Волд Аскер и симфония дальнего космоса
Шрифт:
Некоторые из инопланетников, как мне удалось узнать, повадились срывать со стен базы провода (кабели на базе проложены, в лучших армейских традициях, прямо по стенкам, открыто), резать их на кусочки и мастерить вышивание бисером. Проводочки ведь такие красивые, разноцветные: и красненькие, и желтенькие, и голубенькие. Особо ценились золотистые, но их было тяжело достать, по ним шел ток высокого напряжения. Кое-кого при добыче проводов дернуло током, но нашли управу и на высокое напряжение. У одного курсанта бивни торчали так далеко, что ему шлем скафандра сделали с уплотнениями, так, чтобы бивни торчали наружу, проходя сквозь уплотнения на скафандре. Этот парень как-то похвастался, что может рвать провода бивнями безбоязненно, и ему тут же нашли применение. Его авторитет сразу возрос на три пункта, и даже рослые курсанты стали уступать ему дорогу.
Металлической сердцевине
С преимуществом при движении по коридорам вышла тоже интересная история. Первое время косморазведка водила каждого курсанта отдельно, по очереди. Со временем курсанты стали передвигаться самостоятельно, и тут же возник принципиальный вопрос: кто кому должен уступать дорогу при встрече в коридоре. Несколько особо наглых тупиц из числа крупных курсантов сочли, что их рост дает им право расшвыривать всех, кому не повезло оказаться у них на дороге. Это привело к возникновению нескольких довольно суровых драк. Группы быстрого реагирования погасили драки, но до причины не докопались. В итоге среди курсантов установилась целая иерархия: кто, кому и когда должен уступать дорогу. Особым шиком считалось идти по коридору так, чтобы другие сворачивали с середины и обходили тебя по стеночке. В первых рядах оказались, как и следовало ожидать, самые наглые и самые крупные.
Было много и других примеров полного непонимания инопланетниками сути происходящего. Многие из них считали, что воздухом за окном можно дышать, и что жестокие земляне не выпускают их погулять из вредности.
Подсобрав пачку подобных примеров, я накатал докладную начальству с предложением организовать базовый курс выживания. Должен же кто-то объяснить инопланетникам самые детские основы и понятия. Руководство в кои-то веки снизошло к идеям снизу и действительно организовало такой курс. Преподавателем назначили, как вы думаете, кого? Конечно, меня. "Инициатива наказуема исполнением" – старый, добрый армейский принцип. И что меня дёрнуло писать эту докладную? Но, как бы то ни было, я начал вести эти "детские" курсы, в результате чего мой собственный рейтинг среди курсантов заметно повысился. Правда, меня и до этого не толкали, землян побаиваются. А вот малорослым курсантам приходится туго.
У нашего потока наконец появился собственный начальник, майор Вилли Смит из земной пехоты, образцовый дурак. По установленному порядку для военных училищ он сразу стал подполковником.
Почему на это место прислали человека без специальной подготовки, никто не ведает. Он ухитрился пропустить мимо ушей всё, что говорили ему на ознакомительном занятии косморазведчики, и пытается строить инопланетников так, как будто это обычные солдаты. Косморазведка только руками разводит: приказ сверху. Когда я впервые увидел полковника в коридорах базы, он громогласно отчитывал двух малорослых курсантов за отказ отдать ему воинскую честь. Малорослики стояли напротив него и смотрели в рот так, будто он вещал абсолютные истины. Я знал этих курсантов, они оба очень плохо знали всеобщий и общались только текстовыми сообщениями. Даже простые сообщения они переводили со встроенным в коммуникатор словарем по несколько минут, и что они там понимали из слов начальника потока, просто непредставимо. За те пять минут, которые я наблюдал эту сцену, подполковник ни разу не остановился, а курсанты ни разу не пошевелились. В конце концов один из малоросликов поднес руку к голове и покачал ладошкой влево – вправо, что на языке ушей покрытого мехом динозавра означало "бестолковый". Второй курсант с ним согласился, изобразив похожее движение левой рукой.
– Вот это здорово, вот так бы сразу, – обрадовался подполковник.
Язык ушей покрытого мехом динозавра, который мне так понравился во второй день моей работы на регистрации, стал довольно распространённым среди тех курсантов, кто не может говорить, но хорошо двигается. Этот язык вобрал жесты ещё нескольких видов и стал довольно неплохим средством общения. По сути дела, в академии существует уже три языка. Те, кто могут говорить, пользуются земным всеобщим, с добавками инопланетных ругательств. Те, кто не могут ни говорить, ни двигаться, изображают символы разными способами, одни – как картинку на коже, другие – как комбинацию из пальцев, или из чего придется. Среди курсантов постепенно складывается новый язык, состоящий из этих трёх языков. Я по мере сил пытаюсь их изучать, но язык символов мне пока не очень-то дается. У космопсихологов этим занимаются целых четыре человека.
Я тогда не стал переводить полковнику, что сказали о нем курсанты, и
Через пару дней ко мне приполз василиск Васся (это его косморазведчики так назвали) и спросил, что ему делать, если подполковник ещё раз потребует от него отдать честь. Васся выглядит как огромная змея с плоской головой и большими, выразительными глазами. Руки у него есть, но в нормальном состоянии, при передвижении, они у него спрятаны в специальных кожаных складках, по бокам от тела. Скафандр ему сделали так, что вытащить их весьма непросто, а отдать честь – и того сложнее. Подполковник о его руках, скорее всего, ничего не знает. Я посоветовал Вассе свернуться в кольца и отдать честь хвостом. До этого он никогда в кольца не сворачивался. Васся попробовал, и у него получилось. Васся сказал, что это самое неприличное, что он видел в жизни, и потому он с радостью будет отдавать честь подполковнику. Он уполз, трясясь всем телом и громко хихикая.
Впрочем, инопланетники делают дурака не только из командира потока, но и из меня тоже. По десять раз спрашивают об одном и том же, делают вид, что не понимают, а потом заявляют, что несколько дней назад я ответил на этот же вопрос по-другому, и что в моих ответах есть логическая неувязка.
В устройстве скафандра самым сложным оказалось объяснить понятие вакуума. Большинство из них не осознает понятия "воздуха", считая, что вокруг них пустота, а вакуум, для защиты от которого нужен скафандр – это такой страшный зверь, которого можно отогнать палкой. Космопсихологи только за голову хватаются, а косморазведка над моими проблемами только смеётся. Им что, они сюда инопланетников притащили, языку кое-как обучили, и теперь их дело – сторона. А расхлёбывать всё это приходится мне. Космопсихологи далеко, сидят в своих боксах и научные работы пишут.
На днях с одним из курсантов, тем самым летуном, который на первом занятии обозвал Землю "смертоносной планетой", у меня вышел прелюбопытный диалог. Я читал им лекцию о том, что такое вежливость и почему стоит уступать друг другу дорогу в коридоре, когда он заявил, что я учу их плохо. Я удивился и спросил, как же мне поступать? На это он ответил буквально следующее: "Ты должен делать всё хорошо и правильно, аккуратно и в свое время". Мы с остальными курсантами долго ждали продолжения, но оказалось, что это было всё, что он хотел сказать. Когда я наконец устал ждать и потребовал продолжения с конкретными примерами, он понес какую-то чушь о том, что какой-то там их мудрец имярек золотое крыло сказал, что бывает правильная мысль, правильное чувство и правильное дело, и потому все должны стремиться делать хорошо, чувствовать правильно и думать точно. Распинался он так долго, что за время его речи все забыли, почему вообще возник вопрос. В итоге я просто вернулся к тому месту, на котором меня перебили, и продолжил свою речь. А что ещё мне оставалось делать?
Неожиданное продолжение получила история со стоунсенсом. На следующий день после моего доклада ко мне зашел офицер из исследователей, с целью пожурить меня за двойное заведение одного и того же вида, которого он считал стоунсенсом. Однако, когда мы начали разбираться, выяснилось, что он имел в виду совсем другое существо. Офицер ушел, а через пять минут примчалась бригада техников с тачкой и аппаратурой. Мы пошли искать стоунсенса в учебном классе, но его там не оказалось. Я послал ему сообщение с просьбой откликнуться, и он ответил, что находится там, где собирают летающие корабли. Он и вправду обнаружился в ангаре, там, где для нас собирали учебные корабли. На стоунсенсе висели кабели, ветошь, инструменты и прочие необходимые в производстве предметы. Очевидно, что техники – сборщики, как и многие до них, восприняли его как предмет обстановки. Как никто не заметил этакую громаду, шляющуюся туда-сюда по коридорам, остается загадкой.
Мы со стоунсенсом поговорили немного. Стоунсенс сказал, что перешел сюда, так как ему интереснее, чем в классе, тут больше информации и новых слов. Звучало это, как "там интересно – нет, тут интересно – да". Учитывая то, что работяги тут почти всё время ругаются, представляю, какой у него вскоре будет словарь. Беседа наша была недолгой, вскоре набежали исследователи, стали пытаться выспросить у стоунсенса хоть что-нибудь про его родной мир, но добились не больше, чем я при регистрации. В итоге они пришли к выводу, что надо тащить стоунсенса в лабораторию. Тот заупирался, стал говорить, что тут ему интересно, и он никуда не хочет. Кое-как с моей помощью удалось его уговорить, что в лаборатории ещё интереснее.