Волк 8: Лихие 90-е
Шрифт:
С ним всего два охранника, со мной только Слава, который хоть и был ниже этих шкафоподобных верзил и уже в плечах, но он намного опаснее их. Впрочем, пока же это только разговор, а не выстрел в спину или подстроенная авария.
Хм… но всё же интересно, что именно хранил бывший начальник Ремезова на этого вора? И можно ли это как-то выяснить… не мог же старый кгбшник хранить всё у себя в подполье вместе с картошкой? Это должно быть надёжное место, и надо его найти.
А пока же надо обходиться тем, что уже знаю. Этого и так много.
Витя Батумский, Эдик, Череп, мэр, пивзавод, комбинат, Нижегородцев, Горбань, Шелехов… в голове рождалась цепочка, протянутая через них всех.
А ведь зря они все лезут так грубо, ведь многие из них сильно связаны между собой враждой, о которой приезжие даже не знают. Слишком много разногласий, которыми они будут заниматься потом, ведь пока переключились на меня, но мне самому надо использовать всё это уже сейчас.
Даже захотелось вернуться в номер, взять блокнот и записать все эти связи, ведь у меня родилась идея, как это всё использовать, и даже обойтись без потери очередной дорогой машины.
Но пока выслушаю, что хочет от меня этот Витя Батумский.
– А у меня к вам деловое предложение, Максим Михалыч, – вежливо сказал он с лёгким грузинским акцентом, когда мы представились друг другу. – Которое будет вам выгодно.
Глава 4
Сегодня праздник, поэтому в ресторане было людно. Каждый столик был занят посетителями, со всех сторон доносился смех и радостные вскрики, перебивавшие песни модного «Белого Орла» из колонок.
Хотя не везде царило веселье, за соседним столиком начал выяснять отношения. Толстый мужик в широченном пиджаке лез на другого, помоложе. Оба – типичные новые русские с короткими причёсками под машинку, только один белобрысый, второй рыжий. У каждого массивные болты на пальцах, на столе перед ними лежали дорогие мобильники, у одного золотой крест, у другого просто цепура, но намного толще. Рядом с каждым сидела скучающая девушка, одна блондинка, другая брюнетка, но обе похожи друг на друга как сёстры.
Долго новые русские не ссорились. Едва Витя Батумский недовольно поморщился, как один из его людей подошёл к скандалистам и что-то шепнул. На этом конфликт был исчерпан, оба быстро помирились и выпили, а потом свалили.
– Вино хорошее сюда привозят, – с лёгким грузинским акцентом сказал он и принялся лично разливать вино из бутылки, не доверяя эту работу официанту. – И место приличное. Правда, иногда люди забываются, приходится напоминать о вежливости.
– Я знаю нескольких законников – я принял бокал. – И у меня вопрос возник, почему вы все так вино любите?
– Хм, хороший вопрос…
Я понял, кого из актёров он мне напоминал. Того самого, который через несколько лет будет рекламировать по телевизору циркониевые браслеты. Витя хитро посмотрел на меня с таким видом, будто хотел предложить парочку таких.
– Потому что вино на воле пахнет свободой, – с усмешкой сказал он. – В неволе вино не положено, а если тайком привозят, то у него вкус другой, будто стены и заборы на него давят. А здесь – совсем как у меня дома.
Говорил вежливо, как и Эдик, без блатных интонаций и словечек. Впрочем, оба – старые урки, с которыми требуется особая осторожность. Только что пьёт с тобой вино, а через пару минут прикажет своим головорезам убить. Думает, что раз уж у меня нет прикрытия, то это будет легко.
– Но я время тратить не буду, – продолжал Витя Батумский. – Приучился его беречь, хотя с возрастом много говорю. Слышал про тебя от Эдуарда Волгина, ты его знаешь. Слышал, что ты… можно на ты? – дождавшись моего кивка, он продолжил: – Что ты человек слова и первым в драку не лезешь. Но если началось, без ответа ничего не оставишь.
В нашу сторону пошёл молодой официант, но его перехватил другой и что-то зашептал так, что молодой вздрогнул. Похоже, новичок, ещё не знает, к кому и когда можно подходить, а к кому нет.
– Кто-то из моих друзей говорит, что эта репутация осталась в прошлом, и сейчас всё иначе. Но знаешь, Кирьян уже ошибся раз, а могила ошибок не исправляет. Поэтому я и пришёл к тебе поговорить.
Он отпил вина и закрыл глаза от удовольствия. Я ждал, внимательно глядя на него. Когда уже он потребует деньги или комбинат взамен за свою помощь?
– Поэтому и пришёл, – повторил Витя. – Потому что понимаю, что ты человек такой, и может кровь пролиться, если сильно давить будут. И друзья у тебя есть, которые за тобой пойдут. А если начнётся, опять все дела с границей встанут. Война там не нужна.
– А она будет? – спросил я.
– Конечно. Потому что гости, о которых ты наверняка знаешь, сами руки пачкать не привыкли. Поэтому обратились к кое-кому, чтобы подсобил.
Я молчал, ждал, скажет ли он что-нибудь ещё. Явно про Эдика и Черепа, но вдруг есть кто-то ещё? Кто-то же действует в Чите, а это местная братва, у Черепа и Эдика не такие длинные руки. Если бы полковник Шелехов привёз с собой каких-нибудь особых спецов, они бы вопрос с Ремезовым уже закрыли. Шелехов не хочет огласки и риска для себя, всё-таки убирать коллегу – это слишком. Если всплывёт, по головке не погладят.
Поэтому здесь Горбань, который заставляет бандитов делать всю грязную работу. А Шелехову что, вернулся к себе в Москву, там и сидит, ждёт, когда всё будет готово, когда это досадное препятствие устранят.
– Полезут со всех сторон, – Витя поднёс к лицу бокал вина и медленно вдохнул аромат носом. – А когда начнётся, присоединятся и остальные, за компанию. А ты будешь биться, прольётся кровь. Это не нужно никому.
– Значит, приехали московские гости и позарились на наш комбинат. А все остальные к ним примкнули.
– Мало кто это понимает, но здесь этот завод взять проще, – он посмотрел на меня. – Там, в Ленинграде, у хозяев комбината есть прикрытие, есть контакты. Там огласка, там центр, там друзья и знакомые. Есть даже целый ментовский генерал, но его влияние сюда не распространяется, слишком далеко. Ментовская крыша работает только в своих городах. И так уж вышло, что единственный партнёр Вишневских, у кого здесь были знакомства, оказался за решёткой прошлым летом, с твоей, кстати, помощью. Поэтому они работают с тобой. Там они в безопасности, а здесь рискуют, им приходится полагаться на того, кого знают. Иначе они остались бы там, а не лезли сюда.