Волк за волка
Шрифт:
– Вперед!
Яэль стартовала.
Ледяной ветер царапал ее по щекам. Ее лицо было настолько онемевшим, настолько холодным, но волки горели у нее под кожей. Выли секреты. То, сокрытое, что мог узнать любой, если бы прислушался.
Феликс и Лука… у них был острый слух.
Яэль не позволит им услышать.
Глава 7
Сейчас. 10 марта, 1956. На окраине Германии. 19-й километр
Дождь продолжал идти тяжелой плотной пеленой, преследуя гонщиков на всем пути через Германию, мимо рядов промокших зрителей и вялых
Но остальные за ней ехали так же быстро. Взгляд через плечо показал, что они надвигались. Лука и Кацуо рассредоточились как крылья за спиной. Их кожа и хром продирались через брызги от ее задней покрышки. И за ними – семнадцать голодных лиц.
Все из них явились за кровью, как сказал Феликс, а ее горло было первым в очереди.
Причинение преднамеренного вреда гонщикам было запрещено правилами Гонки Оси (чтобы уберечь ее от превращения в кровавую баню), но строгие указания никогда в действительности не предотвращали вредительства.
Каждый год гонщики выбывали из борьбы из-за ножевых ранений, загадочных случаев пищевого отравления, падений в результате умышленного повреждения байка. Официальные лица обычно закрывали глаза, записывая «авария» в отчетах о происшествии. В конце концов это была гонка зубов и когтей. Только сильнейшие выживали. Выиграть мог только жестокий.
Но произошла одна история. Пять лет назад юноша был дисквалифицирован из гонки, потому что был достаточно глуп, и умудрился ударить другого гонщика перед камерой «Рехссендера». (Доказательство на кинопленке оказалось не тем, что чиновники могли замести). Любые нападения, засвидетельствованные должностными лицами или камерами «Рейхссендера», требовали возмездия. В крайних случаях – например, за ножевое ранение – злоумышленника дисквалифицировали. Однако, чаще всего гонщиков-нарушителей наказывали дополнительным часом. Такие меры никогда не останавливали злословие, просто заталкивали его вглубь, где оно таилось, скрытое до подходящего момента.
Яэль не могла позволить своей осмотрительности утихнуть.
Справа от нее – тень. Она ползла вперед до тех пор, пока Яэль не нужно было даже поворачивать голову, чтобы увидеть Луку. Он был близко. Слишком близко. Присел на своем байке, как лев, готовящийся к прыжку. Его шины пытались поравняться с ее, сдирая туман.
– Давай… по… веселимся, фройляйн! – Яэль слышала только обрывки слов Луки сквозь стремительное движение и шторм, но смысл был ясен. Его руки дернулись и его «Цюндапп» понесся к ней. Шины сжевывали ограниченное пространство между ними.
Сердце Яэль подскочило к горлу. Она почти подумала, что может почувствовать кровь на вкус, она капала железом и солью между зубов. Краем глаза она увидела, что Лука улыбается: кривая ухмылка. Он играл с ней. Просто играл.
Она не даст ему насладиться ее страхом. Она продолжила смотреть на дорогу.
Он оторвался в самый последний момент. Это был глупый трюк, сочащийся гордостью. Подпитываемый Железным крестом, все еще висевшим у него на шее. Если бы Яэль захотела, она могла бы стащить его с сиденья за рукав пиджака, бросить на асфальт автобана.
И слева от нее – еще одна тень. Приближающийся Кацуо. Этот юноша не улыбался. Уголки его губ были плотно сжаты, а вираж его байка – агрессивным.
Он, казалось, не слишком беспокоился о правилах.
Лука
Опасные, глупые, безрассудные. Не хватало слов в любом из языков Яэль, чтобы описать этот маневр. Любой поворот, любой рывок выльется в клубок из двигателей и плоти на дороге. Их гонка закончится, не успев начаться.
Яэль продолжала смотреть на белые пунктирные линии на дороге. Если она продолжит двигаться прямо, они потеряют интерес. Отстранятся.
Но затем рука Кацуо в перчатке вползла в поле зрения Яэль. Направляясь к ее запястью, рулю. Он собирался завалить ее, заставив ее байк врезаться в Луку, и вытолкнуть своих главнейших конкурентов, прежде чем они пересекут границы Германии.
Она не могла отогнать его руку. Не изменяя направления, не запутавшись сама. И Лука все еще болтался вблизи, добившись успеха в своей рисковой игре. Не обращая внимания на то, что до крушения осталось несколько секунд.
Яэль сделал единственное, что могла.
Оба тормоза влажно завизжали, когда она ударила по ним. Колеса под ней задрожали и пальцы Кацуо рвались вперед – всего в нескольких сантиметрах от хромированного блеска ее руля – вместо нее направившись к Луке.
Сапоги Яэль дернулись, когда она понизила передачу, ослабила тормоза. Ее байк снизил ход, поэтому капли дождя по щекам скорее спокойно стекали, чем жалили. Она дрожала, ее мотоцикл был забрызган грязью, но Лука и Кацуо уехали. Два затухающих шлейфа от грязи задних колес. Другие уже наступали Яэль на пятки, прорываясь по двое и по одному, предоставляя ее байку широкое пространство. Молния прорезала небо – яростно-белая – освещая всех гонщиков. Большинство были сейчас впереди нее, уходя в отрыв, как тени мелких рыбешек.
Яэль стиснула зубы. Ей придется взять себя в руки, затолкнуть поглубже шок, страх, дрожь от своей почти аварии. Нырнуть обратно в бой.
Еще один «Цюндапп» замедлил ход. Волокся рядом с ней.
Феликс даже не пытался участвовать в гонке. Его глаза смотрели на нее, обеспокоенные даже в его испещренных дождем очках: «Ты в порядке?»
– Отлично. – Она была в порядке. Она должна быть. Это был просто страх. Кисть со смертью. В свои молодые годы она уже через столь многое прошла. Это не должно беспокоить ее, она как и прежде должна держать язык за зубами. Потому что на этот раз она была хищником. А не добычей.
Больше никогда.
Пальцы Яэль еще не перестали дрожать, когда она включила зажигание и бросилась вперед. Прочь от брата Адель, обратно в гонку.
Контрольный пункт Прага. 347-й километр
Вечером небо очистилось, слои шторма растворились под умирающим солнцем. Цвет захватил западный горизонт облаками, похожими на когти. Пылающий красный, надевающий настоящую ночь на зазубренные шпили Праги.
Яэль наблюдала за концом дня через застекленные окна контрольно-пропускного пункта. Она совсем немного времени провела на байке (два часа и сорок минут согласно официальным табло). Германия – Прага был несомненно кратчайшим этапом гонки, но дорога вымотала ее.