Волк по имени Зайка
Шрифт:
Я закивал. А ведь идея. И напишу, и свидетеля к письму приложу… Дойдет — неплохо. Не дойдет… так и особой беды не будет, я еще и с голубем отписал…
— и поручить Вадану его доставить? Отличная идея.
Шакр усмехнулся.
— А вы растете, лойрио…
— Я стараюсь, — коротко ответил я, не показывая, как мне приятна похвала. — Если мне кто-нибудь поможет, письмо напишу. А вы бы его расспросили про замок, про все хорошее?
Шакр кивнул, уже более уважительно. Тоже проверка — скажу или нет. Он бы и сам, но ему ведь надо из меня лойрио
Ан нет.
Лойрио ты в том случае, если постоянно думаешь о своих землях и людях и их благе. А иначе — ни к чему тебе ни то, ни другое.
— Вас подождать, лойрио?
— Можете пока начинать, потом расскажете мне самое важное.
Вот так. Одна из обязанностей лойрио — распределение работы между помощниками. И Шакр оценил. Поклонился и принялся за первого перебежчика из стана Рыла. Что ж, как первый — он получит больше других.
Спустя час Вадан скакал по дороге навстречу своей судьбе. Но мне казалось, что он все понял — и сделает все, чтобы доставить письмо, а заодно убраться подальше от сложностей жизни. Пусть едет, попутного ветра, Вадан.
Крашри, капитан стражи замка Торвальд.
Вадан!!
Ах ты гнида!!! Тварь болотная подколодная!!!
НЕНАВИЖУ!!!
Никого и никогда я так не ненавидел, как этих троих. Сволочь такая, сначала согласился, потом сбежал, теперь всех продает… и ведь продаст.
А я ничего и сделать не могу — связан и привязан к лошади, чтоб уж точно не сбежал.
Хотелось выть по–волчьи, но из стиснутого кляпом рта неслись только хрипы.
Ненавижу!
Зубами бы рвал, на куски бы, глотки бы грыз…
Щенка, которого не удалось убить! Старика, который меня оглушил!! Предателя Вадана!!!
Чтоб вы все сдохли!!!
Все, все, все!!!!
Вадан Тарп, лучник.
Честно говоря, на такую удачу я и не рассчитывал. Козе понятно, что лойрио мне сразу не поверит. Но чтобы вот так…
Чтобы дать мне поручение — и проконтролировать его… молодец, парень. Хоть и молод, а неглуп. Если выживет — служить ему будет в одно удовольствие. Он ведь понял, что мне неохота класть голову ни за него, ни за его отчима — и отпустил. Единственное, что…
Это было перед самым моим отъездом. И солгать я не смог.
— Ты… жил в замке.
Остальные все отошли от нас, но далеко не уходили. Стрелок держал стрелу на тетиве, если что — меня успеют убить. Пусть, я не собираюсь становиться врагом этому парню.
Жизнь сложилась иначе.
— Да, лойрио.
Пока еще не 'мой лойрио'. Кажется, парень это понял, но только улыбнулся. И тут же лицо его стало мертвенно холодным и сосредоточенным.
— Мы расспросили тебя обо всем. Сколько у моего… отчима людей, как укреплен замок, кого там можно найти и чего ожидать. Один вопрос я оставил на потом, он важен только для меня. Маки, ты знаешь, как умерла моя мать?
Я задумался. Потом потер лоб.
— Она болела. Долго болела, мой лойрио. Больше года
— Метты?
— Нет, Дайрин…
— Дайрин?
— Темненькая такая, очень красивая, говорят, что она, простите, спит с лойрио, но говорят многое…
Юноша кивнул.
— А Метта?
— Ее, как госпожа заболела, выгнали из замка.
Пальцы мальчишки сжались в кулаки, но вслух он ничего не сказал. Сдержался.
— Значит, за ней ухаживали, а потом она умерла.
— Ночью. Мы не слышали, все спали, как убитые… утром она уже была мертва.
Колин кивнул.
— На теле не было синяков? Ссадин?
— не знаю. Ее Дайрин обмывала, никого не допустила…
— Хорошо. Иди…
— Мой лойрио… — я колебался несколько минут, прежде чем это сказать, но потом-таки решился. — Не знаю, важно это или нет…
Юноша ждал молча.
— я знаю, леди всегда следила за руками.
Кивок. Понятно, боится не совладать с голосом.
— я обратил внимание. У нее руки стали не такие. Ногти обломаны, несколько шрамов, как от ссадин. На леди это было не похоже. Она никогда бы…
Парень кивнул, отпустил меня жестом и махнул Шакру. Десятник подошел, выслушал, что сказал ему лойрио, кивнул. На носилки запрыгнул заяц, лойрио погладил его по шерстке… умная зверюшка даже не дернулась.
И я поехал.
Нет, если мальчишке дадут вырасти — служить у него будет хорошо. Если нет — жаль. А что до меня…
По тракту я ехать не собирался. Наоборот, сошел с него и повел коня в поводу. В лес я не сунусь, но подлесок тут вполне себе даже. Достаточно густой, чтобы меня скрыть, достаточно редкий, чтобы можно было пройти. Еще не хватало со старыми приятелями столкнуться. Почему-то мне кажется, что они не обрадуются встрече, а мне так не хочется их огорчать…
И огорчать своего лойрио.
Надо доставить письмо его дядюшке.
Колин.
Зайка, как понимала, устроилась рядом с моим лицом. Можно было отвернуться, уткнуться в густую шерсть — и тихо, почти беззвучно заплакать. Никто не видел моих слез. Злых слез, честно говоря.
Все я понимаю. И что мать меня спасала, и что другого выхода не было… мама, мамочка, родная моя…
Мы с отцом виноваты перед тобой. Сначала не уберегся он, потом не смог уберечь тебя я, и это самое ужасное — мы оба не смогли уберечь тебя.
Никогда себе этого не прощу.
Зайка шевельнулась, ткнулась мокрым носом в лицо, я машинально погладил зверька. Чувствует все… никогда больше не буду охотиться на зайцев!
Мама, родная моя, что этот подонок с тобой сделал?
Я все узнаю — и убью его. Обещаю тебе, он жить не будет. Уничтожу, самую память о нем — и то сотру в порошок.
Ненавижу, боги, ненавижу!!!
Если бы сейчас мне попался этот подонок — горло бы ему зубами перервал, сомкнул зубы на глотке и кровь бы пил, пока ни капли ее останется в жилах.