Волчья стая

Цормудян Сурен Сейранович

Огибая бетонные заграждения, выкрашенные известью и гудроном в «зебру», мотоцикл медленно подкатил к шлагбауму и остановился.

— Спешиться и выключить мотор! — крикнули из дота на обочине.

Голос был строгим, но команда прозвучала не вызовом, а привычным, отточенным за долгие годы окриком, слышным при работающем двигателе мотоцикла.

Окружающий мир постепенно окутывался поздними сумерками, и лицо всадника скрывалось в тени. Зато был хорошо виден ствол автомата, торчавший из-за спины.

Мотоциклист заглушил двигатель. Спокойно спешился, ногой толкнув упор; похлопал железного коня по бензобаку. Тихо произнес:

— Отдохни пока.

— Подойти к свету! — велел постовой.

Человек сделал два шага вперед и очутился

на пятачке, освещенном прожектором с ближайшей вышки. Теперь всем удалось рассмотреть высокого широкоплечего человека лет тридцати пяти. Его короткие черные волосы были примяты на лбу. Волевой подбородок очерчивала аккуратная бородка, сросшаяся с усами, огибавшими рот. Серые камуфлированные штаны были заправлены в высокие черные ботинки армейского образца. Под распахнутой черной кожаной курткой с массивной железной молнией виднелась того же цвета футболка с изображением большого железного креста на груди. Грудь от левого плеча до правого бока пересекал автоматный ремень. Под мышкой пряталась пистолетная кобура — естественно, не пустая. Все это не смутило постовых. Было бы более подозрительно, явись из пустошей человек без оружия.

Из дота послышался другой голос:

— Я его, кажись, знаю.

Говорили тихо, обращаясь к напарнику.

— Погоди, — возразил первый и снова обратился к пришельцу: — Покажи колор!

Человек перевесил автомат со спины на плечо и развернулся. Теперь стала видна нашивка на спине куртки: большая волчья голова с оскаленной пастью, явленная в полупрофиль и снабженная надписью готическим шрифтом — СТАЯ. Меж буквами вилась колючая проволока.

— Волчья стая? Как ваше имя? — Голос постового стал несколько почтительнее.

— Артем Полукров. — Мотоциклист повернулся лицом.

— Я же говорил, — возбужденно шепнул второй. — Точно он.

Из дота вышел человек, вооруженный видавшим виды АКСУ, и подошел к мотоциклисту.

— Здравствуйте. Не сразу признали в темноте.

— А прожектор мне в харю понапрасну светит? — прищурился Артем.

— Да это. — Постовой почесал затылок. — Вы же знаете правила. Не впервой у нас.

— Это верно, — кивнул гость.

— Надолго к нам?

— Там видно будет. Я ничего не планировал. Подельничков своих ищу. Как пересечемся, так и уедем.

— Вроде есть ваши, из стаи, в городе. Несколько дней как гостят.

— Вот за ними и прибыл.

— Ясно. Работенка намечается?

Полукров наклонил голову и снисходительно улыбнулся.

— Любезный, вы ведь тоже знаете правила. У рейтаров о работе не спрашивают.

— Да, простите.

Постовой отправился поднимать шлагбаум. Его напарник тоже вышел из дота и принялся сматывать шипованную металлическую ленту.

— Порядок простой, как обычно. В ста метрах прямо по улице справа — постоялый двор для вашего брата с гаражом для мотоциклов. Там же надобно и оружие сдать на время пребывания. Рейтарам можно носить пистолет и нож. Автомат нельзя, если не заключен контракт на работу в городе. Дронить попусту мотоциклом в городе запрещается. Горожан это беспокоит. Поселение у нас небольшое, посему перемещайтесь пешком или на рикшах. Техобслуживание и заправку можно организовать там же, на постоялом дворе.

— Да знаю, спасибо. — Артем снял «Урал» с упоров и покатил в гостеприимно распахнутые «врата» Ендовища. — Три месяца прошло — небось, ничего не изменилось?

— Ничего. — Постовой согласно кивнул.

— Вот и славно. Терпеть не могу перемены.

* * *

Постоялым двором со звучным названием «Король дороги» именовался огромный деревянный монстр, фасад которого был украшен изображениями байков и собранным из хлама муляжом мотоцикла над дощатыми воротами с железными полосами на болтах. Первый этаж был лишен окон, зато выше их было много. Второй этаж опоясывала веранда, опиравшаяся на глубоко вкопанные в землю бревенчатые сваи. Возле каждого деревянного строения в городе стояла емкость с водой на случай пожара. Это

были либо железные бочки, либо кубической формы пластиковая тара в алюминиевом каркасе. Близ «Короля дороги» находилась цистерна, снятая с бензовоза. Ржавая труба водостока спускалась с крыши прямо в ее люк. Артем неторопливо приближался к зданию, ведя рядом верный «Урал-волк». Горожане отдыхали. Где-то звучала музыка. Смех. Пьяные песни. Из недр постоялого двора доносились раскатистый мужской гогот и стук пивных кружек. С нижнего этажа раздавалось иное: пневмодрель. Удары киянки по листовому железу. Скрип и скрежет. Не иначе там ремонтировали чей-то байк. Полукров повернул голову. Пожилой человек в широкополой соломенной шляпе шел мимо и лениво постукивал хлыстом по крупу пятнистой коровы. Их нагонял неуклюжий юноша. Он позвякивал колокольцем, сделанным из консервной банки. Человек мелко поклонился рейтару, почтительно приподняв шляпу. В тусклом свете редких настенных фонарей можно было разглядеть его усталую улыбку.

— Мир тебе, добрый человек, — кивнул в ответ Артем.

Рейтары пользовались уважением. И они действительно были королями дорог. Конкуренцию им могли составить разве что казаки. Они, наверное, и не отличались бы ничем, когда бы не выбор средства передвижения. Если для рейтара семьей являлись родной мотоцикл и братья по «колору», то тем же самым для казака были резвый жеребец и вся станица. Взаимоотношения казаков, рейтаров и простых людей давно подчинились неписаным законам и кодексам, которые строго соблюдались. Они не враждовали, однако встречались отступники и ренегаты — по сути, бандиты. Таких называли печенегами, если бандит был конный, и псами, если пользовался мотоциклом. Чаще всего на «псов» охотились сами рейтары, поскольку отступники порочили их культ дороги, чести и благородных зверей, к коим они относили медведя, ворона, сокола и самого почетного — волка. Те же меры применяли и казаки в отношении печенегов. Но если казаки сами держали общины, превращая их в крепости, где выполняли роль земледельцев, милиции, вооруженной дружины и погонщиков скота, то рейтары славились кочевым образом жизни. Они не имели постоянного дома и практически не обзаводились семьями. Рейтары путешествовали по ареалу и наносили визиты в различные города, форты и общины в поисках временной работы, топлива, запчастей и женского общества, по которому время от времени тосковали.

Артем знал, что в Ендовище оседают на длительные сроки многие рейтары. Они нанимались на различные работы — в пожарную дружину, милицию, внешний патруль, даже на земледельческие и животноводческие фермы, хотя это считалось не очень почетным делом. Однако община платила за это, давала кров и пищу, предоставляла льготные цены в борделе. Как правило, на все это рейтара толкала нужда — поломка мотоцикла, хворь или хронические неудачи в поисках бензина для верного железного друга. В таких случаях община брала на себя (в счет оплаты труда) услуги по поиску всего необходимого через внешние торговые связи. И пока рейтар месил компост на ферме, он мог не беспокоиться, зная, что община ищет запчасти и непременно найдет, ибо стоимость обслуживания мотоцикла, согласно правилам общины, с каждым днем падала. Быть благодетелем себе в убыток никто не желал. И рейтар знал, что община не обманет, затягивая сроки и утверждая, что запчастей нет. Снижение цены ремонта делало обман бессмысленным.

Многих такой сбалансированный подход устраивал, и они брались за грязную работу. Но встречались и такие рейтары, которые готовы были сгинуть в Чертогах сумеречных зон, разыскивая необходимое, нежели заняться «колхозным ремеслом». У таких «всадников железных коней» существовал особый кодекс. Они могли выращивать растительную пищу и животных только для себя, и это не считалось зазорным. Но не в общинах. Эти рейтары слыли боевиками и наемниками. Но они брались не за всякую кровавую и пахнущую порохом работу, а только за ту, которая отвечала их кодексу чести. И все знали, что парни из «волчьей стаи» были именно боевиками.