Волчий след
Шрифт:
В арьергарде всей этой движущейся массы танк американского офицера Коллинза. Он сидит на башне рядом с Новодаровым. Новодаров немного знает английский, немного немецкий. Они говорят слово по-английски, слово по-немецки, а чаще просто жестикулируют. Коллинз с приятным удивлением узнает, что Новодаров - майор танковых войск.
– Надо немедленно отправить танки на юго-запад,- поясняет Новодаров.
– Там еще два или три лагеря под властью фашистов.
– Я доложу генералу… Может быть, вы примете участие?
– Безусловно. Я был бы очень рад, мистер Коллинз!
– Ол райт!
– американец пожимает руку Новодарова.
– Только поскорей!..
Колонна приближается к городу.
На городских улицах шум, суета. На зданиях висят белые флаги. Капитуляция. Конец гитлеровской власти!
Раненых повстанцев подвозят к высокому коричневому дому с острой черепичной крышей. Над этой готической крышей ветер полощет белый с красным крестом флаг.
Медицинские сестры ведут в палату под руки Кленова, Доула и Генриха. Американец что-то говорит медикам, указывая на Кленова и Генриха. Те растерянно переглядываются, не понимают. Тогда на помощь им приходит Генрих.
– Товарищ настаивает, чтобы нас троих - американца, русского и немца - перевязали и немедленно отпустили. Мы ранены легко.
– Хорошо, хорошо,-соглашаются медики.
Провожая взглядом раненых, седой доктор качает головой.
– О, если бы эти три народа были едины, - вздыхая, вслух размышляет он.
– Не было бы горя на нашей планете.
Во дворе госпиталя Кленов прощается с Генрихом. Рядом стоит капрал Доул и еще один американский солдат.
– Еще не поздно, Генрих. Подумай хорошенько,- говорит Кленов.
– Нет. Мой долг оставаться на родине, чтобы строить новую Германию, - отвечает Генрих.
Крепко обнимаются. Генрих уходит. Доул весело шлепает по плечу задумавшегося Кленова:
– Я тебя доставлю прямо в штаб ваших войск. Здесь меньше часа езды. А хочешь - можем, ехать до самой Вены…
Двор госпиталя запрудили автомобили разных систем и марок. Здесь стоят крытые французские семитонки, похожие на автобусы без окон, разноцветные легковушки, пожарные машины со складными лестницами, с ярко блестящими на солнце медными брандспойтами.
Взгляд Доула останавливается на одной из легковых машин. Песочного цвета, она вся разрисована сверху донизу зелеными листьями. Два черных креста на ее бортах указывают, что машина служила гитлеровской армии.
– Какая же из них самая исправная?
– спрашивает Доул у стоящего рядом солдата.
– Только эта, капрал.
– Ну черт с ней. Идем!
Солдат-шофер садится за руль. Кленов и Доул усаживаются на заднее сиденье.
Машина выкатывается из ворот, осторожно проезжает по переполненным народом весенним улицам и, выйдя наконец из города, набирает скорость. Впереди - широкое придунайское шоссе. Пятнистая машина бешено мчит по ровному шоссе. В кабину врывается ветер, бросая в лица смолистый запах хвои. От быстроты движения чайки над рекой кажутся застывшими.
– Хорошо!
– восклицает Кленов.
– Хорошо!
– повторяет за ним Доул.
Оба улыбаются.
На шоссе ни пешеходов, ни автомобилей. Слева - горы и цветы. Справа - река и чайки.
– Так бы ехать до самого дома, - мечтательно произносит Кленов.
– И вдруг подняться по лестнице, позвонить в свою квартиру… А дверь открывает девчонка. «Вам кого?» - спрашивает она. «Ленка?! Ух, какая ты стала большая!..» - «Папа!» - Глаза Кленова становятся влажными.
Стрелка спидометра на предельной шкале.
– Великолепная скорость!
– Это же наша марка, - поясняет шофер.
– Они где-то подхватили ее и перекрасили.
Впереди, километрах в трех над рекой, нависла скала. Дорога проходит под ней в громадном, похожем на арку, вырубе. Только один край этой арки нависает над рекой, словно оборван. И потому кажется, будто скала, раскрыв громадный рот, собирается хлебнуть воды из Дуная. За скалой шоссе резко поворачивает.
– О!
– восклицает шофер, как только скала остается позади.
– Смотрите!
Навстречу движется колонна грузовиков с прицепленными к ним пушками.
– Что за дьявольщина?
– Доул и Кленов всматриваются.
Но вот уже видна форма солдат. Голубые мундиры!
– Эсэсовцы, - тревожно произносит Кленов.
– Но у них белые флаги. Значит, едут к вам, сдаваться?
– Раз у них мирные намерения, опасаться нечего, - успокоительно замечает шофер.
– Кто-кто, а мы с ним, - кивает Доул на Кленова, - хорошо их знаем. Сверни-ка лучше, дружище, с шоссе. Поедем стороной. Советские части где-то близко.
– Возможно, идут за ними по пятам. Видите, как они спешат?-говорит Кленов.
Движение на шоссе становится все гуще. То идут толпы пеших, то едут мотоциклисты, то снова - грузовики с пушками. Солдаты запыленные, усталые. Некоторые несут в руках сапоги, потому что стерли ноги. Кое-кто из солдат пытается влезть на обгоняющие их грузовики, но там уже полным-полно. Хватающихся за борт машины бьют по рукам.
Все это видят Кленов и его американские спутники.
Но вот и проселочная дорога, пересекающая шоссе. Этого только и надо. Пятнистая машина сворачивает.
Новая дорога ухабиста и сплошь заросла травой. Очевидно, по ней ездят очень редко.
– Как бы не сбиться, - нервничает Доул.
Шофер напряженно всматривается вперед. Дорога ведет в отроги гор, круто поднимается вверх, делает неожиданные зигзаги. Еще несколько минут езды, и путники оказываются среди крутых гор. Скалы покрыты кустами и мохом. Дороги почти нет - вьется перед машиной убогая тропинка. Ее безжалостно теснят к обрыву каменные громады. Зеленые ветки хилых берез и лапы корявых елей, выросших на худосочной каменистой земле в расщелинах, закрывают тропу от солнца, местами хлещут машину по стеклам, как по глазам.