Волчица и пряности. Том 3
Шрифт:
Если так, значит, Хоро сделала это ради Лоуренса.
Это письмо было приглашением к примирению, хоть и окольным.
Губы Лоуренса невольно изогнулись в улыбке, но он даже не пытался ее скрыть.
Кроме описания богатств Амати, в самом конце листа была приписка: «Вышеизложенное записано с моих слов другим человеком».
На свете было немало людей, умеющих читать, но не умеющих писать. Разузнав все, что хотела, Хоро, должно быть, вышла из комнаты, сделав вид, что ей нужно в туалет, и упросила проходившего мимо торговца помочь ей написать это письмо. Почерк Амати Лоуренс видел на договоре и был уверен, что это письмо написал не он.
Тщательно сложив письмо, стоящее для него больше тысячи золотых монет, Лоуренс спрятал его на груди и затем потянулся к листу пергамента.
Может, Хоро с помощью какого-то трюка заставила Амати подписать какой-нибудь нелепый договор, подумал он.
В воображении Лоуренса встала гордая и самодовольная фигура Амати, который только что встретился с Хоро один на один.
«Все-таки Хоро хочет путешествовать вместе со мной…»
Опьяненный охватившим его чувством превосходства и покоя, Лоуренс не колеблясь развернул пергамент.
Именем Господа нашего…
Почерк был сильный и ровный – вне всяких сомнений, это писала рука Амати.
Лоуренс не без усилий справился с чувством тревоги и продолжил читать.
Взгляд его скользнул по первой строке, затем по второй, по третьей…
А потом…
Ввиду вышеизложенного, двое нижеподписавшихся должны будут стать мужем и женой.
Дочитав эту фразу, Лоуренс почувствовал, как все вокруг него завертелось.
– Э? – пролепетал он. Звук донесся до его же ушей словно откуда-то издалека.
Он крепко зажмурился, но прочитанное все равно стояло у него перед глазами.
Брачный договор.
Брачный договор, в котором под упоминанием Единого бога как свидетеля значились имена торговца Амати и Хоро.
Место, где должна была стоять подпись стража Хоро, оставалось пустым.
Когда страж поставит свою подпись, договор будет скреплен печатью и отнесен в любую городскую церковь, Амати и Хоро смогут обвенчаться.
Имя Хоро было выписано корявыми буквами.
Одного взгляда было достаточно, чтобы понять: написавший имя не умел писать, а просто пытался воспроизвести буквы.
В воображении Лоуренса возникла картина: Хоро, наблюдая, как Амати заполняет пергамент словами, неуклюже ставит на договоре свое имя.
Лоуренс снова извлек спрятанное на груди письмо ценой более тысячи золотых монет, развернул и перечитал.
Несомненно, на листе было выписано все, чем владел Амати, – числа выглядели вполне достоверными, Амати вполне мог обладать именно такими суммами.
Однако Хоро спрашивала Амати, сколько стоит его имущество, вовсе не из желания помочь Лоуренсу – она хотела дать ему понять, в каком тяжелом положении он сейчас находится.
Зачем Хоро это делать? Лоуренс почувствовал себя дураком уже потому, что задал себе этот вопрос.
Если взглянуть на брачный договор, ответ становится очевидным.
Амати был лишь в шаге от того, чтобы выполнить договор, и Хоро намеревалась оставить Лоуренса.
Лоуренс с Хоро и сошлись-то случайно.
Амати был юн, безрассуден, прямолинеен и самовлюблен, но при этом успешен. Возможно, Хоро сочла такого Амати подходящим для себя спутником.
Лоуренс не мог найти ни одного аргумента против этого предположения.
Даже если он сейчас схватит этот договор, взбежит на второй этаж и будет умолять Хоро не выходить замуж, она, уж конечно, с легкостью его отвергнет – что-что, а это она умела прекрасно.
Раз так, у Лоуренса не оставалось выбора, кроме как упорно и решительно добиваться своего.
Вот почему Хоро передала Лоуренсу список собственности Амати: она давала понять, что если он одолеет Амати, она согласится выслушать его объяснение. В то же время это значило, что если одолеть Амати ему не удастся, все разговоры будут уже бесполезны.
«Амати все-таки можно одолеть. Не унывай, надежда остается», - повторяя это самому себе, Лоуренс быстро убрал письмо и брачный договор и, повернувшись к владельцу постоялого двора, сказал:
– Не мог бы ты достать те деньги, что я оставил у тебя на сохранении?
Путешествовать вместе с Хоро было для Лоуренса ценнее, чем тысяча золотых монет.
***
Оставить Амати без денег, не нарушив при этом закон, было возможно.
Однако захочет ли Амати принять сделку, таящую в себе такую возможность, – вот вопрос.
Лоуренс считал, что Амати, скорее всего, плохо знаком со сделками типа той, которую он собирался предложить. И дело не в том, что Лоуренс смотрел на Амати свысока, – просто Амати едва ли встречался с такими сделками в своей торговой жизни.
Если человеку предлагают сделку, с которой он незнаком, – вполне естественно, что он откажется ее заключить.
Вдобавок следует учесть, что предлагать сделку будет не кто иной, как Лоуренс, заклятый враг Амати.
Так что шансы на то, что Амати примет сделку, были в лучшем случае один к девяти. Однако Лоуренсу придется каким-то образом заставить его согласиться, даже если понадобится его подстрекнуть или спровоцировать.
Кроме того, хоть условия сделки и казались на первый взгляд абсолютно нормальными, Амати наверняка заметит, что содержание сделки весьма скользкое.
Раз так, Лоуренс должен будет всем своим поведением провоцировать Амати при разговоре с ним. Это не будет деловыми переговорами, Лоуренс совершенно не намеревался извлекать прибыль.
Когда торговец начинает задумываться о других вещах, помимо прибылей и убытков, это само по себе уже убыток. Впрочем, этот довод разума Лоуренс давно уже выкинул из головы.