Волк в ее голове. Книги I–III
Шрифт:
Я провожу рукой по лицу, по голове – словно этим движением сниму наваждение. Увы, дыра в окне не исчезает, и мои пальцы бессильно вспахивают собственные волосы.
– Лесь, – просит Валентин. По тону её имя звучит как «стоп», «хватит». Я оглядываюсь и вижу, что Олеся отошла к дороге и снимает нас на сотовый.
– Такой дом фотогеничный, – возражает она. – Лавкрафтовский.
– Мистический, – вторит Коваль.
В другую минуту я бы разозлился на них, подобрал бы пару крепких выражений, но сейчас внутри пусто. Словно
– Лесь! – «стоп» в голосе Валентина звучит ещё отчётливее, взглядом он показывает на меня. Я делаю вид, что не заметил этой сценки. Слишком неуютно от неё, и, хотя Олеся выключает камеру, облегчения не приходит. Словно бы отекло что-то в душе или в солнечном сплетении. Отекло и потеряло чувствительность.
Интересно, когда Диана убирала вещи перед уходом, у неё внутри так же онемело?
Как во сне, я достаю телефон, прокручиваю список контактов и нажимаю вызов.
– Данный номер не обслуживается, – сообщает автоответчик сотового оператора.
Семнадцать раз я звонил Диане и последние девять из них слушал этот ответ. Я его ненавижу. Я хочу расчленить его, распихать по чёрным мусорным пакетам и утопить в Кижне.
– Хватит тут околачиваться! – раздаётся старушечий крик. Ниже по дороге, у берёзовой рощи, проступает силуэт женщины.
– Вы знаете, где семья из этого дома?! – спрашивает Валентин.
– Никого не знаю! Идите!
В ответ хочется надеть на всех по гирлянде и барабану и маршировать военным парадом. Назло. Это же лучший стимул на свете – делать назло тупым, как бараны, людям.
– Знаешь, я тут был пару раз, – неожиданно говорит Валентин.
– Чё? – Моё лицо собирается в гримасу сомнения. – В смысле?
Олеся и Коваль синхронно поворачиваются к нам.
– Дед брал меня. Ну, как твоя Мадам Кюри ушла из пустыни.
– Во-первых, не моя. Во-вторых… зачем?
– Не знаю, – Валентин видит моё удивление и пожимает плечами. – Может, он хотел, чтобы я с ней подружился.
– В смысле? – глупо повторяю я.
– Да не знаю! У деда спроси!
– И чё вы делали?
– Ну, приходили. Что ещё? Он говорил с Мадам Кюри. Я сидел в комнате твоей…
– Не надо её обзывать…
– …ДИАНЫ.
– Как сидел? – я продолжаю линейку гениальных вопросов.
– Сиднем, блин. Как ещё сидят? Ну, приносил ей какие-то конфетки, шоколадки. Предлагал помочь с уроками. Приносил книжки. Дед говорил долго. Я сидел долго.
Из меня вываливается растерянный смешок.
– Угадаешь, что она делала всё это время? – спрашивает Валентин.
В голове мелькает ответ, но я почему-то оставляю его при себе и качаю головой.
– Молчала, – он странно улыбается. – Всю дорогу. Как вот пытала меня этой тишиной. Сидела, смотрела. И молчала. Молчала…
Над взморьем повисает тишина, изредка прерываемая посвистыванием ветра. Словно Диана незримо проходит между нами и околдовывает всех заклинанием немоты. Я открываю рот, хочу что-то ответить Валентину, но так и не нахожу подходящих слов.
В джинсах вибрирует сотовый, подводя невидимую черту под разговором. Ловит алый закатный луч и будто тяжелеет, наливается свинцом – номер оказывается незнакомый.
Я осторожно спрашиваю: «Алло?»
– Федеральное агентство «Башня». Семья вашего друга должна нам денег, – произносит монотонно, с ровными паузами девушка. Так, будто она привыкла общаться с глуховатыми, глуповатыми пенсионерами.
Я моргаю и с удивлением смотрю на телефон. Медленно подношу к уху.
– Ч-чё?
– Это только начало, – спокойно, без намёка на угрозу говорит девушка.
Меня хватает лишь на второе, ещё более невразумительное «чё?», но внутри уже поднимается волна раздражения.
– Им никуда не скрыться. Мы их найдём. Они ограничили доступ к своим страницам. Мы знаем адрес. Мы знаем все контакты. Из города они не уехали. Передайте им, чтобы отдали кредит. Пусть боятся и опасаются.
У меня искрой проскакивает мысль, что девушка читает текст-заготовку.
– Кто там? – беззвучно, одними губами спрашивает Валентин.
Я качаю головой, мол, не заморачивайся, и усмехаюсь в трубку.
– Вы серьёзно?
Знаю, что серьёзно. Знаю, что уже звонили всем, кого нашли, и повторяли этот текст до тех пор, пока он не утратил эмоциональный привкус, не превратился в пресную словесную жвачку.
– Мы серьёзны. Если поможете выбить деньги, оставим в покое, получите долю. Если нет – пеняйте на себя.
– Вы… – я набираю воздух. – Вы со своими угрозами смехотворны.
– Посмеёмся, когда в ближайшее время найдут их трупы.
– Я звоню в полицию! – кричат от берёзовой рощи.
Валентин что-то отвечает назойливой соседке, но мой слух уже не различает слов: от угроз о трупах и от этого ора бесчувственный отёк внутри меня начинает лопаться, и голос ощутимо дрожит:
– Да мне насрать, чё у вас там, а вот я могу… за такие слова, знаете что? Я… в полицию!..
– Советую обращаться туда осторожнее, – с раздражающим спокойствием отвечает девушка. – Иначе все узнают, что вы являетесь разносчиком половой инфекции.
Валентин подходит с обеспокоенным лицом и протягивает руку к моему телефону:
– Кто там?
Я отхожу в сторону и знаком показываю не мешать.
– Всё, звоню в полицию! – кричат от берёз. – Звоню!
– Да начхать мне на ваши советы, – тихо-тихо говорю я в трубку. – Не думаю, что мелочь вроде вас, звонящая всем подряд, соображает достаточно, чтобы давать советы. Думаю, вы обыкновенная тупая… я не знаю, КОРОВА, которой место в коррекционке, иначе заметили бы, что меня уже НЕТ в «друзьях» вашего должника.