Волчицы из Машкуля
Шрифт:
— Вы были абсолютно правы, генерал, — доложил он. — Всего в трехстах шагах отсюда мы увидели островок посреди реки, от него к берегу перекинуто дерево, а еще одно дерево служит мостиком к другому берегу.
— Браво! — воскликнул генерал. — Солдаты смогут перейти реку, не замочив пороха.
И затем, обращаясь к отряду, оставшемуся на другом берегу, он скомандовал:
— Эй! Лейтенант, идите вверх по течению до переброшенного через реку дерева и не сводите глаз с пленного!
XXII
«АПОРТ, КОРОТЫШ! АПОРТ!»
В течение пяти минут разделенный на две части отряд поднимался одновременно по обе стороны Булони.
Добравшись наконец до места, указанного капитаном, генерал дал команду остановиться.
— Сорок солдат во главе с лейтенантом, вперед! — приказал он.
Пехотинцы под командованием офицера вошли в реку и побрели по плечи в воде, держа высоко над головой на вытянутых руках ружья и боеприпасы, чтобы их не замочить.
Выбравшись на другой берег, солдаты заняли свое место в колонне.
— А теперь, — приказал генерал, — переправляйте пленного.
Тома Тенги вместе с Жаном Уллье въехали в воду в сопровождении двух егерей, следовавших справа и слева от них.
— Будь я, Тома, на твоем месте, — тихим и проникновенным голосом произнес Жан Уллье, — я бы опасался только одного: чтобы передо мной не возник призрак моего отца и не поставил бы меня перед выбором — пролить кровь его лучшего друга или отпустить его на свободу, расстегнув злосчастный ремень.
Егерь вытер рукой выступивший на лбу пот и перекрестился.
К этому времени трое всадников уже добрались до середины реки, но их слегка развело сильное течение.
Неожиданно послышался всплеск воды, доказывавший, что не напрасно Жан Уллье напоминал несчастному бретонскому солдату о призраке столь почитаемого им отца.
Генерал сразу же понял, что происходит.
— Пленный убегает! — воскликнул он громовым голосом. — Зажечь факелы, рассредоточиться по берегу, стрелять по нему, как только он появится на поверхности воды! А что до тебя, — добавил он, обращаясь к Тома Тенги, выезжавшему из воды в двух шагах от него и не пожелавшему скрыться, — ты от меня далеко не уйдешь!
И, достав пистолет из кобуры, генерал воскликнул:
— Смерть предателю!
И он выстрелил.
Сраженный наповал, Тома Тенги упал…
Солдаты выполнили приказ генерала с поспешностью, свидетельствовавшей о том, что они понимали, насколько серьезно их положение, и рассыпались по берегу реки вдоль ее течения.
В темных водах реки отражались кровавые отблески дюжины факелов, зажженных по правому и левому берегам Булони.
Освободившийся от основных пут в ту минуту, когда Тома Тенги решился расстегнуть ремень, которым он был привязан к своему пленнику, Жан Уллье соскользнул вниз и нырнул в воду между копытами лошади правого всадника.
Теперь нас несомненно спросят, как Жан Уллье мог плыть со связанными руками.
С наступлением темноты Жан Уллье, нисколько не сомневаясь в том, что ему удастся в конце концов уговорить сына своего старого товарища, чтобы тот отпустил его, в те минуты, когда он замолкал, только и делал, что зубами пытался перегрызть веревку, опутывающую его руки.
Зубы у Жана Уллье оказались на редкость крепкими; на подступах к Булони его веревка держалась на одной только нити. Когда он соскользнул в воду, ему было достаточно лишь небольшого усилия, чтобы освободиться от пут.
Прошло несколько секунд, и Жану Уллье пришлось вынырнуть, чтобы набрать воздух в легкие. И в тот же миг грянул залп из десяти ружей, и десять пуль вздыбили пену вокруг головы пловца.
Каким-то чудом его не задела ни одна из пуль, просвистевших так близко от него, что он почувствовал на своем лице их свинцовое дыхание.
И было бы неосторожно с его стороны полагаться во второй раз на удачу, ибо теперь это значило бы искушать случай, искушать самого Господа Бога.
Он снова нырнул и, вместо того чтобы плыть вниз, поплыл на глубине против течения, используя уловку зверя, который пытается сбить со следа настигающих его охотничьих собак.
Почему бы ему не попытать счастья там, где оно иногда улыбалось зайцу, лисице или волку, за которыми он сам в свое время охотился?
Жан Уллье поплыл против течения, задерживая дыхание до тех пор, пока ему не стало казаться, что его грудь разрывалась на части, и всплыл в том месте, куда не доходил свет факелов, зажженных по обе стороны реки.
Действительно, ему удалось перехитрить своих врагов.
Далекие от мысли, что после побега Жан Уллье прибегнет к новой уловке, солдаты продолжали поиски, спускаясь вниз по течению Булони, держа ружья, словно охотники, преследующие дичь и готовые нажать на курки, как только увидят свою добычу.
А так как добычей был человек, их нервы были напряжены до предела.
И только пятеро или шестеро гренадеров с единственным факелом в руках пошли вверх по течению Булони.
Стараясь производить как можно меньше шума, Жан Уллье доплыл, сдерживая дыхание, до ветвей склонившейся над водой ивы.
Он ухватился за одну из них, зажал ее в зубах и запрокинул голову назад с тем, чтобы на поверхности находились лишь рот и нос.
Еще не успев восстановить дыхание, он услышал жалобный вой, доносившийся с того места, где стояли солдаты и откуда он вошел в воду.
И он тут же понял, кому принадлежал этот вой.
— Коротыш! — прошептал он. — Коротыш здесь? Но разве я не послал его в Суде? Должно быть, с ним приключилось какое-то несчастье, раз он не добрался… О! Боже всемилостивый, — добавил он с необычайным жаром, словно молясь, — именно сейчас мне нельзя снова попадаться в руки этим людям.
Солдаты тоже узнали его пса, которого видели во дворе постоялого двора.