Волчий договор
Шрифт:
Она слышала, как существо бросается своим весом на запертую дверь. Он был больше и опаснее, чем она думала. Приручить собаку? Ей повезет, если она выйдет отсюда живой.
Она посмотрела вокруг. Вокруг были дюжины трупов, свисающих с потолка. Воздух был прогорклым, металлическим. Она проложила путь через трупы животных к задней части комнаты, на звук прерывистого дыхание.
На полу лежало мясо, шкафчик и мальчик, не старше, чем она, прикованный к задней стенке морозильной камеры. Рядом с ним была разделочная доска и ленточные пилы. Кусок мяса с коркой из крови и ржавчины, качнулся над головой. Кафельные стены были
Боже мой, что же здесь происходит, задавалась вопросом Блисс. Ее живот взбунтовался. Если это было то, что они делают со своими жертвами, она не хотела думать о том, что Джейн переживает то же самое. Блисс наделась, что Джейн была еще жива.
Блисс вздрогнула и по коже пошли мурашки. Теперь, когда она не была вампиром, ее тело не контролировало свою температуру, как это было раньше. Но это был страх или холод, что вызвало ряд мелких ударов?
Она наклонилась, чтобы коснуться лица мальчика. Он был еще теплым, по крайней мере. Она положила нежную руку на его костлявое плечо.
— Все будет в порядке, — сказала она ему, и спрашивается, неужели она также говорила и о себе.
— Да, но это не так.
Его глаза ожили, и не успела Блисс и глазом моргнуть, как мальчик завернул в кулак ее шею и прижал ее к полу, колени блокировки схватили ее за талию и держали ее руки подальше от ее тела. Его кандалы, как могла видеть сейчас Блисс, не были заперты.
— Кто ты? — Спросила она, выплевывая слова, и с трудом отбиваясь от железного захвата мальчика.
Блисс повернула нападавшего, и с удивленьем обнаружила, что она видела его лицо раньше. Это был мальчик, которого она видела в гломе. Мальчик с такими же плоскими желтыми глазами, как у собаки, которая следила за ней.
— Я думаю, правильный вопрос будет о том, кто ты? — Его голос был низким и с оттенком злобы. — Ты из преисподней, не отрицай это, иначе, зачем тебе носить это? — Сказал он, дергая за тонкую веревку из кожи, которая венчалась каменным сердцем. — Ты одна из шпионов Ромула!
— Я понятия не имею, о чем ты говоришь, — сказала она, засунув руку в задний карман за своим скрытым лезвием. Ее пальцы дрожали, когда она боролась, чтобы вернуть свою руку, она извивалась, ее сердце билось слишком быстро.
Быстро, как вспышка, она попала ножом ему в бедро.
Он закричал от боли, и она смогла оттолкнуть его и стала карабкаться прочь. Но ее свобода была недолгой, так как она почувствовала руку, которая обернулась вокруг ее лодыжки и потянула её.
Она кричала, дико била ногами, но он был слишком силен. Прежде, чем она узнала, что происходит, он держал руки обернутыми вокруг ее горла, снова.
Он начал выжимать дух из нее, и она запаниковала. Бороться, воевать, дышать — все было бесполезно, он был намного сильнее, но она смотрела на мальчика с желтыми глазами с любопытством, изображение мелькнуло у нее в голове.
Она видела, как Люцифер с отцом стоят внутри сложного дворца, окруженного великолепными колоннами из золота. Лихие тысячи были собраны, и Люцифер стоял на вершине мраморной лестницы, глядя на творение изысканной красоты. Это был человек, но он был выше человеческого мужчины,
Изображение не из ее памяти, а из Люцифера. Когда она была в плену его духа, когда он взял ее душу, фрагменты воспоминаний отнесли ее сознание. Вызванные случайными событиями, воспоминания вдруг попали в ее голову. Она закрыла глаза, чтобы вспомнить сцену еще раз. Она слышала, как Люцифер говорил. Язык был незнакомым, его слова суровыми и запутанными, но она знала, что может говорить их, как будто они были ее собственные.
— Отпусти меня! — Воскликнула она на том же странном и иностранном языке.
Комната застыла, когда мальчик посмотрел на нее с удивлением. Он осторожно сжал и отпал, пялясь на нее в изумлении и растерянности, как будто он не мог понять, почему он отпустил ее.
Но было слишком поздно, она потеряла слишком много кислорода; все стало черным. Блисс почувствовала, как жизнь уходит из нее.
Глава пятнадцатая
Лоусон вел машину от мясной лавки по оживленным улицам города и по старым гравийным дорогам. Гул шин утешал, как мягкий рев морских волн, и, если он не был бы осторожен, это могло усыпить его. Девушка по-прежнему была на заднем сиденье. Малкольм сказал, что она в порядке, он пощупал пульс, и понял, что она проснется достаточно скоро. Самый младший сидел рядом с ней и следил. Он узнал ее имя из ее удостоверения личности, которое нашел в ее сумочке.
Ловушка сработала. Малькольм замаскировался под волка и пошел внутрь магазина, где Лоусон лежал в засаде. Он послал Эдона и Рэйфа вперед, чтобы защитить Артура, в случае, если она пришла со сворой гончих. Но теперь Лоусон надеялся, что он не нанес большой ущерб. Он хотел убить ее. Но когда она заговорила с ним на древнем языке волков, слова, которые были потеряны для них из-за проклятия Люцифера, он узнал, что она не враг.
Говорить на Ролле каралось смертью. Таким образом, это означает, что возможно, только возможно, Блисс Ллевеллин была даже другом.
Он усиленно думал. Если она не была одной из людей Ромула, чего она хотела?
Почему она ищет их? Почему Окулюс показал ему тот образ? Его медленно осенило, он просил Окулюс, чтобы она показала ему Талу. Но вместо этого она показала ему Блисс. Должна была быть связь между девушками. Но что это было? Может Блисс должна привести его к Тале в некотором роде? Должны же быть причины, почему он показал именно её.
Не помогало то, что, когда он посмотрел на Блисс, его внутренности как будто превратились в желе. Окулюс замаскировал ее красоту, и теперь, когда Лоусон больше не считал ее своим врагом, то не был готов к её присутствию, даже тогда, когда хотел убить её.
Стремительно. Сильно. Болезненно. Он засунул это чувство подальше, он должен был игнорировать ее. Он был не таким волком.
— Она проснулась, — отозвался Малкольм с заднего сиденья.
— Куда вы меня везете? Кто вы, ребята? Что вы сделали с моей тетей Джейн? Что, черт возьми, происходит? — потребовала она.
— Лоусон сказал, что ты говоришь на Ролле. Это означает, что ты не причинишь нам никакого вреда. Он сожалеет о том, что произошло еще в магазине. Я Малькольм, кстати, — сладко сказал Малкольм. — А это мой брат, Лоусон.