Волк в собачьей стае
Шрифт:
"А ну его к черту, курево это, луну эту! Пропади оно все пропадом!" Слава, зло сплюнул и вернулся в сарай. Зарылся в солому, согрелся и незаметно уснул.
Третья глава
Славе снился страшный сон. Корабль собрался на метрическую милю, когда выяснилось, что его мореманы выпили спирт из магнитного компАса. Вот они стоят перед ним, старшина второй статьи Яблоков и старший матрос Митя.
— Скоты! — орал на них Слава. Какого хера вы его выпили?
— Тащ старший лейтенант, мы не пили! —
— Не-не, не пили мы! — поддакивал ему Митя.
— Оно само, наверно, выветрилось, — предположил Яблоков.
— Само, само! — поддержал его Митя.
Славу охватил ужас. Сейчас на Ходовой поднимется Командир, увидит разобранный компас с водой вместо спирта… и наступит п….ц. А почему его до сих пор нет? — внезапно задался вопросом Слава — ведь корабль уже вышел в море. Вон как качает.
— Тащ старший лейтенант, — донесся до него голос Яблокова, — а может вы сами его выпили?
Качка приобрела совсем уж неприличную амплитуду и… Слава проснулся
— Ну, ты дрыхнуть! — сказал Теха, убирая от него руки.
Старлей сел, протер кулаками глаза, помотал головой, отгоняя сонную дурь. Сразу стало холодно, и вдобавок неудержимо захотелось по нужде. Он вскочил на ноги и запрыгал на одном месте, колотя себя руками по бокам, чтоб хоть чуть-чуть согреться, а заодно и стряхнуть налипшую солому.
— Давно встал? — спросил он, удивленно глазеющего на него Теху, и, не дожидаясь ответа, устремился мимо него к выходу. Тот, секунду промедлив, бросился следом.
Посреди двора, горел небольшой костерок, на нем уже булькал котелок с каким-то варевом.
— Костер развел? Молодца! — похвалил Слава. Хозяйственный, шкет!
Теха семенил за ним, как хвостик.
— Да я уже всю деревню обежал! — гордо заявил он. Пока некоторые благородные господа дрыхнуть изволили. Харчей сообразил!
— Харчи — это замечательно! — одобрил Слава. Со вчерашнего утра жрать хочу! Ты это… повернулся он, к по пятам следующему за ним Техе, — мне тут надо… в общем…
— Что? — недоуменно уставился на него мальчик. Потом до него дошло. А-а-а… сказал он, отворачиваясь, — подумаешь, "благородный"!
Старлей пристроился к плетню возле больших лопухов и, наконец, отвел душу.
В котелке, Теха варил кашу из шурфы, так называлось хранящееся в клети зерно. Когда Слава привел себя в порядок и подошел к костру, мальчик уже снял котелок с огня и водрузил его на чурбак, который, судя по изрубленной поверхности, ранее предназначался для колки дров. Слава наклонился над котелком, от каши отчетливо несло мокрым веником. Он поднял голову и встретился взглядом с невинно-голубыми глазами Техи. Тот нахально ухмылялся, извините, мол, чем богаты. Рядом с котелком, мальчик расстелил тряпицу сомнительной чистоты, на которой разложил пару черствых лепешек и несколько кусков вяленого мяса.
— Где взял? — поинтересовался Слава.
— Есть места, — неопределенно сообщил Теха, и присел на маленький чурбачок. В руках его появилась большая деревянная ложка. Он зачерпнул
— Что ты заладил? — буркнул Слава, — Благородный, благородный… Какой я тебе благородный? — он пристроился рядом на корточках. Пригодных для сидения чурбаков больше не было, не сгонять же пацана с его места. Взял лепешку. Откусил. Практически сухарь.
Теха, уловив его вопросительный взгляд, не сходя с чурбака, пошарил в своем мешке, и извлек оттуда еще одну ложку. Протянул ему, и больше ни на что не отвлекаясь стал, за обе щеки, уплетать кашу.
Слава принял ложку. Скептически осмотрел ее и протер наиболее чистым краем рубахи. Попробовал кашу, скривился — вкус ее был адекватен запаху. В голове отчетливо всплыло выражение — "березовая каша". Хотя на земле это выражение, кажется, имело совсем другой смысл. Вкус у этого варева практически отсутствовал, и еще оно было абсолютно не соленым. В общем — никаким. Вяленое же мясо оказалось жестким, как подметка, и, при попытке его жевать, волокна отчаянно застревали в зубах. "Ну что ж делать, — философски рассудил Слава, — придется привыкать к особенностям местной кухни".
Следующие десять минут прошли в молчании. Только ложки стучали об котелок.
— Как думаешь, — домучивая свой кусок мяса, спросил Слава — если мы следом пойдем, твоих сумеем догнать?
— Это вряд ли, — мальчик довольно рыгнул и отвалился от котелка. Уф, кажется, наелся! Да зачем нам их догонять? Нам бы до Кумеса добраться, а там все рядом.
— А ты сам как тут оказался?
— А я к тетке на хутор ходил. Меня мамка на десяток дней к ней отправила — тетке рожать, а я в помощь по хозяйству. Лучше, конечно б, девку… да где ж ее взять, пришлось мне за мелкими смотреть!
— Так может проще, обратно к тетке вернуться?
— Не-е-е! — Теха облизал ложку и сунул ее в мешок. Ее там и след простыл. Она как сигнальный дым увидела у Северного перевала, так сразу все поняла, не в первый ж раз. Даром, что только опросталась, тут же поскидала все свое барахло и мелюзгу в возок и в лес к мужу — он у нее на заимках сидит — пасечник. Там есть, где укрыться. А если что, в Лин уйдут.
— А ты, почему не с ними? — удивился Слава.
— А меня она отправила прямиком через долину, чтобы своих на всякий случай предупредить, вдруг дым не увидели. Хорошо, что увидели! Я бы все равно не успел, — он принялся ковыряться в зубах маленьким ножичком.
— Перестань, зубы испортишь! — машинально сделал замечание Слава.
— Видать, Проклятые с гор спустились…
— Кто?
— Ну, хэку. Акети их так называют — Вечнопроклятые. Что ты так уставился? Ты еще скажи, что кто такие акети не знаешь?
— Понимаешь… Слава мучительно придумывал объяснение своей несостоятельности в общеизвестных вопросах. Да не смотри ты на меня, как на идиота! Я ж тебе говорю — прибыл издалека. По дороге упал с коня… стукнулся головой, вот память и отшибло.