Волк в овечьей шкуре
Шрифт:
– Гордон, ты чего? – Заикаясь, спросила я.
Он ничего не ответил и притянул меня к себе. Мое лицо было всего в нескольких сантиметрах от него, и я ощущала жаркое дыхание на себе. Только я попыталась вырваться, как он усилил захват и, обхватив меня двумя руками, сжал мои плечи. Я подняла руки, чтобы освободиться, но Майкл с силой бросил меня на диван, так что я ударилась головой о подлокотник.
– Майкл, - прошептала я. Но Гордон навис надо мной всем свои тучным телом отсекая мне пути к отступлению.
Черт, вы никогда не пожалели бы о том, что ваш мужчина – агент ФБР, если бы он не применил к вам силу. Проблема была в том, что он
На размышления не было времени – Майкл схватил меня за плечо и резким движением поднял. Я занесла руку, в порыве ударить его, но тут же вторая его рука остановила меня.
– Стерва! – Прошипел он и отбросил меня к стене. В полете я задела вазу и несколько фоторамок, стоящих на комоде, которые разлетелись в стороны. – Я ведь любил тебя! Я и сейчас люблю тебя! – Вопил он, пока я приходила в себя. Я чувствовала, как тонкая струйка крови сочилась из раны на моей голове. Все поплыло перед глазами, и я уже с трудом различала предметы перед собой.
– Майкл… - пролепетала я, все еще соображая, что должна как-то отвлечь его. – Что с тобой? Ты никогда не был таким…
– Никогда не был таким! – Передразнил он меня, склонившись над моей ослабшей фигурой. – Ты и представить себе не можешь, какое унижение я испытал за это время – ты моя женщина, вертит хвостом перед каким-то проходимцем практически у меня на глазах. Я ненавижу тебя! – Он снова схватил меня и поднял так, чтобы мои глаза встретились с его.
– Ты настоящая дрянь! – Он уже занес руку, чтобы ударить меня по лицу, когда получил мощный удар в солнечное сплетение. Скорчившись, Гордон выпустил меня на пару секунд, которыми я воспользовалась, чтобы пересечь комнату и дотянуться до пистолета, но не успела я и до дивана добежать, как мощная рука мужчины схватила меня за лодыжку и резко дернула назад.
Я рухнула на пол, ударившись челюстью о спинку дивана и почувствовала вкус собственной крови на губах. Мои зубы оказались целы, но язык я прикусила отменно.
– Гадина! Мерзкая тварь! Шлюха! – Кричал он, подтягивая меня, дергающуюся и пытающуюся высвободиться, к себе.
– Отпусти меня! – Заорала я и тут же получила жестокую пощечину, от которой звезды на американском флаге засверкали перед глазами.
– Не смей орать! Ты привела его ко мне и просто стояла и смотрела, как он унижал меня своими расспросами! Ты оказалась на его стороне! Он твой напарник? Так, где же он теперь? Почему не придет и не поможет тебе? Что же ты отправила его домой, даже не предложив зайти?!
Я с трудом разбирала слова, в голове крутилась только одна мысль – борись, борись, борись…
Я попыталась отбиться от него, беспорядочно махая ногами, но ему удалось зажать меня так, что я и пошевелиться не могла. Майкл сел на мои бедра, удерживая одной рукой мои запястья, поднятые над головой, а другой нещадно колоча меня по лицу. Когда мои движения стали больше похожи на конвульсии, а перед глазами встала темно-красная пелена, Гордон поднялся на ноги и еще пару раз ударил ногой в живот. Острая боль пронзила мое тело, и я непроизвольно согнулась, закрываясь от очередных ударов. Майкл еще несколько раз ударил меня по животу и, наклонившись, схватил за волосы и прошипел в ухо:
– Ты всегда была и навсегда останешься подстилкой!
Я уже не могла пошевелиться и просто с покорностью приняла очередную пощечину. Сквозь звон в голове я слышала, как
***
Марлини приехал на работу с большим опозданием. Вчера они договорились о проведении допросов всех ключевых свидетелей – братьев Сайруса и Люка Смит, Джеффри Саммерса и Кристины Льюис. Начало дел было назначено на одиннадцать и Питер, который после вчерашнего разговора со мной смог уснуть только под утро, когда Оливер – его последний гость, наконец, ушел, решил позволить себе немного проспать.
Он зашел в кабинет и уже открыл рот, чтобы поприветствовать напарницу, но мимолетный взгляд дал ему понять, что меня еще нет на месте. Он хмыкнул, удивленный моим отсутствием, но подумал, что я, наверное, тоже подъеду позже.
Питер достал из сейфа папку с личным делом последней жертвы и решил еще пробежаться по нему глазами, надеясь, что сможет заметить что-то новое, хотя на одурманенную похмельем голову это было сделать не так просто.
Через минут пятнадцать, когда он уже начал волноваться отсутствием меня на работе, но все еще не решался позвонить, в кабинет влетел Теренс. Марлини еще никогда не видел шефа таким: запыхавшийся, нервный и злой, но в тоже время обеспокоенный чем-то.
– Сэр? – Быстрые мысли сновали в голове Питера, перемешивая фрагменты картинки, которая никак не хотела складываться воедино. Обеспокоенный начальник, отсутствие напарницы на работе, вчерашние угрозы Майкла…
– Кет в больнице! – Выпалил Теренс.
Бинго! Вот паззл и сложился!
Марлини спросил только куда ехать и, забыв обо всем, помчался в Мемориальный Госпиталь имени Джорджа Вашингтона.
***
Я сидела в светлой, хорошо проветриваемой палате в обычной больничной одежде и смотрела в окно. Сегодня, как назло было солнечно и почти безветренно. Я ждала такого дня почти всю зиму и половину весны и теперь вынуждена была проводить его в больничной койке.
Меня привезли сюда вчера почти сразу после избиения Майклом. Моя соседка миссис Сэвэнт вызвала полицию и скорую, которые и нашли меня в бессознательном состоянии на полу собственной гостиной. Я очнулась по пути в больницу и смогла только прошептать номер телефона мамы.
Она и Уолтер прибыли в госпиталь чуть ли не быстрее кареты скорой помощи, меня еще не успел осмотреть врач, когда я услышала громогласные возгласы моего брата, угрожающего всему миру вселенской катастрофой, если ему сейчас же не скажут, что со мной произошло.
Когда полицейский рассказал им, по чьей вине я нахожусь в больнице, Уолтер чуть не закипел от ярости. Я только один раз видела его таким…, но об этом как-нибудь в другой раз. Теперь он чуть было не разворотил всю больницу, как только мама могла его остановить?
Доктор только что посетил меня с утренним обходом, я попыталась заверить его, что уже могу отправиться домой, но мамин строгий взгляд мог бы пригвоздить самого Гиммлера к стенке, не то, что уж моего лечащего врача.
Была еще одна проблема – Питер направлялся ко мне в больницу. Я тянула до последнего, прежде чем позвонить ему, не желая беспокоить в такой день, но мама и здесь оказалась проворнее меня и с утра сообщила Теренсу о произошедшем. А уж тот-то точно не удержится от комментариев! Поэтому я уже практически чувствовала, как отдаются у меня под селезенкой гулкие шаги Питера Марлини.