Волд Аскер и симфония дальнего космоса
Шрифт:
Только произнеся эти слова, я понял, насколько мне не хватает Елены. Странно, до сих пор я думал, что считаю её не более, чем ещё одной ГМС – девчонкой, милым однодневным приключением. Нас учили в школе, нас учили в училище, что привязанности к сексуальным партнёрам – это постыдная эгоистичная животная функция, лишающая людей свободы, мобильности и способности бороться за благо Земной Цивилизации. Нас учили, что от таких привязанностей не бывает ничего хорошего, кроме драк и убийств из ревности, но о Елене думалось почему-то исключительно в восхищённых тонах. Было радостно просто от того, что она есть.
Я сходил в исследовательский отдел, поговорил с ребятами, и те без особой радости, но вошли в положение. Мне это стоило всего четырех талонов ГМС на спиртное. Блоху из медальона Фиу прокатали сначала через лазерный томограф, для изучения, а затем, вместе с медальоном, через радиационную машину приготовления консервированной пищи. Считается, что после неё не остается ничего живого. Пару минут спустя я вручил медальон Фиу.
Фиу церемонно раскланялся, помахивая своей шляпой, которую он упорно таскает поверх скафандра, и, не отрывая взгляда от медальона, заявил, что он у меня в долгу.
Больше всех не повезло Суэви. Его нашли наиболее уязвимым и обрызгали какой-то гадостью, от которой все мы потом кашляли несколько часов.
Грумгор заявился ближе к полночи, ужасно довольный тем, что нахамил офицерам и заработал целых два наряда в ангар, на сборку. С некоторым трудом мне удалось объяснить ему, что в ангар можно попасть и без хамства офицерам, и что его там будут рады видеть и так. Птитр на протяжении всей беседы издавал тихие мяукающие звуки. После беседы я подгрузил через коммуникатор "описание эмоций" вида Птитра. Как я и подозревал, это оказался аналог нашего громкого хохота.
На этом длинный день наконец-то закончился.
Глава 12. Как мы ходили строем
В этот день у нас должно было быть первое занятие по строевой подготовке. Я несколько раз пытался представить себе, как такая разношерстная компания, как наша, сможет ходить строем, но ничего не получалось. По этой причине я прибыл на это занятие одним из первых, хотя формально имел право его тоже не посещать. Очень хотелось посмотреть, что получится из того, что придумало наше начальство.
Инопланетники вообще не очень хорошо понимают идею хождения строем. На их взгляд, ходить толпой гораздо удобнее. Даже Суэви, которые имеет понятие о полетах строем и о перестроениях в воздухе, как-то спросил меня, почему земляне так любят строиться? Я был настроен игриво и ответил, что исключительно для того, чтобы подчиненные не забывали внешний вид командира, главное – это стоять прямо и делать глупое лицо.
– Почему глупое? – удивился отиравшийся рядом Фиу, – наверно, ты хотел сказать "умное"?
– Нет, глупое и бодрое. Бодрое для того, чтобы показать готовность к действиям, а глупое – для того, чтобы излишним размышлением своё начальство не смущать.
Фиу не поверил, пошел спрашивать у космопсихологов. На его (и моё) счастье в кабинете у космопсихологов присутствовал один из офицеров косморазведки, который с самым серьёзным видом подтвердил Фиу эту древнюю солдатскую мудрость.
Чуть позже я слышал, как Фиу жаловался Суэви:
– Эти земляне, – говорил Фиу, – такой противоречивый народ. Говорят, что собрали нас, чтобы учить мудрости, а сами советуют изображать дурачков.
– Да, ты прав, – посочувствовал ему Суэви, – это невозможно понять, это можно только запомнить.
Вести занятие вызвался наш командир потока, и это было ещё одной причиной, по которой на нём стоило присутствовать. Говорили, что командир Вилли отправлен сюда за какую-то мелкую провинность. Скорее всего, так оно и было. Он раздавал выговоры и наряды, нисколько не интересуясь тем, насколько правильно понимают его приказы инопланетники. Из-за этого постоянно случались всякие казусы.
Взять хотя бы историю про то, как он сказал белке – летяге, что за опоздание на построение его ждет наряд вне очереди в техническом ангаре. Бедняга честно пришел в ангар и стал трясти из техников новый наряд. У тех ещё хватило ума спросить: "Какой наряд?", а он им честно описал такой наряд, какой хотел бы получить: с кружевами, рюшечками и вышивкой. Техники на час оказались выведены из строя, валялись, держась за животики, а затем пошутили в свою очередь. Сделали ему из чехлов какую-то накидку, подшили к ней изоляцию от проводов и внушили, что именно так теперь выглядит самый модный мундир курсанта. В этой накидке летяга, весьма довольный собой, и пришел на следующее построение, ко всеобщему восторгу.
– Слышал новость? – спросил меня подтянувшийся одним из последних Птитр, – Бабус сколотил себе банду из четверых таких же дурачков, и теперь они развлекаются тем, что из-за угла кидаются камнями и убегают.
– Всё-таки придется познакомиться с ним поближе, – мрачно проговорил я. До сих пор Бабусу удавалось ускользать от хорошего разговора "по душам". Но тут, на открытом пространстве, у нас был хороший шанс его наконец-то нагнать.
Собрались последние курсанты, и мы построились. Теперь мы умели строиться. Ух, как красиво мы стояли! На правом фланге самые высокие курсанты, вместе со стоунсенсом на тележке. Некоторые из них высотой под три метра. На левом фланге наши малыши. Некоторые из них не достают мне и до колена. Разница, как я подсчитал однажды, в семь раз.
Пришел наш "дорогой Вилли", командир потока, скомандовал "смирно". Ничего не изменилось – в скафандрах не очень-то распрямишься, да и большинство курсантов давно сообразили, что никому не видно, что ты делаешь под скафандром, хоть рожи корчи.
– Сегодня мы начинаем занятия по строевой подготовке. – начал командир, а затем без каких-либо дополнительных объяснений продолжил: – Первое упражнение, поворот направо, по команде "напра-во!" отставляете носок правой ноги, приставляете левую. Всё понятно? Напра-ву!
Ох, зря он так резко начинает. Надо было бы объяснить, зачем вообще нужен строевой шаг, да и как поворачивать тем, у кого четыре ноги, шесть ног или кто ездит на колесах, как стоунсенс. Но направо мы кое-как повернулись, даже стоунсенс сдал задом, а затем повернул, благо он стоял в последней шеренге.
Не замечая ничего происходящего, Смит перешел к объяснению правил строевого шага, а затем скомандовал: "Шагом марш!". И мы пошли. Первые ряды высоких курсантов с их широким шагом сразу оказались далеко впереди. Малыши оказались далеко позади, да ещё и сбили строй, поскольку одни из них пытались идти в ногу, а другие просто побежали за первыми рядами. Cтоунсенс не смог сразу сняться с места, а затем поехал змейкой, старательно объезжая тех, кто отстал. Позади всех, тяжело переваливаясь с боку на бок под тяжестью контейнера для крыльев, хромал Суви.