Волчица и пряности
Шрифт:
– Я глава церкви этой деревни. Я не могу оставить жителей.
У Эвана был такой вид, словно он пропустил тяжелый удар – даже более тяжелый, чем удар кулаком в лицо. Он чуть дернулся вбок и отступил на шаг назад.
– Эван, стань, пожалуйста, хорошим торговцем, ладно?
Лишь после этих слов Эльза с силой оттолкнула Эвана и кинулась прочь.
С такой скоростью, с какой может бежать женщина, даже если она будет время от времени останавливаться и отдыхать, до Терео она доберется не раньше вечера.
Даже не желая думать об этом, Лоуренс все же отлично представлял себе, с чем Эльза столкнется дома.
– Г... господин Лоуренс...
Эван смотрел на Лоуренса совершенно потерянно; он словно готов был в любую секунду разрыдаться.
Последние слова, произнесенные Эльзой, тронули Лоуренса до глубины души.
– Госпожа Эльза сказала, что надеется, что из тебя выйдет хороший торговец.
– Ты!..
Теперь лицо Эвана дышало яростью; он едва не набросился на Лоуренса.
Лоуренс, однако, ответил спокойным тоном:
– Торговец должен уметь оценивать свои приобретения и потери с холодной головой. Ты к этому способен?
Эван выглядел как ребенок, впервые увидевший морок. Он застыл на месте с ошеломленным видом.
– Ведь Эльза, она, конечно, кажется сильной, и идти к своей цели она умеет так, как никто другой не умеет, но это все вовсе не значит, что ей никогда не страшно, что она всегда во всем уверена.
Пожав плечами, Лоуренс повторил:
– Торговец должен уметь оценивать свои приобретения и потери с холодной головой. Ты ведь хочешь стать торговцем, верно?
Эван изо всех сил стиснул зубы, зажмурился и сжал кулаки.
Затем он внезапно сбросил вещи, перекинутые через плечо, развернулся и умчался прочь.
Людей охватывает тоска по родине, потому что там живут те, кого они любят.
От мелькания спины Эвана у Лоуренса зарябило в глазах. Подобрав вещи, он стряхнул с них налипшие листья.
Почувствовав, что к нему кто-то подходит сзади, он развернулся со словами: «Ну а теперь...»
Лоуренс сам был не вполне уверен, успел ли он выговорить последнее слово: «...идем».
Ибо в то же мгновение его, словно сухое дерево, швырнуло на землю огромной лапой Хоро.
– Я была неправа?
Одна из передних лап Хоро придавливала грудь Лоуренса, два толстых, острых когтя другой лапы со скрежетом впились в землю совсем рядом с его головой.
– Я была неправа?
Горящие красным огнем глаза Хоро смотрели в упор; она склонила голову, так что ее острые зубы едва не касались лица Лоуренса.
Лоуренс ощутил, как его спина медленно вдавливается в мягкую землю.
Если Хоро нажмет лишь чуть сильнее, она с легкостью расплющит Лоуренсу грудную клетку.
Тем не менее, ему все же удалось с огромным трудом выжать несколько слов:
– Кто... кто может судить, права ты или нет?
Хоро покачала своей огромной головой.
– Я не могу судить, совсем не могу. Но я... я...
– За собственную родину человек должен драться изо всех сил, даже если чувствует, что это безнадежно...
Ухватившись обеими руками за лапу Хоро, Лоуренс закончил фразу:
– ...По крайней мере, они не будут ни о чем жалеть.
Лоуренс увидел, как все тело Хоро словно увеличилось в размерах.
Сейчас он будет раздавлен.
И в то мгновение, когда его разум был готов уже утонуть в море страха, нависшая над ним Хоро исчезла.
Если бы сейчас кто-то сказал ему, что все это лишь видение, у него не возникло бы и тени сомнения.
Хрупкая фигурка Хоро сидела прямо на Лоуренсе, тонкая рука держала его за горло.
– Мои лапы способны с легкостью сокрушать камни. Будь там сотни, тысячи людей, они против меня ничто.
– Это я только что ощутил собственными костями, - просипел Лоуренс.
– Никто в Йойтсу не мог сравниться со мной, будь то человек, волк, олень или кабан, - продолжила Хоро, глядя на Лоуренса сверху вниз и по-прежнему не отпуская его глотку.
– А медведь?
Естественно, Лоуренс не имел в виду обычного медведя.
– Смогла бы я победить Медведя Лунобивца?
Хоро не плакала – видимо, потому что сейчас ее одолевал больше гнев, чем печаль.
Именно поэтому Лоуренс не стал искать слов утешения.
– Не думаю.
Едва услышав эти слова, Хоро подняла правую руку, сжимавшую прежде горло Лоуренса.
– Но все-таки я должна была драться до конца. И тогда легенда о Йойтсу в книгах Отца Фрэнсиса была бы страницы на три длиннее.
Рука Хоро бессильно ударила Лоуренса в грудь.
– Ты не знаешь, правильно это или нет. Но в любом случае это всего лишь предположение. Или я ошибаюсь?
– ...Не ошибаешься, - и кулачок Хоро вновь стукнул Лоуренса в грудь.
– Если бы, едва покинув Йойтсу, ты сразу же услышала, что Медведь Лунобивец идет туда, я уверен, ты, конечно же, поспешила бы назад. Однако все пошло совсем по другому пути. Мы не знаем, как скоро после твоего ухода все случилось, но мы знаем, что Йойтсу был разрушен, когда ты была бессильна что-либо сделать, - произнес Лоуренс.
Хоро разглядела то, что творилось в сердце Эльзы.
Должна ли она оставить свою деревню? Или же она должна отчаянно сражаться, даже если селяне относятся к ней как к чужой, даже если спасти деревню невозможно? – вот в чем заключалась дилемма Эльзы.
У Хоро же не было шанса даже встать перед такой дилеммой, ибо, когда она узнала истину, все давно было кончено.
Что в таком случае должна была думать Хоро, глядя, как Эльза в растерянности пытается понять, что же ей делать?
Конечно, она должна была желать, чтобы Эльза сделала выбор, о котором не стала бы потом сожалеть.