Волчьи ягоды
Шрифт:
— Ты это серьезно? — чуть не задохнулась она от возмущения.
Антон ничего не ответил, он просто повернулся к Оксане спиной. Вместе с креслом повернулся. Неприличный жест, зато доходчивый.
— Ну, знаешь! — Оксана пулей вылетела из кабинета, громко хлопнув дверью.
Антон снова повернул кресло к столу и вдруг вздрогнул, увидев Карину, стоявшую в знаменитой позе: «А мне по фигу, на какой стороне у тебя тюбетейка!»
— И как все это называется? — ожесточенно спросила она.
— Да вот, ходят всякие, домогаются…
— А ты к ней домой не
— Отмычками… дверь… — оторопело протянул Антон.
— И как она голышом смотрится? — добила его Карина.
— Ты что, следишь за мной? — нахмурился он.
Семейные отношения — дело серьезное, но все-таки даже Карина должна была знать меру. В конце концов, Антон — не ее собственность.
— Да нет, все гораздо проще… Оксана — наш человек, и с Кожедаровым она живет не просто так.
— Не понял?
— А ты немного подумай и поймешь.
— Ты держишь Кожедарова под контролем?
— Ну вот, дошло наконец.
— И Оксана — твой человек…
— Ты хотел с ней переспать? — строго спросила Карина.
— Да, хотел. Но не смог.
— Почему?
— Потому что ты меня заговорила. Не могу я тебе изменить.
— Я тебя не заговаривала.
— Ты меня ждала… Ты для меня все…
— А в квартиру к ней зачем полез?
— Говорю же, нервы пощекотать надо было…
— Плохой из тебя «медвежатник», да и здесь ты не на своем месте, — усмехнувшись, Карина взглядом обвела его стол.
— Почему?
— Сам знаешь, почему…
— Да нет, нормально все.
— Не нормально. Я в заводских делах больше разбираюсь, чем ты, и штаны здесь не просиживаю… Нервы, говоришь, чешутся? — с ехидной иронией сощурилась она. — Что ж, можешь их почесать. Если тебе так нравится рисковать, то вперед и с песней.
— Куда?
Антон не знал, радоваться ему или нет. Одной своей половиной он рвался на свободу, но другой прочно был привязан к Карине. Но если она дает ему отставку, цепляться за нее он не станет.
— На войну. Где стреляют и убивают…
— Это ты о чем?
— Проблемы у нас. Очень серьезные проблемы.
Карина не шутила. И Антона от себя не гнала. Она отправляла его на дело, которое могло стоить ему жизни. Но так ведь он трудностей никогда не боялся. И вообще, не дело это, когда баба ходит по лезвию бритвы, а мужик штаны в теплом кабинете протирает…
Глава 21
Волчий взгляд исподлобья, морщинистое, дубленое лагерными ветрами лицо, шрам «розочкой» на щеке, рубец на губе, золотые фиксы в коричневых от чифиря зубах… Для полноты картины не хватало только ушанки, ватника с номером на груди и кирзовых «прохорей».
Этот человек вышел из сурового лагерного мира, но так ведь и Антон семь с половиной лет в зоне провел, но не кичится своим уголовным прошлым.
— Ты кто такой? — спросил вор.
Не смогла Карина уберечь Сухаря, все-таки скопытился он от передоза. Видимо, сам этого хотел. Не успел он загнуться, как появился этот тип. Назвался вором в законе, но так это у него
— Кастальский Антон Иннокентьевич.
— Да мне по барабану, как тебя зовут! Ты кто такой, чтобы со мной базар держать?
— Ты с меня иметь хочешь и при этом спрашиваешь, кто я такой? — удивленно повел бровью Антон.
— Я с тобой на «стрелу» не забивался.
— А с кем ты хотел говорить, с Карой?.. Так она женщина порядочная и с незнакомыми людьми на «стрелке» не встречается.
Разговор шел возле кафе на окраине Подвойска. Антон нарочно не стал заходить внутрь, давая понять, что ему западло садиться за стол с каким-то там Бореем.
И зря этот так называемый вор борзо с ним ведет, ясно же, что Антон не хрен с бугра, если подъехал на «стрелку» на дорогой машине, с отборными бойцами. Свита у него внушительная, Борей такой похвастаться не мог. Разношерстная свора у него какая-то, а не свита. Но это совсем не значит, что вор не опасен. Взгляд у него, как у матерого волка, это выдает в нем сильную натуру. Но так ведь и Антон не из мыльного пузыря родился.
— Или ты думаешь, что с бабой легче договориться? — с пренебрежительной ухмылкой укусил он вора.
— Хочешь сказать, что ты за бабу? — скривил губы Борей.
— Я назвался, а про тебя ничего не слышу, — сурово нахмурил брови Антон. Он был далек от того, чтобы выходить из себя. Тем более что собеседник ответил в стиле «сам дурак», а это само по себе вызывает усмешку. — Может, и сказать нечего?
— Я уже назывался.
— Ты что-нибудь слышал? — Антон с удивлением посмотрел на Славяна, который считался правой рукой Карины.
Этот битый волк был слегка возмущен тем, что Карина поручила «держать базар» не ему, а своему гражданскому мужу или просто сожителю. И хотя он знал, за что и сколько сидел Антон, все равно ему было немного обидно. Но при этом он подыграл ему и небрежно отозвался:
— Да нет, не слышал.
— Может, ничего и не пролетало? — криво усмехнулся Антон. — Может, и летать нечему?
— Слышь ты, фраерок… — подал голос Борей.
— А вот насчет фраерка ты зря загнул. — Антон вложил в свой взгляд всю свою злость, которая помогала ему выживать в зоне и брать верх над своими врагами. — Я — пацан правильный и в зоне по закону жил, «смотрел» за бараком. Меня «мусора» из «отрицала» выбить не могли… Так что не надо, дядя.
— Я тебе не дядя! Я в законе!
— В законе? Так объявись! Или что-то не так?
— Борей я!
— Борей?! Не знаю такого… Не прогоняли по тебе «маляву» по зонам.
— Так и я про тебя не знаю.
— А ты Анфасу «маляву» зашли, он тебе отпишет, кто такой Антон Кастальский…
— Ну, может, и «смотрел» ты за бараком, и что? — презрительно фыркнул Борей. — Мне-то что с того?
— Как что? Ты же «смотрящим» себя объявил. Ты за районом «смотреть» собираешься и должен знать, с кем дело имеешь. А мне, например, все равно, кто тут права качает. Сухарь умер, теперь я за районом «смотреть» буду.