Волчицы из Машкуля
Шрифт:
В самом деле, молодой человек узнал Мари не столько по фигуре девушки, появившейся из темноты, сколько по частым ударам своего сердца.
Мари тоже узнала Мишеля — об этом нетрудно было догадаться по удивлению, написанному на ее лице.
Было очевидно, что она рассчитывала застать сестру одну или с Розиной, но никак не в обществе молодого барона.
Мишель заметил, что девушка никак не ожидала его увидеть здесь, и сделал шаг вперед.
— Мадемуазель, — обратился он к Мари, — я встретил вашу сестру, когда она направлялась к больному Тенги, и, чтобы ей не ходить одной, проводил ее.
— И отлично сделали, сударь, — ответила Мари.
— Нет, ты не понимаешь, — со смехом возразила Берта, — ему кажется, что он должен извиниться за меня или, быть может, за себя. Придется простить бедного мальчика. Он получит изрядную нахлобучку от матери!
Затем она оперлась на седло Мари.
— В чем дело, блондинка? — спросила она.
— Дело в том, что марсельский мятеж провалился.
— Я знаю. Мадам уплыла на корабле.
— А вот и неправда!
— Как? Неправда?
— Мадам заявила, что раз уж она приехала во Францию, то больше ее не покинет.
— Ты не ошибаешься?
— Нет; сейчас она направляется в Вандею, если уже не прибыла туда.
— Откуда вам это стало известно?
— Из письма, доставленного в замок Монтегю сегодня вечером во время собрания, когда все уже предавались отчаянию.
— Храбрая душа! — восторженно воскликнула Берта.
— Поэтому отец понесся оттуда во весь опор, а вернувшись и узнав, где ты, приказал мне взять лошадей и поехать за тобой.
— Вот и я! — воскликнула Берта.
И она вставила ногу в стремя.
— Ты что же, не простишься со своим бедным рыцарем? — спросила Мари.
— Напротив.
И Берта протянула руку молодому человеку, а он медленно с грустным видом приблизился к ней.
— Ах, мадемуазель Берта, — едва слышно произнес он, пожимая ей руку, — как я несчастен!
— Отчего вы несчастны?
— Оттого, что я не один из ваших, как вы только что выразились.
— А кто вам мешает стать им? — спросила Мари, в свою очередь протягивая ему руку.
Молодой человек схватил эту руку и поцеловал ее с двойным жаром: любви и признательности.
— О да, да, да! — сказал он тихо, чтобы его могла расслышать только Мари. — Ради вас и вместе с вами!
Но рука Мари вырвалась из рук молодого человека из-за резкого движения лошади.
Берта, пришпорив своего коня каблуком, хлестнула прутом по крупу лошади своей сестры.
Всадницы взяли с места галопом и, словно тени, исчезли в темноте.
Молодой человек остался одиноко стоять посреди дороги.
— Прощайте! — крикнула Берта.
— До свидания! — крикнула Мари.
— О да, да! — ответил он, протягивая руки к двум уносящимся силуэтам. — До свидании, до свидания!
Девушки продолжали путь, не произнося ни слова.
И только когда они уже были у ворот замка, Берта сказала:
— Мари, ты будешь смеяться надо мной.
— Отчего же? — спросила Мари, невольно вздрогнув.
— Я люблю его, — сказала Берта.
Из груди Мари едва не вырвался горестный крик.
Но у нее хватило сил сдержать его.
«А я крикнула ему “До свидания”, — подумала она. — Дай Бог, чтобы мы больше не свиделись».
XIII
КУЗИНА, ЖИВУЩАЯ ЗА ПЯТЬДЕСЯТ ЛЬЁ
На следующий день после описанных нами событий, то есть 7 мая 1832 года, в замок Вуйе съехалось множество гостей.
Они собрались отпраздновать день рождения графини де Вуйе, которой исполнилось двадцать четыре года.
За стол, сервированный на двадцать пять или двадцать шесть персон, сели префект департамента Вьенна, мэр Шательро и близкие родственники г-жи де Вуйе.
Когда доедали суп, один из слуг, наклонившись к графу де Вуйе, сказал ему на ухо несколько слов.
Граф велел слуге дважды повторить сказанное.
Затем он обратился к присутствовавшим.
— Прошу прощения, — сказал он, — но у ворот ждет какая-то дама, она приехала на почтовых и, по-видимому, не желает говорить ни с кем другим, кроме меня. Вы разрешите мне отлучиться на несколько минут, чтобы узнать, что же она хочет от меня?
Возражений не последовало; вот только во взгляде, которым графиня де Вуйе проводила мужа до дверей, сквозило легкое беспокойство.
Граф поспешил к воротам и, в самом деле, увидел стоявший там экипаж.
В нем находились двое: мужчина и женщина.
На козлах рядом с кучером сидел лакей в небесно-голубой с серебряными галунами ливрее.
Увидев графа де Вуйе, которого он, по-видимому, ждал с нетерпением, лакей легко соскочил на землю.
— Да шевелись же ты, тихоход! — крикнул он, считая, что граф может его слышать.
Граф де Вуйе замер в недоумении, и даже больше чем в недоумении, — в изумлении.
Какой-то лакей посмел обратиться к нему так непочтительно?
Он подошел поближе, чтобы устроить головомойку нахалу.
И вдруг он расхохотался.
— Как, это ты, де Люссак? — спросил он.
— Разумеется, это я.
— Что означает этот маскарад?
Мнимый лакей открыл дверцу кареты и подал руку сидевшей в ней даме, чтобы помочь ей выйти.
— Дорогой граф, — сказал он, — имею честь представить тебе ее высочество герцогиню Беррийскую.