Волгарь
Шрифт:
Дивился купец персидский на то, как быстро освоил Глеб игру. А тот и впрямь через седмицу уже стал обыгрывать купца. Почтенный торговец звал молодца к себе в помощники, говорил, что стар уже, а сыновей не послал ему Аллах. Лишь две дочери были у купца, и любую из них предлагал он в жены Глебу. Молодец лишь посмеивался на эти слова: уж жениться-то ему сейчас и вовсе без надобности было.
Подошло к концу плавание, и берег Великой Бхараты, страны сказочных чудес, показался вдали. Вскоре корабль бросил якорь в маджапурской гавани.
Маджапур потряс Глеба своим древним величием, все в нем было: прекрасные храмы и дворцы магараджей, дивные статуи языческих богов, роскошно убранные драгоценными каменьями. Дивился молодец и тому, что ходят свободно обычные коровы, почитаемые индусами как священные животные. А вот величественные слоны бревна таскают, словно простая тягловая скотина.
Довелось Глебу и самому прокатиться на слоне. Дух захватило у него, когда гигант, на спину коего молодец взобрался, встал в полный рост и с гордой тяжеловесной грацией двинулся вперед. Погонщик слона объяснил Глебу, как добродушны эти большие звери. Раскрывши рот, слушал русич байки прожаренного солнцем погонщика о силе, мудрости и верности слонов. Дивно показалось Глебу, что почитают индусы слона воплощением бога мудрости Ганеши.
Решил молодец подольше задержаться в Индии, тепло распрощался со своим попутчиком, купцом персидским, пожелав ему удачи. Глебу хотелось побольше узнать о загадочной волшебной стране, куда завело его неуемное любопытство. Жилье он сыскал себе опять же у купца, старинного друга своего попутчика. И через месяц уже сносно мог даровитый молодец изъясняться со своим хозяином, почтенным господином Раджанандой, на его языке.
Целыми днями бродил Глеб по улицам Маджапура под палящим солнцем. Останавливался поглазеть на факира с камышовой дудочкой, который заставлял своей заунывной игрой танцевать страшную ядовитую кобру. Пробовал незнакомые кушанья и необычные сладости. Дивился на крупные, остро пахнущие цветы. Одежда индусов забавляла Глеба: ему странным казалось их умение просто заворачиваться в кусок ткани. Женская одежда называлась сари, а мужская – дхоти, хотя разница была лишь в длине потребного куска ткани.
А еще дюже нравились ему смуглые черноволосые индийские девицы и женщины. Ходили закутанные в тончайшие шелка красавицы, плавно покачивая бедрами и позванивая браслетами, коими украшали они и руки и ноги. Более всего пленился молодец юной уличной плясуньей. Не мог он глаз от нее оторвать, когда она танцевала в пестрых блестящих одеждах под мерный, завораживающий перестук барабанов-мриданг, на которых играл старик в тюрбане и дхоти, и пела высоким и звонким голосом, будто птичка.
Окончив танцевать, красавица пошла по кругу зрителей, подставляя сложенные чашей ладони. Люди одобрительно гудели и давали ей мелкие серебряные и медные монетки. А Глеб положил в ладони девушки золотой. Когда же подняла она взгляд на столь щедро оценившего ее танец господина, то он улыбнулся ей, стараясь сказать глазами, что пленен ее красотой.
Плясунья потупилась смущенно и робко улыбнулась ему в ответ. Сердце Глеба преисполнилось радостью и, когда разошлась толпа смотревших, то он, держась в отдалении, пошел следом за стариком и девушкой. Дважды еще собирал старик громкими выкриками людей, а красавица танцевала для них. И каждый раз клал Глеб в ее ладони золотую монету.
Солнце стало клониться к закату, и старик с девушкой направились к окраине города, где жили в тростниковой лачуге, обмазанной глиной. Юная плясунья уложила старика отдыхать на плетеную лежанку, а сама, не переставая весело напевать, принялась хлопотать у маленького очага в крошечном дворике.
Глеб смотрел на нее, прячась за раскидистым баньяном, и не мог налюбоваться на ее гибкий стан и грациозные движения. Казалось, что, и справляясь со стряпней, девушка продолжает танцевать. Наконец молодец не выдержал и, подняв с земли маленький камушек, ловко запустил его в блестящий медный горшок с молоком, что был в руках у красавицы.
От неожиданности она вскрикнула, выронила горшок, но, изогнувшись в немыслимой позе, умудрилась подхватить его у самой земли, не пролив ни капли. Сердито сдвинув брови, девушка заозиралась по сторонам, ища глупого шутника. И взгляд ее встретился с немного смущенным взглядом Глеба...
Так познакомился молодец с шестнадцатилетней сиротой Рукмини, которую воспитывал дед. Девушка с детства мечтала стать храмовой танцовщицей девадаси, но когда погибли ее родители, ей пришлось оставить свою мечту и заботиться о дедушке, зарабатывая на хлеб ремеслом уличной плясуньи.
Красавец Глеб сразу пленил сердце Рукмини и своей щедростью, и ласковым взором теплых карих глаз. Юной девушке по нраву пришелся статный богатый господин, и вознесла она благодарственные молитвы в храме Савитри, что была покровительницей супружества.
А молодец влюбился в первый раз в жизни, зажгла в его душе светлое пламя любви юная чужестранка своей необычной красой. Да еще и то, что, как и он сам, сиротою она была горькой, привязало его к девушке накрепко.
Уходили они по вечерам, когда ложился отдыхать от дневных трудов дедушка Рукмини, бродить по прекрасному городу и по цветущим лугам, что окружали Маджапур. Глеб рассказывал любимой плясунье о далеких странах, а она пела для него и танцевала в лучах заходящего солнца.
А вокруг безумствовал весенний месяц магадха, когда пробуждается для любви все живое. Так и случилось, что отдала Рукмини свою непорочность пылкому русичу. Ни о чем в те минуты не думали влюбленные, ничего вокруг себя не видели, когда тела сливались в единое целое, взмывали их души к звездам...
Да и после ничего не опасалась девушка, верила она любимому, более чем себе. Глеб также в мыслях не держал обмануть прекрасную плясунью, которую любил всей душой. И были счастливы влюбленные, не чаяли они, что нависла над ними беда.
Богатый толстяк Кумбхакарна давно положил глаз на Рукмини и даже просил у ее деда продать свою внучку ему в наложницы. Да только отказал ему старик. Тогда оскорбленный Кумбхакарна стал преследовать девушку, суля ей за любовные утехи подарки богатые. Рукмини же опозорила толстяка прилюдно, обругав всячески и прося у окружающих защиты от развратника. С тех пор затаил богач зло на гордую маленькую плясунью и ждал подходящего случая отомстить ей.
Когда же Кумбхакарна приметил, что исчезает куда-то по вечерам Рукмини, то решил он проследить за ней. А увидев ее с красивым молодцем, преисполнился жгучей ревностью и измыслил страшное.
Через несколько дней он встретил идущую в храм Савитри девушку, преградил ей дорогу и закричал во все горло:
– Эй, люди! Посмотрите на эту бесстыжую, она отдалась иноверцу, а сама без всякого стыда идет в храм Великой Богини!
На его крики стали собираться люди. Рукмини стояла с опущенной головой, и ее щеки пылали от стыда, а сердце заходилось от страха. Она знала, как беспощадны могут быть люди к потерявшей невинность девушке. А толстяк продолжал кричать: