Волчьи тропы
Шрифт:
– Здравствуй, Олеся! – соседка обнимает её, и девушка впервые чувствует, что в этом городе её хоть кто-то рад видеть. Она бережно берёт Олесю за руку и ведёт в зал – к отцу. Он лежит в бежевом гробу – на его лице застыла скорбная маска – должно быть в последние минуты своей жизни он сокрушался о ней, о том, что его любимицы нет рядом, и он не сможет с ней проститься. Да, она не оправдала его безоговорочную любовь, она не заслужила её, как, например, Рита.
– Отец! – она кидается к нему и покрывает поцелуями родное лицо – давно остывшее и уже безмятежное – былые печали оставили его. Он больше никогда не посмотрит на неё сочувственным, но безмерно любящим взглядом, он больше никогда не даст совет и не спросит, как прошёл её день. Она уже никогда не услышит его голос в трубке телефона, его призыв – «будь умницей и не страдай из-за
Олеся отстраняется от отца и внимательно вглядывается в морщинки – многие из них появились из-за неё, как и седина в его тёмной шевелюре. И тут из глаз хлынули слёзы – те самые, которые она не могла выжать из себя, находясь вдали отсюда. Тогда ей ещё не верилось в произошедшее: новость от Риты казалась безумным розыгрышем, местью сестры, чем угодно, но не правдой. Теперь эта реальность предстала перед ней жуткой истиной – люди всегда опаздывают. Опаздывают произнести важные слова, опаздывают с визитами и вниманием, которое так дорого родным – ведь они смертны! Но некоторые понимают это слишком поздно.
В комнате горели свечи – тётя Валя бормотала усердно под нос какую-то молитву, Рита со злостью смотрела на иконы с изображением святых, будто кидала им упрёк – что их бог не уберёг отца и сделал её круглой сиротой. С таким же холодом она смотрела и на сестру, от которой давно отреклась – с тех самых пор, как она бросила её, четырнадцатилетнюю и смылась в другой город.
Когда-то они клятвенно обещали никогда не бросать друг друга. Но Олеся нарушила эту клятву из-за мужчины. Этого она ей никогда не простит.
Глава II. Две сестры
Рите было четырнадцать, когда её сестра впервые по-настоящему влюбилась. Она сразу почувствовала – быть беде и не ошиблась. Однажды Олеся попала в больницу – прихватил аппендицит. Её прооперировал молодой хирург Александр Николаевич Подолянский, который, несмотря на двадцатисемилетний возраст, успел приобрести в городе славу талантливого и перспективного врача. Все пророчили ему головокружительную карьеру и путь в столицу после того, как он сумел провести сложную операцию, и спасти, казалось бы, безнадёжного. Слава эта растекалась по их улочкам в виде сплетен и болтовни, но Олеся не знала о существовании Александра, пока не попала в больницу. Стоило ему войти в палату (дело было ещё до операции) и Олеся поняла – она пропала. Высокий статный блондин с такими же небесно-голубыми глазами, как и у неё, с волевым взглядом, не лишённым доброты и участия, со своим белоснежным халатом, напоминающим наряд ангела, он покорил много девичьих сердец. Вокруг него всё время крутились медсёстры и молодые пациентки, но он был непроницаем ко всем этим знакам внимания и посвящал всё время работе и получению новых знаний. Целеустремлённый и решительный – таким он казался, и Олеся потеряла голову от любви. Вокруг неё вились поклонники с сомнительными и помятыми физиономиями, мужчины без определённой цели в жизни и любители выпить. Поэтому когда она узнала, что молодой хирург – не местный, ни капельки не удивилась этому. Он не был похож на их провинциальных парней – таких неотёсанных и заурядных, таких дотошных и назойливых. Как божество, он появился в её жизни и, рассказывая с вдохновением Рите о том, как он поразил её своей харизмой и острым умом, она призналась ей, что влюбилась в хирурга.
Рита отнеслась к этой новости ревностно. Было непривычно лицезреть, как сестра превратилась «в марионетку своей любви», как порою она сама говорила. «И если любовь делает тебя такой безвольной, то я никогда не влюблюсь!» – как-то сказала она в разговоре с Олесей. Сейчас ей исполнилось девятнадцать, и она давно решила, что все мужчины – идиоты. Кроме отца, конечно же. В то время как её сверстницы и подруги влюблялись и теряли голову от любви – она лишь посмеивалась над их душевными муками, утверждая самой себе – с ней такое никогда не случиться!
Рита заметила то, чего не увидела Олеся – хирург смотрел на её сестру так же, как и на прочих – ни цепкого заинтересованного взгляда, ни вопросов, которые всегда задают влюбленные мужчины, чтобы выудить подробную информацию об объекте своей страсти – нет, никаких признаков симпатии по отношению к Олесе с его стороны не наблюдалось. Но как предостеречь сестру? Любовь не так просто выгнать из сердца, особенно из юного и неопытного.
Прошла неделя, Олесю выписали из больницы, но она не испытала облегчения. В больнице у неё была возможность видеть его раз десять в день, а теперь она лишилась ценного дара – наблюдать, как её голубоглазый бог в белом халате латает виртуозно людей после аварий и несчастных случаев. Заведующий был в отпуске, изредка наведывался в отделение, чтобы в очередной раз удостовериться в том, что хирургия в надёжных руках. У Александра Николаевича был напарник – тоже молодой, но не такой энергичный и умелый, хотя и небесталанный. Он тоже был не женат (удивительно, как девицы всё быстро разузнают, когда им это крайне необходимо!), но юные пациентки совсем не смотрели в его сторону. Он был невысоким, неприметным и тихим, даже немного робким. Когда рядом с ним был Александр Николаевич Подолянский, он и вовсе становился невидимкой для девушек.
Когда Олеся вернулась домой, все разговоры отныне были только об этом злополучном враче – Рита недовольно закатывала глаза и просила переменить тему, но всё было тщетно. Сестра начала таскать её по вечерам в больничный сад – теперь это было её сакральное место, место, где обитал объект её девичьих грез. Каждый раз, как только на сад, где росли плакучие ивы и берёзы, спускались летние сумерки, Олеся с Ритой находили небольшую лазейку в заборе и протискивались в неё, будто зверьки в нору. Потом Олеся выпрямлялась, и её взгляд неизменно останавливался на третьем этаже, в крайнем окне – именно там была комната молодого хирурга, в которой он принимал пациентов и в которой отдыхал в свободные минуты. Когда там горел свет, Олеся оживала и, будто птица, весело взмахивала тонкими руками. Она спешила к скамейке, что была рядом с той ивой, которая располагалась ближе всего к больнице и занимала наблюдательный пост. Стоило Подолянскому даже мельком появиться в окне – и вечер для Олеси проходил не напрасно. Радостная она уходила домой, хотя, если бы не Рита, она торчала бы в больничном саду до утра. Но Рита, в отличие от легкомысленной сестры, не забывала о грозном стороже, от которого они один раз еле убежали. Пожилой седовласый мужик немалых габаритов однажды заметил их возле ивы во время обхода и кинулся погонять их палкой – они едва смылись. Рита даже от страха и неожиданности застряла в лазейке, но вовремя выбралась из капкана и не попала под раздачу преследователя.
Прошло два месяца, но чувство Олеси никуда не улетучилось. Ей давно сняли швы, но она по-прежнему считала своим священным долгом торчать у больницы каждую свободную минуту. К её радости больница была сравнительно недалеко от их района: их разделяла часть леса и пару улиц. Её второй наблюдательный пост был у продуктового магазина – именно туда порою наведывался хирург во время обеденного перерыва. Тогда при встрече Олеся делала вид, что пришла что-нибудь купить. Она рассеянно разглядывала прилавки с продуктами, но косилась в сторону врача – какой же он неотразимый и мужественный! Эти широкие плечи, этот всезнающий взгляд – он и сам, вероятно, не подозревал о том, что все девицы их небольшого городка потеряли от него голову. Однажды Олеся набралась смелости и заговорила с ним. Ранее это было лишь дежурное приветствие, но она больше не могла ждать. Какая-нибудь более шустрая и изворотливая девушка могла увести его из-под носа и тогда Олеся никогда бы не простила себе этого.
– Добрый день, Александр Николаевич! – торжественно поздоровалась она и с благоговейным трепетом посмотрела в его небесные глаза. «Настоящий рай смотреть в эти глаза и так бы всю жизнь!» – мечтала она про себя.
– Добрый день, Олеся. Как вы себя чувствуете после операции? – поинтересовался врач, с дружеским участием кивая ей своей белокурой головой.
– Надо же, вы меня помните? – обрадовалась девушка и ответила: – Спасибо, я чувствую себя хорошо! – она вспомнила, что в последний раз ей пришлось караулить хирурга целый месяц, пока она не столкнулась с ним в магазине. Была уже осень и листья в садах разукрасились в яркую цветную палитру.
Подолянский окинул её ироничным взглядом и ответил с улыбкой:
– Я помню всех своих пациентов… А как ваша сестра поживает, у неё всё нормально? – тут же спросил он, припомнив, что у Олеси есть заботливая родственница, которая сторожила её у операционного блока – очень переживала за неё. Когда он вышел из операционной, она чуть ли не за грудки его взяла, прицепившись с расспросами: «Как она?.. Как прошла операция? Она уже пришла в себя после наркоза?». В тот момент он понял, что имеет дело с напористой натурой: попробуй такую отодвинь в сторону!