросы – что за старший лейтенант, откуда, как погиб? Начальство спохватилось, резко переместив акценты – из преступника Ботникова сделали героя. И – слава Богу! – подчеркнул Михаил.
– Благодарю, Миша, за полезные аналогии! – Александр пожал руку репортеру. – Знаешь, что сегодня Пасха?
– Неужели? Я совсем позабыл! – смутился собкор. – Тогда Христос воскрес!
– Воистину воскрес! – ответил старший лейтенант, и ради шутки, обнял журналиста. – Хочу тебе кое-что подарить, Михаил, в честь праздника. – На Сашку снизошло откровение. – Держи подарок! – Он вытянул из кармана портмоне с калькулятором на солнечных батарейках, недавно служившее покойному Сагу.
Удивительно, но после продолжительных перипетий оно еще и работало! У Мишки заблестели глаза.
– Хочу отблагодарить тебя, дружище, за подарок. – Вытягивая из кармана ручку с золотым пером. – Настоящий «Паркер», мечта любого советского журналиста! – засмеялся он, протягивая офицеру бакшиш.
– Вот и хорошо, все довольны, все смеются! – искренне улыбнулся в свою очередь Александр.
Прощаясь, договорились встретиться после выздоровления капитана Аврамова. С легким сердцем провожал Шубина старший лейтенант Петренко, впечатленный огромной силой печатного слова.
Простившись с Шубиным, Хантер попросил Шамана закипятить чайку – после треволнений этого безумно долгого дня ему все время хотелось пить. Безотказный механик-водитель быстро (с помощью солярки) разжег костер и поставил на него еще горячий чайник.
И тут из-за брони появилась необычная группа. Впереди в нулевых джинсах фирмы «Левис-страус», новых кроссовках и таком же свеженьком батнике важно вышагивал широко известный тележурналист Пищинский. Самоуверенную голову украшал стальной шлем, туловище обтянуто тяжелым бронежилетом.
За журналистом, как собака за хозяином, семенил оператор с большой японской видеокамерой в руках, одетый в неглаженную новенькую «эксперименталку» (опять-таки в каске и бронежилете). За ними следовали уже известные персонажи – Монстр и майор Гольцов.
Радости по поводу появления таких гостей Александр совсем не испытывал. Пищинского откровенно не любили в боевых частях и подразделениях Сороковой армии – за циничное вранье и умение клепать репортажи о войне, даже не приближаясь к ней.
Старлей встал и молча смотрел на пришельцев. Телерепортер не обращал на десантников никакого внимания, глядя сквозь них – он профессионально избирал интересный ракурс съемки. Едва журналист минул Хантера, как едкий дух двух перегаров – хронического старого и свежевыпитой водки, ударил офицеру в нос. Вспотевший оператор также проследовал мимо, не останавливаясь, от него веяло только одним видом перегара – свежим.