Волчица и пряности
Шрифт:
Ремарио выдвигал в точности те аргументы, которых Лоуренс и ждал.
– Что если у нас есть на примете человек, который достаточно искусен, но при этом зарабатывает мало?
– Искусный человек может не тревожиться о том, чтобы найти работу в Рубинхейгене; хороших работников всегда не хватает.
Ремарио откинулся на спинку кресла, ожидая ответа Лоуренса.
Сейчас выражение его лица немного походило на то, что было у Хоро накануне.
Он возражал, но при этом ожидал, что ему возразят в ответ. Хотел оставить это дело, но никак не мог.
Лоуренс сделал глубокий вдох.
– Что насчет человека, который весьма искусен и работает здесь, в городе, но которому платят очень мало и которому очень нужны деньги? И, что еще важнее, этот человек очень недоволен своим работодателем. Работодатель этого человека – Церковь, а контрабанда золота – это вызов Церкви. Если мы скажем этому человеку, что контрабанда золота позволит не только заработать ему самому, но и отплатить Церкви, я уверен – он согласится. Кроме того, предательства можно будет не опасаться, этот человек презирает Церковь.
– Это... это выглядит слишком удобным, - заметил Ремарио.
– Именно в таких случаях торговец и зарабатывает большие деньги, верно?
Единственным из всех суметь купить зерно во время неурожая. Купить вышедшие из моды украшения, а потом с удивлением обнаружить, что в другом городе на них невероятный спрос. Из таких редких совпадений и получаются состояния.
Лицо Ремарио исказилось.
Было видно, что он очень хочет поверить, но не может.
– Если я просто назову имя этого человека, я уверен, ты поймешь, - сказал Лоуренс.
– Если... если все так, ты мог бы заняться контрабандой самостоятельно. Но ты пришел ко мне и предлагаешь это мне, зная, что твоя доля денег уменьшится, не слишком ли это странно?
То, что Ремарио отошел от обсуждения собственно контрабанды, означало, что он пока воздерживается от суждения, возможна ли успешная контрабанда вообще.
– Мы не занимаемся контрабандой самостоятельно по двум причинам. Во-первых, крайний срок уплаты моего долга вашей гильдии наступает сегодня вечером, и когда солнце сядет, иностранное отделение, на которое ляжет мой долг, придет и заберет меня. Во-вторых, у меня на руках сейчас лишь вот эти деньги.
Достав кожаный мешочек с монетами, Лоуренс развязал шнурок и высыпал монеты на столик.
На столе оказались золотые и серебряные монеты, всего на три румиона.
При виде денег в глазах Ремарио блеснуло – Ремарио тоже, как и Лоуренс, стоял перед неизбежным разорением.
– Здесь три румиона. Вам достаточно просто поспрашивать торговцев, чтобы узнать, как я их достал.
Ремарио сделал глубокий вдох.
Уж конечно, такой человек, как Ремарио, должен был сразу догадаться, каким образом Лоуренс собрал эти деньги.
– Это на самом деле все, что у меня есть. Я вручаю вам эти деньги и молю поверить в искренность моих слов. Кроме того...
– Лоуренс потянулся всем телом вперед и, глядя Ремарио глаза в глаза, заявил: - ...я умоляю вас отложить на время требование выплаты моего долга, а вашу гильдию – дать достаточно денег, чтобы мы могли заняться контрабандой.
На изможденном подбородке Ремарио натянулись морщинки, на лбу проступил сальный пот.
Раз Ремарио не отказал сразу же, значит, у него было достаточно денег для контрабанды.
Более того, он верил в прибыльность контрабанды золота, и это разжигало в нем желание вложить деньги.
Стоит ли подтолкнуть его еще немного? Но если Лоуренс будет слишком напорист, это может внушить ненужные подозрения.
Конечно, контрабанда золота может принести огромные доходы, но и риск огромен. Кроме того, если Гильдии Ремарио именно сейчас предлагают вложить во что-то деньги, это может быть воспринято как мошенничество.
Уж конечно, здесь, в Гильдии Ремарио, уже успело перебывать много никчемных людей, желающих ускорить отправку ко дну тонущего судна и поживиться чем-нибудь под шумок. Недоверчивость Ремарио была вполне естественна.
Поэтому Лоуренс тщательно обдумал свои следующие слова и приготовился говорить.
Но в это самое мгновение –
– Господин.
Хоро заговорила первой.
Ремарио изумленно взглянул на Хоро и заморгал, словно впервые заметил, что тут есть кто-то еще.
Лоуренс тоже глянул на Хоро; та произнесла, скромно потупившись:
– Господин, у вас еще есть время колебаться?
– Что...
Слова Хоро звучали угрожающе и в то же время провокационно; Ремарио плотно сжал губы. Возможно, в другой обстановке такой прием бы подействовал, но сейчас он мог привести к прямо противоположному результату.
Чувствуя, что ситуация меняется к худшему, Лоуренс собрался было остановить Хоро. Однако...
– Насколько я знаю, из этого дома только что ушел один человек. Вы действительно можете себе позволить раздумывать, господин?
– Мм, мм...
– У меня необычайно острый слух, все тайные разговоры я слышу совершенно отчетливо. Желаете, чтобы я пересказала вам разговор людей этажом ниже? Они собираются бросить вас и бежать.
– Э...
– О, еще один ушел. Если так и продолжится, потребуется совсем немного времени, чтобы ваша лавка...
– Прекрати! – выкрикнул Ремарио, обхватив голову руками.
Хоро бесстрастно взирала на владельца гильдии. Лицо ее было подобно маске.
В душе Лоуренс немного сочувствовал Ремарио. Гильдии подобны кораблям. Когда в днище корабля образуется огромная пробоина и команда знает, что ее не починить, конечно же, люди кинутся спасать свою жизнь, не обращая внимания на приказы капитана.
Лоуренс, однако, знал, что Хоро намеренно ужалила Ремарио именно в эту точку. В том, что касалось одиночества, Хоро была чувствительна как никто.