Волк в овечьей шкуре
Шрифт:
– Сегодня мне намного лучше, доктор. – Я сдерживала себя, чтобы не выпалить сразу свою маленькую просьбу, решив подготовить к ней врача.
– Болит что-то? – Спросил он наивно.
«Все!» - Хотелось мне кричать, но это не соответствовало бы намеченному плану.
– Немного болит голова и где-то в груди. – Я прикоснулась к области под туго перевязанными ребрами, решив, что если я начну бессовестно врать о том, что меня абсолютно ничего не беспокоит, он не поверит. Поэтому я решила сказать правду. Ну, ладно, часть правды.
– Хорошо, мисс Робинсон. – Он улыбнулся и подошел
Он говорил вкрадчиво, словно я была пятилетней девочкой, а не женщиной, которую до полусмерти избил собственный жених. Хотя, иногда, в подобной ситуации, положение уравнивалось.
– Я попрошу, чтобы сестра принесла Вам обезболивающее. Ок? Оно не принесет вреда, если Вы не будете есть его вместо завтрака. – Доктор мило улыбнулся и что-то записал себе.
«Оу, оу, оу!» - Мысленно ликовала я. Это было первое подобие шутки от моего врача за то время, что я провела в клинике.
– Я посмотрел Ваши снимки. Они не сильно меня беспокоят. Сломанные ребра скоро заживут. Сотрясение…
– Утрясется, - широко улыбаясь, закончила я за него.
– Да. – Он выдохнул, ответив на мою шутку такой же мягкой улыбкой. – Мы применили спиртово-прокаиновую блокаду, чтобы вы могли нормально дышать. Это должно было смягчить боль. – Объяснял он мне суть моего лечения, в то время как я думала только об одном: «Если это смягчило боль, но какой бы она была без смягчения?!».
– Если боль сохраниться мы повторим блокаду через 2-3 дня. Плюс ко всему – анальгетики. Но об этом я уже сказал. – Доктор стал путаться и немного покраснел, будто смущался передо мной, хотя учитывая мой внешний вид – должна была смущаться я. – Перелом не сложный и все должно срастись недели через 3-4, в худшем случае понадобиться полтора-два месяца. Так что Вашему напарнику придется побегать без Вас. – Он снова улыбнулся, и я поняла, что наступил подходящий момент.
– Доктор, если все так радужно, то, возможно, я могу поехать домой? Знаете, дома ведь и стены помогают. Мой брат – практикующий хирург, мама тоже когда-то практиковала. Они позаботятся обо мне, если что. – Я говорила с такой медовой интонацией, что доктор Уэзли, наверное, растаял бы, если бы я еще раз посмотрела на него.
– Мисс Робинсон… - Он хотел запротестовать, опустив свои светло-серые глаза, когда я взяла его руку и поводила большим пальцем по кисти.
– Кетрин. Зовите меня Кетрин. А то как-то странно – вы видели меня нагишом, а обращаетесь слишком официально. – Упс! Это я сказала? Обычно я не веду себя так огульно, но чего не сделаешь ради возвращения домой.
Доктор покраснел как школьник перед сексапильной учительницей английской литературы, что даже его круглые аккуратные очки запотели.
– Мисс Робинсон… ээээ… Кетрин…. Вы же понимаете, что травмы еще могут дать осложнения, переломы могут вылиться в пневмонию, гнойный плеврит, подкожную эмфизему…
«О, Господи!» - Подумала я: «Ты знаешь, как очаровать девушку!»
– Я знаю, знаю, доктор, но ведь вы сказали, что осложнений никаких и мой брат смотрел мои анализы. К тому же, если что-то и произойдет, мои доморощенные медики помогут мне добраться до больницы.
–
– Доктор, мне уже есть 21 год и я сама могу решать, когда и где мне оставаться. Вы же не хотите, чтобы я умерла тут от тоски? – Я захлопала ресницами, слащаво улыбаясь.
Уэзли посмотрел на меня и, захлопнув свою папку с записями, проговорил:
– Я подумаю. А Вы пока позавтракайте.
Он ушел, оставив меня в томительной неге ожидания. Я уже мечтала собрать вещи и умотать из этой треклятой больницы.
***
День Питера и Оливера был не менее хмурым, чем у меня. Сегодня он решил посвятить себя поискам этого загадочного «Мистера М», упомянутого в дневнике Глории.
Для этого сначала нужно было прошерстить всех знакомых убитой, вне обычного круга общения, согласно тому описанию, которое я предоставила напарнику, выжав всю информацию о нем, которую только можно было взять из дневника.
Марлини взял листок, на котором я охарактеризовала незнакомца, и вслух прочел Оливеру, сидящему напротив него, все написанное.
– Мистер М. – Мужчина, предположительно около тридцати лет. Женат или долгое время состоит в сожительстве. Брюнет, рост выше среднего, внешне привлекателен, обеспечен, коммуникабелен. Образование, скорее всего, университет или хороший колледж. Юрист, врач, бухгалтер??? Работает в крупной солидной организации. Склонен к изменам. Глория – не первая его любовница, но от жены никогда не уходит. Семью расценивает как некую константу, которая должна быть в жизни любого мужчины. Причины измен в том, что он не верит в преданность жены и тем самым вымещает ревность. Бар «Голубая Лагуна» стал посещать не так давно. Около двух недель назад. Это, очевидно, не место его регулярного отдыха. Не вписывается в общую публику заведения.
В общем-то, на этом мои измышления иссякли и Питер, переваривая предложенную информацию, откинулся на спинку офисного стула, крутанувшись на нем несколько раз.
– Это неплохо. – Кивнул одобрительно Оливер.
– Слушай, только не показывай этот листок никому или нашу Кет завербуют в отдел профилирования.
Марлини усмехнулся. Затем он разгреб перед собой все мелочи, кипами валявшиеся на его столе постоянно и положил перед собой два листка: один с моей характеристикой, второй – чистый. Он взял карандаш, и, сжав ладони у лба, зажмурился в раздумье. Поразмышляв несколько минут, он стал быстро записывать на чистом листке характерные черты предполагаемого убийцы.
– Мужчина, 25-40 лет. Располагающей внешности, опрятен, ухожен, приветлив в общении с жертвой. Умеет привлечь внимание, судя по всему с высшим образованием, интеллект выше среднего. Однако, по характеру импульсивен, с заниженной степенью самоконтроля. Обладает сильной эмоциональной возбудимостью, подозрителен, характерна мнительность, раздражительность. Обладает болезненным самолюбием, часты случайные влечения. В неудачах будет обвинять других, но не себя, тем самым снимая с себя ответственность за совершенные преступления.