Волки и надзиратели
Шрифт:
Я понимала, куда он клонил. Я подняла картину девушки с карими глазами.
— Как ее звали? — тихо спросила я.
— Не помню, — боль в его голосе ранила меня. — Я не помню и свое имя. Мы потеряли имена, когда потеряли души из-за Элораты Доррел.
Кровь кипела в висках, пока он произносил эти ужасные слова. Была ли я удивлена? Вряд ли. Часть меня всегда подозревала… но даже теперь я не была уверена, что подозревала это. Это были лишь подозрения.
Я смотрела на портрет. Я вдруг поняла, почему он казался знакомым. Эти нежные карие глаза были у оборотня-лани на стене в доме бабули.
Все во мне сжалось. Голова закружилась, и я боялась, что потеряю сознание. Но нет. Я не буду делать ничего глупого. Я приму правду, жестокую реальность. И приму свою небольшую роль в этом.
—
Дир сжал пальцами с когтями мою ладонь. Я ощутила тепло его странного прикосновения, а потом он нежно забрал у меня портрет. Он посмотрел на портрет. В тусклом свете комнаты я почти поверила, что он был человеком.
— Она была одарена магией, — сказал он. — Она всегда была такой, с нашего детства. Когда местная ведьма округа стала искать новую ученицу, было понятно, что она займет это место. Она была так рада! Я никогда не забуду день, когда она мне сказала. Я был дома, был перерыв в учебе. И я… — он вздохнул, склонил голову. — Я пытался отговорить ее. Мои родители уже были против нас вместе. Если бы она стала ведьмой, что тогда? Нам не позволили бы жениться. Но она сказала мне не быть эгоистом. Если я учился в другом городе, узнавал больше о мире, почему не давал ей шанса? Шанса развиваться, учиться, расти. Она хотела однажды стать ведьмой округа, заботиться о нашем округе. У нее были свои скромные амбиции. И я… глупо, но разозлился. И я ушел. И поклялся забыть ее. Поклялся слушаться родителей, найти юную леди, которая оценит мое богатство и примет меня, сына торговца. Я занялся учебой, сосредоточился на обществе Вимборна. Но я не забывал ее…
Я знала, что будет дальше. Но не подробности. Но инстинкт говорил мне, куда эта история приведет.
— Что с ней случилось? — спросила я. — Что… что моя…
Я не смогла произнести слова: «Что моя бабушка с ней сделала?».
Тяжкий вздох вылетел из-за острых зубов Дира. Он опустил портрет девушки рядом со своим, отвернулся и прошел к ближайшему окну. Он выпрямился, как мог, смотрел на лес. Он закончился разговор? Он решил раскрыть мне только эту историю? Может, мне стоило выйти за дверь, вернуться в выделенную мне спальню. Я сделала шаг в ту сторону.
Он вдруг продолжил:
— Я вернулся домой на Пир Глорандаль. Я делал это каждый год, навещал семью и старых друзей. И в этот раз среди празднований и развлечений той ночи я делал вид, что мне не было интересно узнать, что случилось… с моей подругой. Я нигде ее не видел, но говорил себе, что это было, потому что я не искал ее. Но вскоре до меня дошли слухи. Люди говорили, что она пропала после начала учебы. Никто ее с тех пор не видел и не слышал.
Он поежился, шерсть на спине встала дыбом, плечи опустились.
— Я пытался не думать о слухах. Настаивал, что мне было все равно, что это не было связано со мной. Но когда Пир Глорандаль прошел, а ее не было… и когда меня ждало возвращение в Вимборн без взгляда на ее лицо… я не выдержал. Я пошел в Шепчущий лес. Один. Я никому не сказал, куда пошел. Все в округе Вирра знают путь к дому ведьмы округа, хотя редкие осмеливаются туда пойти. Я нашел путь и устремился вперед. Но тропа все тянулась, дольше, чем должна была. Хоть я начал путь рано утром, шли часы, а я, казалось, не продвигался. К закату я все еще был на тропе, но заблудился глубоко в лесу. На меня напали после заката. Монстр бросился на меня, обезумевший, получеловек, полузверь. Я не взял припасы или оружие, защищаться было нечем. Я побежал с тропы в лес, но вскоре меня догнали и сбили, растоптали и порвали. Я не мог толком биться, потерял сознание. Я не знал, как скоро очнулся. Прошли дни? Часы? Может, минуты. Но, когда я открыл глаза, я был в комнате с зеленым бархатом и мягким светом огня. Мое тело болело, но было перемотано. И надо мной склонялась… самая красивая женщина в моей жизни.
Бабуля. Мне не нужно было, чтобы он описывал ее. Я знала, кого он увидел. Бабулю в ее мороке, юную и красивую, полную опасного влечения. Меня мутило. Мне не нравилось, куда вела история.
Дир еще стоял у окна, закрыл глаза и опустил голову. Я смотрела, как его ладонь сжалась в кулак.
— Она уговорила меня остаться, — его голос был тяжелым. Полным стыда. — День за днем. Неделя за неделей. Я потерял счет времени. Мне было все равно. Я верил, что любил, не сомневался в том чувстве.
Мне было не по себе. Как далеко его завела эта любовь? Я не хотела знать, но догадывалась. Я не была дурой.
Я отвернулась от него, посмотрела на маленькие портреты на полке. На лицо юноши с серыми глазами. Да, такой красавец был во вкусе моей бабушки. И он сдался без боя.
Я хотела бы остановить его, отвернуться и уйти. Но я слушала уже долго… могла выслушать историю до конца.
— Я жил в состоянии сна, — продолжил он, — мысли о доме, школе, семье и ответственности пропали. Я был как жалкая собачка, ходил за своей прекрасной леди, восхищался ею без вопросов, без причины. Она наряжала меня, кормила вкусной едой, развлекала беседами. Целовала и обнимала. Я не знал, как долго это длилось. А потом, пока я ходил на солнце и собирал полевые цветы для своей леди… я заметил ее. Девушку-лань. Она напала на меня, пока я шел по лесу. Но в этот раз она была человеком. Почти полностью. Когда я увидел ее лицо, я все вспомнил.
Он тихо зарычал, отвернулся от окна и пошел по комнате, сжал спинку стула, впился в него когтями, словно хотел порвать на кусочки. Но он просто стоял, сжимал стул, опираясь. Его глаза сверкнули в тенях, посмотрели в мои.
— Я не могу даже начать описывать, что случилось дальше. Заклинание ведьмы было снято, и я понял, что произошло, чем я стал. Я упал к ногам женщины-ланы, к ногам… моей милой. Я взял ее за руки, умолял ее простить меня, рассказать, что с ней случилось. Она пыталась говорить, но приказы остановили ее. Элората Доррел нашла нас такими. Ее вопль ревности чуть не остановил мое сердце. Я повернулся и впервые увидел ее настоящей — старуху, древнюю ведьму. Через миг ее морок вернулся. Но этого хватило. Я в ярости напал на нее. Я обвинял ее в том, что она прокляла мою подругу, прокляла меня. А она… — оборотень замолк на миг, его хватка на стуле усилилась, его зубы сверкнули в оскале. — Она не отрицала этого. Несчастье — так она назвала женщину-лань — обладала большим магическим даром. Даром, который Элората забрала себе. Заклинание присвоения — это заклинание искажения, и результатом было существо, которое я видел. Оборотень. Лишенная силы, принужденная служить ведьме десять лет. Она была рабыней Элораты. Ее монстром.
Звук из его горла уже не был рычанием. Он напоминал всхлип.
— Я умолял ее о свободе, — сказал он, пытаясь совладать с голосом. — Я рыдал, умолял. Я унижался перед ней. Но она потребовала… непосильную цену. Я не мог это дать. Я проводил все время в ее доме, радовался ее ласке и доброте, но так и не отдал ей всего. Я сдерживался. Кусочек меня, как видишь, знал, что это было ложью, что это была уловка. Кусочек меня не хотел отдавать то, что было для другой.
Я знала, что он говорил. Он не… он и моя бабушка не… я не могла даже закончить мысль.
Но осознание, что это не произошло, наполнило меня неожиданной радостью.
Я покраснела, опустила голову и стала теребить кисточки одолженного платья, кровь шумела в ушах.
— Элората не может отказаться от хорошей сделки, — продолжил Дир. — Когда она увидела, что ее первое требование не выполнят, она предложила второе: мою свободу в обмен на свободу Несчастья. Я стану ее слугой на двадцать лет. У меня не было магии для нее, потому срок был двойным, так она сказала. Но если бы я огласился, Несчастье была бы свободна. Я глупо согласился. Я убедил себя, что смогу как-то вырваться из проклятия. Или что моя любовь разрушит его для меня. Я просто не мог представить двадцать лет службы. И я жутко недооценил силу Элораты. Она сделала меня таким, каким ты меня видишь. Хищным. Ужасным. Поддавшимся кровожадности и гневу. Я помнил до красного тумана смех Элораты, но не милый смех зачарованной женщины, а хохот карги, злобный и торжествующий. Я убежал в лес. Я не мог управлять зверем, и я поддался этой новой жуткой природе. Тогда я даже не помнил, кем был. Дни спустя человечность медленно вернулась. Проклятие нашло во мне равновесие. Я проснулся голым и в шрамах на земле в лесу. И когда я поднял голову и посмотрел глазами человека, я увидел ее. Несчастье. Мёртвую. И Элората стояла над ее телом.