Волки и надзиратели
Шрифт:
Дир снова посмотрел в мою сторону. Гнев пропал с его лица, как и почти все волчье. Я видела человека за шерстью и клыками. Мужчину, измученного печалью, виной за двадцать лет, и эти чувства все еще были свежими, причиняющими боль.
— Я недооценил твою бабушку, — тихо сказал он. — Я не понимал условия ее сделки. Она убрала контроль над Несчастьем, выпустила ее… но не сняла проклятие. Она никогда его не снимает. Все мы умираем монстрами, которых она из нас сделала. Свободные, но не полностью. В свете нового дня Элората улыбнулась мне. Красиво улыбнулась. А потом
18
Дир
Я наблюдал за ее реакцией на мою историю. Она была строгой, было сложно понять что-то по ее лицу. Я не знал, поверила ли она мне. Я не мог понять, сочувствовала ли она мне. Я просто не видел по ней.
Может, она ненавидела меня. Разве я мог ее винить за это? Я порой ненавидел себя. Ненавидел за то, как легко меня обманули, как быстро я попался в чары Элораты. Моя глупость, наглость и незнание о магии и сделках могли показаться идиотскими для Бриэль.
Я склонил голову, пытаясь поймать ее взгляд. Я хотел бы, чтобы она посмотрела на меня, подала знак того, о чем думала. Я не знал, почему это было так важно. Но знал, что было.
Наконец, молчание стало невыносимым. Я кашлянул и прошептал:
— Бриэль?
Звук ее имени заставил ее вздрогнуть. Ее зеленые глаза вспыхнули, сверкнули в угасающем свете солнца и посмотрели в мои глаза.
— Есть… есть способ снять твое проклятие? — спросила она.
Я удивленно моргнул. Из всех возможных реакций, какие я ожидал, эта в голову не приходила. Она… переживала?
— Да, — признался я низким голосом, уже не рычанием. — Я не эксперт в таком, но, насколько я понял, ведьма не может создать проклятие, если нет способа его убрать. Но она может сделать условия снятия сложными.
Бриэль быстро кивнула.
— И какое же условие?
Я не хотел ей говорить. Я отвернулся, посмотрел на свои ладони. Почти человеческие. Пока я рассказывал историю, мое тело приняло облик человека. Я понял с гримасой, насколько был обнажен, только оборванные штаны висели на бедрах. Я привык к своей наготе в лесу, почти перестал смущаться. Но тут, в доме своей семьи, я снова стыдился.
Стиснув зубы, я отошел еще на пару шагов от девушки, чтобы стул, покрытый мхом, был между нами.
— Мое проклятие, — сказал я, — не твое дело. Тебе стоит сосредоточиться на своем восстановлении. Ты потеряла много крови, и тебе лучше оставаться в кровати пару дней.
— Пару дней? — она строго посмотрела на меня. Даже без волчьего чутья я почти ощущал борьбу в ней, она пыталась решить, стоило ли возражать. Но потом она просто кивнула.
— В кладовой еще есть немного еды, — сказал я, заполняя неловкое молчание. — Я что-нибудь приготовлю и принесу в твою комнату.
Она прищурилась. Ей не нравился такой уход, она не любила быть уязвимой. Особенно при мне. Я смотрел ей в глаза, скрывая эмоции. Если я буду настаивать, только разозлю ее. Лучше было молчать.
Она без слов прошла к двери. На пороге она замерла. Я боялся, что она вернется и продолжит расспросы. Сердце неприятно гремело в горле, я ждал…
Она пожала плечами и ушла. Без слов. Без еще одного взгляда.
Я вздохнул и согнулся над спинкой стула, уперся локтями в нее и закрыл глаза. Боги, во что я ввязался? Привел сюда охотницу Элораты. Обработал ее раны. Заботился о ней.
— Дурак, — пылко прошептал я. — Такой дурак! Как только она восстановится, она нападет на тебя. Она поборола власть ведьмы раз, но это не навсегда. Элората удвоит хватку, — я покачал головой, длинные волосы упали на плечи. — Если бы ты был умнее, бросил бы ее истекать кровью и покончил с этим.
Я не был неправ. Так поступил бы мудрый человек. Тот, кто хотел выжить. Но…
Я не мог заставить себя жалеть о своем выборе, даже если он был глупым.
* * *
Медленно прошли четыре дня.
На рассвете пятого я поднимался по лестнице дома Фэндар в облике человека. Я приходил к своему пациенту в это время, пока волк внутри не начинал проступать сильнее. Мне не нравилось быть зверем в доме. Особенно тут, в своем доме. Вместо этого я днями и ночами ходил по лесу, искал следы других оборотней или слуг Элораты, посланных за охотницей. Пока что ничего не было.
Но я не мог расслабляться.
Я надел этим утром старую одежду, как только мои конечности смогли влезть в рукава и штаны. Гардероб с хорошей одеждой еще был в моей старой спальне, все было двадцатилетней давности, конечно, и не очень хорошо сидело на моем похудевшем теле. Но я хотя бы не был голым. В такой одежде я даже осмелился пару раз сходить в Гилхорн, ближайший город, который стоял у границы подступающего леса. Я нашел монеты в кабинете отца, так что мне хватило денег на хлеб, сыр и колбасу, все это я принес на тарелке к старой комнате моей матери.
К комнате Бриэль.
Жар прилил к щекам, пока я шел к ее двери. Я ощущал себя немного глупо, так ухаживая за ней. Как слуга в своем доме! Но, если честно… мне это даже нравилось. Было приятно снова о ком-то заботиться.
Я замер у ее двери в мрачном коридоре с подносом в руке, постучал. Внутри послышалось оханье, тихое ругательство и вялое:
— Кто там?
Уголки моего рта приподнялись.
— Это я, — тихо ответил я.
Еще пара тихих ругательств, резче прошлого. А потом она громко кашлянула и позвала:
— Входи.
Я открыл дверь и прошел в комнату. Внутри было все еще темно, но Бриэль зажгла свечу, и в ее свете я увидел ее, сидящую у подушек, протирая ладонями глаза. Ее волосы спутались вокруг ее личика.
Я замер на пороге. Я старался не делать этого, но взгляд скользнул вниз. Она была в ночной рубашке моей матери, с лентами и кружевом вокруг широкого выреза воротника. Одежда была нарядной, не подходила дикой Бриэль. Но она была очаровательна и так. Со спутанными волосами и сонным лицом.