Волчья стая. Кровавый след террора
Шрифт:
Мне припомнились свернутые в рулон тощенькие матрасики в кабинетах работников милиции и прокуратуры, покрасневшие от бессонницы глаза следователей и оперативников, их рассказы о том, как шло следствие, как задерживали террористов и как они грозились вырезать всю семью и мстить потомкам до седьмого колена, если не отпустят их немедленно.
— Неужели вы не понимаете, что эти самые «менты» точно такие же люди, как и все мы, и что у них тоже есть жены, родители и дети, — не удержался я от спора. — И что они лучше нас всех понимают: каждый упущенный террорист завтра вернется сюда не один и уничтожит, ну хотя бы попытается уничтожить, тех, кто живет рядом. Я уж не говорю о том, что работники милиции, службы безопасности и прокуратуры в списке тех, кого надлежит уничтожить террористам, стоят на первых местах. Так что ваши слова противоречат элементарной логике. Никто не заинтересован хватать кого попало, лишь бы угодить начальству.
— А, ерунду вы говорите, — отмахнулся он небрежно от меня. — Привыкли там на Западе, что полицейский получает зарплату как академик и поэтому честно выполняет свою работу. А у нас за те гроши, которые получают в милиции, никто надрываться не будет.
На этом самом, как вы сказали, Западе мы привыкли и к тому, что в конце рабочего дня все уходят домой и ни о какой работе ночью даже и не помышляют, а здесь у вас за эти самые гроши люди два месяца вкалывали круглосуточно, пока не пой мали тех, кто вашей же жизни угрожал. Да еще неизвестно, сколько
— А откуда вам, иностранцу, все это так хорошо известно? — попытался снова взять инициативу в свои руки мой оппонент. — Сами, небось, слухами пользуетесь, а туда же — обвинять.
Как водится в таких случаях, тут же нашлись миротворцы, которые напомнили, что мы тут выпиваем не просто так, а по поводу, что надо не забывать, мол, зачем в дом пришли, ну и так далее. Но когда мы уже расходились, я услышал, как хозяин дома резким неприязненным тоном выговаривал родственнику:
— Я никогда особым почитателем твоего ума не был, тебе это известно, но сегодня ты свою глупость всем показал. Ты что, слепец, не видишь, что вокруг происходит? А если бы кто-то из твоих близких погиб или был ранен? Вот бы тогда завизжал и кричал: «Не спите, ловите, арестовывайте!»
— Да я что, я ничего, — бормотал тот в оправдание. — Я просто повторил то, что слышал, а сам-то я так не думаю.
Н-да, клевещите и кусайте… И клевещут, и кусают тех, кто защищает, не зная, каких душевных и физических сил, какой самоотдачи эта защита требует. Большую группу причастных к заговору, организации, подготовке и проведению теракта действительно удалось задержать достаточно быстро, я бы даже сказал, беспрецедентно быстро, если учесть опыт подобных расследований в других странах. И конечно же, одни только арифметические подсчеты затраченного на расследование времени — всего лишь внешняя, мало о чем говорящая характеристика. Суть в ином. Многие из религиозных экстремистов уже давно попали в поле зрения правоохранительных органов Узбекистана. Да, теракта не ожидали, во всяком случае не было никаких предпосылок к тому, что экстремисты могут пойти на такой шаг в феврале. Но когда взрывы все-таки прогремели, машина следствия мгновенно набрала полные обороты. И здесь уже действительно счет пошел на минуты. Поэтому в том, что основная группа заговорщиков была выявлена и арестована в столь короткие сроки, нет никакой случайности и уж тем более подтасовки. Это закономерное следствие высокопрофессиональной работы всех спецслужб Узбекистана.
Глава восьмая. ПРИНЦИП ДОМИНО
С министром иностранных дел Абдулазизом Камиловым я познакомился несколько лет назад. Понятно, что у главы внешнеполитического ведомства страны получить аудиенцию не просто, но, узнав о теме, которой я занимаюсь, Абдулазиз Хафизович согласился встретиться сразу.
— Я не настолько глубоко и детально знаком с материалами следствия, чтобы говорить о причастности к взрывам той или иной конкретной организации. Но одно для меня очевидно — была предпринята попытка свержения в Узбекистане конституционного строя, — начал неторопливо господин Камилов. — Не оставляет сомнений и то, что в случае «успеха» этого теракта должны были последовать и еще какие-то действия со стороны террористов. Но они не учли главного — того, что замахнулись на государство. А в государстве помимо отдельных руководителей есть армия, есть спецслужбы и есть народ. Тот самый народ, который не принимает методы террористов и те идеи, которые они хотят народу насильственно навязать. Можно говорить о различных тактических и технических просчетах террористов, но их стратегический просчет в том и заключается, что нельзя идти против государства и против народа. Да, с точки зрения религии Узбекистан является мусульманским государством, где более восьмидесяти процентов населения исповедуют ислам. И в то же время это светское государство, где люди, веря в Бога, не отгораживаются от внешней жизни. И если говорить о наших внешних связях, то мы имеем самый широкий спектр приоритетов. Вы посмотрите, кто наши основные экономические партнеры. Это государства Европейского союза, страны азиатско-тихоокеанского региона, США, Россия, ряд стран СНГ и многие другие. Нам не менее важно и еще одно направление в области внешних связей — это интеграция в европейские структуры безопасности, так как проблема собственной безопасности является для нас, как, впрочем, и для любого государства, первостепенной. Это не значит, что Узбекистан собирается присоединяться к какому-либо военно-политическому альянсу, но интеграция в структуры безопасности других стран позволяет повышать степень собственной безопасности. Конечно, мы прекрасно осознаем, в каком регионе мы живем и кто наши основные соседи. Мы поддерживаем определенный уровень отношений, хотим, чтобы наши контакты были истинно добрососедскими, основанными на известных принципах международных отношений. И такая политика устраивает наш народ. Практика показала, что общество приемлет именно тот строй, который создан под руководством президента Каримова. И в этой связи для нашего общества очень важно, какие шаги делает Узбекистан для укрепления собственной безопасности. Наш диалог с Афганистаном, инициативы Узбекистана по мирному урегулированию в этой стране видятся в этом направлении чрезвычайно важными. Мне бы хотелось, чтобы вы абсолютно четко понимали, что нами движут не какие-то амбиции, а точное понимание политической обстановки. Узбекистан, как утверждают многие международные наши оппоненты, сегодня является ключевым государством в Центральной Азии, и действительно стабильность всего региона в большой степени зависит от стабильности Узбекистана.
— Если принять за аксиому, что террористический акт в Ташкенте и попытка свержения власти были организованы не какими-то локальными группами, а международными исламскими радикальными организациями, то, исходя из ваших слов, можно сделать вывод, что Узбекистан был осознанно выбран объектом нападения.
Ну конечно, — подтвердил министр. — Расчет был на так называемый принцип домино. Рухнет Узбекистан, за ним, как костяшки домино, повалятся и остальные страны региона. Поэтому, с точки зрения стратегической (разумеется, я говорю о стратегии экстремистов), Узбекистан выбран далеко не случайно и совершенно осознанно. Параллельно следует рассматривать еще целый комплекс проблем. И немаловажная среди них — наркобизнес. Где, в каких странах создаются наиболее благоприятные условия для наркобизнеса? Да там, где нет порядка. Поэтому дестабилизация обстановки в стране нужна еще и для этих целей. И глубоко ошибаются те, кто считает борьбу с терроризмом проблемами чисто регионального порядка. Эти силы есть везде, где-то они еще зреют, но рано или поздно будут приведены в действие. И остановить международный терроризм можно только международными усилиями. Кажется, сейчас в сознание европейцев в этом плане что-то начинает меняться. К такому выводу я пришел после недавнего заседания постоянного совета ОБСЕ в Вене. Я убеждал на этом заседании своих коллег, что незаконная торговля оружием, наркотиками, как и терроризм в целом, несут опасность в том числе и непосредственно Европе. Кстати, министр иностранных дел Великобритании Роберт Кук, выступая на Генеральной ассамблее ООН в сентябре 1999 года, отметил, что 90 процентов наркотиков в его страну поступает из Афганистана. Полагаю, что и в других странах ситуация такая же. Значит, Европе надо заниматься проблемами Афганистана, а не полагать, что этот регион в сферу ответственности ОБСЕ не входит.
— Насколько мне известно из собранных мате риалов, сегодня исламский экстремизм распространил свои щупальцы на 61 страну мира, так что эта проблема поистине является международной.
— Вне всяких сомнений. Но при этом надо понимать, что во многих странах экстремисты используют религию как прикрытие для своих черных помыслов и действий. И Узбекистан, борясь против терроризма, ни в коем случае не выступает против религии, против ислама. Узбекистан выступает против использования религии в борьбе за власть. Ни в коем случае нельзя допускать политизации какой бы то ни было религии, в том числе и ислама. Что бы ни говорили экстремисты, какими бы лозунгами не прикрывались, ислам изначально — мирная религия, ни в одном из ее постулатов нет призывов к насилию. Поэтому, когда нас пытаются обвинить в том, что мы боремся против ислама, это грубейшее
искажение действительности. Наше государство не борется против ислама, равно как оно предоставляет свободу вероисповедания представителям всех, без исключения, конфессий. Я думаю, что никакая страна не позволит того, чтобы религию использовали в политических целях.
Глава девятая. КОМАНДА
Анализируя разговор с министром иностранных дел Узбекистана Абдулазизом Камиловым, я разыскал в блокноте запись, которую сделал за пару месяцев до того, после одного из интернетовских сообщений. После задержания в Турции двух подозреваемых по делу о террористическом акте в Ташкенте довольно неожиданное заявление сделал Европейский суд по правам человека в Страсбурге. Поначалу суд потребовал от узбекских властей предоставить в его распоряжение фактические подтверждения происшедшего, а потом в не менее категорической форме потребовал, чтобы Узбекистан дал твердые гарантии, что в случае если задержанные будут экстрадированы, то узбекская сторона неукоснительно должна соблюдать все их права личности и ни при каких обстоятельствах не выносить им смертного приговора. Зная по прошлому журналистскому опыту, что Страсбургский суд — это ужасно неповоротливая машина, где дела о нарушении прав человека порой рассматриваются годами, я просто-таки поразился, как мгновенно на сей раз Страсбург отреагировал на арест двух людей, подозреваемых в терроризме. Но, конечно же, не только стремительность реакции Европейского суда удивила меня, а скорее категоричность формулировок и требований. Совершенно очевидно, что террористический акт в Ташкенте был воспринят в европейском суде скорее как некая локальная акция, нежели как обострившаяся борьба международного исламского экстремизма против законно существующей власти в государстве Узбекистан. Скорее всего, этим и объясняется требование предоставить в распоряжение суда некие вещественные доказательства теракта. Хотя какие нужны доказательства после того, как в городе меньше чем за два часа прозвучали пять мощнейших взрывов, погибли и получили ранения люди, был нанесен существенный материальный ущерб? Требование же соблюдать права личности подозреваемых и диктат о недопустимости применения к ним смертного приговора и вовсе показались мне, мягко говоря, превышением полномочий даже такой авторитетной инстанции, как Европейский суд. Вне зависимости от ведущихся в мире дебатов по поводу применения смертной казни к преступникам, каждая страна, полагаю, сама вправе решать, какими методами и мерами ей бороться за свою безопасность, ибо наказание преступников, посягнувших на государственное устройство и жизнь граждан этого самого государства есть не что иное, как составная часть борьбы. И вряд ли при принятии подобных решений Узбекистан может и должен стать исключением. Да и с какой стати суверенное государство должно принимать чей бы то ни было диктат! К слову сказать, Узбекистан скрупулезно выполнил все принятые на себя обязательства, и то, что процесс над бандитами проходил в открытом судебном заседании, в присутствии многочисленных представителей местной и зарубежной прессы, аккредитованных в Ташкенте дипломатов, — лишнее тому подтверждение. Как подтверждение и тому, что построено это новое суверенное государство на демократических и правовых принципах.
Но суд, приговоры, вынесенные террористам, — все это было позднее. А поначалу, сразу после теракта, началось, как уже говорилось, следствие. Оно шло по двум основным направлениям: розыск непосредственных исполнителей и организаторов взрывов органично сочетался с обработкой всей имеющейся оперативной и аналитической информации, которая должна была в итоге привести к тем, кто создавал этот бесчеловечный «сценарий».
— Разработку исламских экстремистов мы начали еще в конце 1970-х — начале 1980-х годов, — рассказал мне один из руководителей службы национальной безопасности Узбекистана генерал-лейтенант Бахтияр Гулямов. — Мне бы не хотелось углубляться в теологические дебри, но достаточно важно соблюсти точность в формулировках. «Ваххабитами» называют себя последователи жившего в XII веке Мухаммада ибн Абдул-Ваххаба, который боролся за чистоту ислама. Известно, что для распространения своего учения Абдул-Ваххаб устанавливал отношения с видными политическими деятелями, военачальниками, а они, в свою очередь, увидели в этом учении нечто такое, что стали использовать в своих захватнических целях. В религиозных кругах дискуссии и острые споры по поводу учения Абдулл-Ваххаба не прекращаются и по сей день.
— Бахтияр Хисамович, мне недавно попалась на глаза книга философа Абдель-Карима Сороша, очень известного на Ближнем Востоке ученого-богослова. Так вот, он утверждает, что Аллах диктатором не является и что ислам никому не следует навязывать. Тех же, кто вещает от имени Аллаха и на этом основании заставляет себе служить, Сорош называет дьявольскими приспешниками, отрицающими свободу.
Оставим дискуссии об учении Абдул-Ваххаба теологам, мы же предпочитаем именовать тех, о ком сегодня идет речь, религиозными экстремистами, хотя их религиозные устремления — лишь удобное прикрытие для осуществления своих истинных целей. В конце 1980-х годов деятельность экстремистов заметно активизировалась в Ферганской доли не. В Андижане и Намангане стали действовать при мечетях религиозные центры, провозгласившие себя последователями Абдул-Ваххаба. В Андижане, в частности, такой центр был при мечете Джами, и возглавлял его Абдували Мирзаев. В Намангане собирал молодежь Тахир Юлдашев. Еще в тот период стали отправлять, по нашим сведениям, молодых людей в боевые лагеря Таджикистана, позже в Чечню и Афганистан. Есть сведения, что финансирование шло из Пакистана и Саудовской Аравии, с большой долей вероятности можем предположить, что приложили к этому свою руку и спецслужбы некоторых стран. Конечно, мы понимали, что проблема эта чрезвычайно серьезна, но радикальных мер принять до поры до времени не могли. В любых вопросах, связанных с религией, всегда нужно соблюдать предельную, я бы сказал, щепетильность, дабы не затронуть чувств истинно верующих людей. Но информацию мы собирали, анализировали. Информацию мы получали из Таджикистана, Киргизии, Туркмении, Казахстана, других стран. Подтверждение тому, что ведется целенаправленная работа по подготовке террористов, мы получили, когда границу между Афганистаном и Узбекистаном пытались тайно перейти двое молодых людей. Один из них по имени Ганишер Ташпулатов был при задержании застрелен пограничниками, второго удалось взять. У него мы обнаружили оружие, кое-какую религиозную литературу и конспект, который он вел в лагере боевой подготовки. В конспекте были записаны рецепты изготовления ядов из продуктов питания, «лекции» по взрывному делу.