Волчица лунного князя
Шрифт:
Она съёживается на диване, смотрит на меня затравленно:
— Попроси князя оспорить помолвочный договор, потому что я по доброй воле замуж за этих белобрысых ледышек не пойду. И меня запирают, чтобы я к Мару не убежала. А его избили, едва он у ворот появился моей руки просить.
— Чужака на своей территории стая вправе избивать, — грозно поясняет Ариан. — Да и тебя тоже запирать право имеют.
— Кати! — Когтистые пальцы возникают на подоконнике, и в разбитую створку заглядывает хищно оскалившаяся Марианна в почти
Белый свет в глазах жрицы ужасает. Инстинктивно отскакиваю.
— Спаси, — Кати падает к моим ногам, обхватывает колени. — Они запрут, выдадут за урода, а ты…
— Кати, — рычит Марианна и ныряет в комнату белоснежной волчицей. — За мной, живо!
— Возьми меня в помощницы! — крепче впиваясь в колени, вопит Катя. — Возьми в прислугу, князь разрешит.
Марианна — роскошная, кстати, волчица — застывает с вздыбленной холкой. У Ариана шерсть на загривке тоже дыбом, но разрешать брать Катю в прислугу он не спешит.
— Я хочу с ней поговорить! — голос нервно дрожит, но в сияющие глаза Марианны смотрю уверенно. — Ещё десять минут.
— Она наказана, — рокочет белая волчица. — Она недостойна говорить с тобой.
Не смотрю на Ариана: вдруг злится. За шиворот поднимаю Катю на ноги и задвигаю за себя. Она впивается в ткань моей хламиды и шепчет:
— Помоги, защити.
— Глупая девчонка не понимает, чего просит, — скалится Марианна, припадая к полу, будто хочет прыгнуть. — Она не жила вне дома, не видела других стай иначе, чем на ярмарке.
— Так покажите ей. — Меня начинает колотить от страха перед этими безумными звериными глазами, перед оскаленными зубами. Нос Марианны подёргивается, и она примеряется к прыжку ещё более явно. — Покажите ей, что её ждёт.
— Я не откажусь от Мара! — вопит в ухо Катя.
А Ариан… за нами наблюдает и даже не пытается вмешаться. То ли угрозы не видит, то ли в отместку за осуждение их образа жизни хочет посмотреть, как справлюсь с этой ситуацией.
— Не делай глупостей, Кати, — рычит Марианна. — Ты не знаешь, что такое бедность, низкий статус.
— Доставщик — это не такой уж низкий статус, — спорит из-за моего плеча Катя. — Едой он нас обеспечит, даже троих детей.
— Какой едой? — Марианна ещё ближе приближается к нам. И хотя это иррационально, я боюсь, что она кинется на нас, загрызёт. — Жалкими химикатами! Пародией на нормальную пищу! Думаешь, сможешь каждый день есть мясо? Нет! А если обзаведёшься детьми, то будешь питаться только его запахом.
— Мы справимся! — Катя топает ногами и потихоньку оттягивает меня от Марианны. — Я люблю его! На всё согласна.
Вот вроде с одной стороны любовь, а с другой… вдруг Катя ошибается? Вдруг через год бедной жизни она тысячу раз пожалеет, что добилась своего, а я окажусь виновата?
— Жить в ужасных условиях, — рычит Марианна, — плохо питаться, много работать — не такой жизни мы для тебя хотим.
— А вы спросили, чего я хочу?! — Катя впивается ногтями в моё плечо. — Меня спросили?
Даже после ритуала Велиславы я помню, что это же спрашивала у моей матери.
— Дайте ей узнать, что её ждёт, — кошусь на Ариана, но этот паразит намеренно смотрит в потолок, даже по глазам не давая определить, как относится к этому, разрешает ли помочь.
— Да-да, — подпрыгивает Катя. — Жрица требует меня в прислужницы, с ней я посмотрю на жизнь стай.
Да я ещё не решилась…
— Ничего правдивого ты не увидишь, — неожиданно Марианна как бы обмякает. — Жрице покажут всё лучшее, и тебя будут кормить вместе с ней самым лучшим. Неужели ты не понимаешь, глупая девчонка?
— Но жрица требует меня в прислужницы, и согласно древним правилам… — начинает Катя, но Ариан наконец вмешивается:
— …лунный князь должен разрешить подобное.
Все мгновенно притихают. Он продолжает:
— Поэтому сейчас Кати отправляется к себе, Марианна вызывает сюда уборщиц, а мы со жрицей связываемся с князем и спрашиваем его.
Катя и Марианна приоткрывает рты, но из груди Ариана раздаётся тихий, вибрирующий рык. Он поднимает все волосы у меня на теле, а незваные гостьи слегка проседают.
Секунд черед двадцать мы остаёмся с Арианом наедине.
— Пойдём, — ворчливо требует он и направляется в спальню. — Надо поговорить.
Чувствуя себя провинившимся щенком, плетусь следом. Едва затворяю дверь — меня окутывает туман и выбрасывает в сумерки. Ариан обхватывает меня руками, пружинисто приземляется и ставит на ноги. Не успеваю обернуться, как он обращается в волка.
Стрекот сверчков оглушает. В небе горят звёзды. Запрокинув голову, ищу Большую медведицу… застываю, разглядывая гигантский «ковш».
Ариан заваливается на тихо шелестящую траву. Смотрит снизу. Ворчит:
— Ты глупо поступаешь, потакая этой девчонке. Ей движет страсть, глупое физическое влечение, а партнёра надо выбирать умом.
— Тогда почему сразу меня не остановил? Почему не выгнал её?
— Ты жрица, порой к тебе будут приходить за советом. Возможно, когда-нибудь ты станешь главной жрицей стаи, а может и главной волчицей, ты должна уметь помогать советом, управлять.
Опускаюсь на траву, заглядываю в мерцающие белым и зелёным глаза Ариана. Тихо уточняю:
— Ты надеялся, что я сама отправлю её восвояси? После того, как увидела её в таком виде?
— Её вид — её собственная вина: нечего было подкоп из подвальной комнаты делать и по кустам лазить.
— Нет в тебе романтики, — вздыхаю я.
— Пф! — Ариан вытягивает лапы и кладёт на них морду. В темноте он почти сливается с травой. — Романтику на хлеб не намажешь, в рот не положишь.
— Ой, можно подумать, тебя не кормили. — Треплю холку. — Небось, на лучшем мяске вырос.