Волчица и пряности
Шрифт:
– Господь указал нам правильный путь.
При этих словах Эльзы все взоры вновь устремились на нее.
– Что... что за глупости... такая...
– Епископ Ван, - холодно и решительно продолжила Эльза. – Пожалуйста, убедитесь сами, что это не деяние дьявола.
– Но как... как мне убедиться?
– С помощью этого.
Эльза протянула епископу Вану почерневшую серебряную чашу.
– Прошу вас благословить эту чашу. Когда вы это сделаете, Эван, мукомол деревни Терео, покажет всем правоту учения Господа.
Епископ Ван принял чашу из рук Эльзы, после чего сбивчиво спросил:
– Но что... что именно ты собираешься делать с этим?
– Даже беднейшие имеют право очиститься перед Господом. Очистите, пожалуйста, эту чашу, епископ Ван.
Раздавленный веющей от Эльзы мощью, не способный найти достойного ответа, епископ Ван устремил тревожный взгляд на стоящего рядом с ним священника. Тот приказал церковникам рангом ниже, стоящим вокруг камня, принести воды.
Те выполнили приказ немедленно и вручили воду епископу Вану.
Вода, налитая служителем Церкви, становится освященной.
Чаша, наполненная святой водой, мягко сияла в руках епископа Вана.
– Теперь передайте эту чашу вместе с водой мукомолу.
Эльза не стала брать чашу в свои руки, чтобы епископу Вану не к чему было придраться.
Праведность (а может, неправедность) служителей Церкви через чашу и воду в ней должна была перейти к Эвану.
– Пожалуйста, смотрите внимательно.
Эльза кивнула Эвану; тот решительно кивнул в ответ.
Затем, достав небольшой серп, Эван вспрыгнул на первую из повозок и принялся один за другим вспарывать мешки; из каждого он извлекал горсточку муки и пересыпал в чашу.
Никому не требовалось объяснять, что он собирается делать дальше.
Все взоры были обращены на юного мукомола; казалось, можно было расслышать, как люди судорожно сглатывают.
Взяв немного муки из пятнадцати повозок, Эван поднял чашу с мукой и святой водой высоко над головой.
Церковники, словно полностью покоренные зрелищем, начали что-то шептать, – возможно, молитвы, – не отрывая глаз от чаши.
Эван медленно опустил чашу и заглянул внутрь.
Он видел истинное обличье Хоро и понимал, что она не была обычным созданием. Более того, он собственными глазами видел, как за считанные секунды вырос колос, которому на это нужен едва ли не год.
Внезапно он оторвал взор от чаши.
Смотрел он теперь на Эльзу.
В следующее мгновение он одним глотком осушил чашу.
– Вот результат чуда, явленного нам Господом, - объявил он, протягивая пустую чашу церковникам; в уголках рта его виднелась прилипшая мука. Церковники с помощью воды из кожаного меха вновь очистили чашу.
Когда это было сделано, Эван вспрыгнул на единственную повозку, из которой не брал муки прежде, и взял в чашу по щепотке муки из каждого мешка.
Эльза коротко обратилась к трясущемуся епископу Вану:
– Если это было не настоящее чудо, вы, конечно же, сможете показать нам всем настоящее?
Если человек лживо заявил, что зерно отравлено, убедиться в этом можно было единственным способом: съесть это зерно.
Это, однако, была теория; в конце концов, чудо лежит вне пределов логики.
Сравниться с чудом может лишь другое чудо.
Если кто-то желал доказать, что свершившееся только что чудо было происками дьявола – сделать это он мог лишь продемонстрировав чудо Единого бога.
– Епископ Ван.
Приняв чашу из рук Эвана, Эльза обернулась к епископу.
Риендо не удержался на ногах и плюхнулся на собственное седалище.
Тело епископа Вана задеревенело; он был не в силах двинуться.
Он не смел взять в руки эту чашу.
– Я... я признаю. Я признаю. Это чудо... истинное чудо, - выдавил он наконец.
– Что тогда насчет церкви нашей деревни? – продолжила беспощадно давить Эльза.
Епископ Ван не мог подобрать слова. И чуда, которое могло сравниться с чудом, показанным Эльзой, у него тоже не было.
– Ээ... она законна... церковь полностью законна.
– В таком случае соблаговолите нанести сказанное вами на бумагу.
Впервые на лице Эльзы появилась дружеская улыбка; обращена была эта улыбка к Сему и другим селянам, почтительно поднимающим статую Тойерре.
Разумеется, епископ Ван, наблюдая все это, не мог ни жаловаться, ни требовать от селян отказаться от поклонения Тойерре. Селянам было чему радоваться.
Эльза блестяще разрешила трудную ситуацию.
И все же, хоть она и смогла бесстрашно противостоять епископу Вану и другим; хоть она и сумела великолепно достичь своих целей – все же под тонким покровом внешности несгибаемого героя, несомненно, все это время пылал огонь тревог и опасений.
Сделав глубокий вдох и вытерев уголки глаз, Эльза сложила руки перед грудью и опустила голову, словно вверяя себя чьим-то рукам.
Молилась ли она Единому богу или Отцу Фрэнсису? К кому бы ни была обращена ее молитва, несомненно, он мог ею восхищаться.
Лоуренс неотрывно смотрел на Эльзу, когда к нему подбежала Хоро.
– Ну, как все выглядело? Я сильна, верно? – гордо заявила она.
Поведение Хоро было полной противоположностью тому, как держалась Эльза, не выказавшая ни тени гордости, хоть и сокрушила только что епископа Вана.
Впрочем, различие в их поведении, вероятно, прекрасно объяснялось различием между Лоуренсом и Эваном.
Эван подбежал к Эльзе и обнял ее.
Взгляд Лоуренса, впрочем, как и всех остальных на площади, обратился к этой паре. Стоящая рядом с ним Хоро дважды фыркнула себе под нос.