Волки и шакалы
Шрифт:
– Почему не купить? Всем товар беру, кто просит.
Немного помолчали, потом Азагоев вновь спросил:
– Старик нэ будет против?
– Земли у нас скудные – дно моря, в основном солончаки, сено для коров далеко косим, но овец пасти старики разрешат – шерсть-то нужна, да и шкуры. Вот только волков много зимой лютует.
– На волк винтовка. А казак ворует?
– Я сказал, казаков у нас нет, никто не ворует, хаты не запираем.
Между тем местность понизилась и путникам открылся вид на село: ровные квадраты огороженных плетнями дворов расположились
– Вот и мое село, – показал рукой Александр.
– А много мужчин? – спросил Ахмед.
– Ты хочешь спросить, сколько дворов?
– Да.
– Двадцать пять хозяйств. К морю двадцать километров, но и в Кардонке хватает рыбы: и судак, и осетр, сом, в сети попадается даже белуга, вобла идет на нерест.
– Мечеть где?
– О, о мечети здесь даже и не слышали, может, в Кизляре есть. Да и людей твоей веры здесь нет, горцы здесь не живут.
Всадники достигли первого двора – здесь ещё деревья не поднялись, да и отростки винограда были совсем маленькие.
– Вот и мой двор, – показав на хату, Кравцов крикнул: – Даша, я скоро буду, готовь обед! Вон старики сидят, как всегда, под деревом, греются на первом солнышке, а мне надо добычу раздать, ведь ружье здесь только у меня, – пояснил он Азагоеву.
Под тем же деревом сидели старики, одеты они были так же, как и год назад. Подъехав к ним, горец спешился, а Александр сказал прямо из седла:
– Здравствуйте, дедушка, к вам человек, хочет здесь жить, – и поехал дальше.
Старики с любопытством смотрели на непривычно одетого, похожего на жителя гор мужчину.
– Ну, здравствуй, – приветствовал самый старый – дед Матвей. – Кто таков, откуда к нам?
Почтение к старикам с молоком матери было впитано горцем, и поэтому он, протянув руку, поздоровался с каждым.
– Салам алейкум, Ахмед Азагоев, хотел тут овца пасти моя с гор, – ответил Ахмед.
– Вижу, что с гор, там что, пастбищ не осталось?
– Гора хорошо, много дерева, трава, холодный чистый вода.
– Так что ж ты не сидел в своих горах? – спросил самый маленький и самый младший.
На этот вопрос Азагоев решил было промолчать, но вновь заговорил дед Матвей:
– Ты бы промолчал, Прошка, когда старшие говорят. Я знал тебя, когда ты ещё на горшок ходил. А ты, Ахмед, не смотри на этого болтуна, здесь все свои, и если хочешь жить в селе, то должен все о себе рассказать. И поверь: все, что ты здесь расскажешь, дальше села никуда не уйдет.
На эти слова Прошка отвернулся и обиженно засопел. Подошел Александр, раздав убитую дичь и поставив жеребца дома в стойло.
– У нас все беглые: кто от царя, кто от суда, а кто и от советской власти, – между тем продолжил дед Матвей.
– Моя невеста украл, – признался горец.
– Сам-то кто по нации?
– Нохча.
– Значит, чеченец. Мы хоть в глухом селе, но обычаи ваши знаем: если тебя найдут родственники женщины, то и нам не поздоровится.
– Моя пасть овец там большое озеро, – успокаивал горец.
– Он хочет поселиться у Бешеного озера, – пояснил Кравцов.
– Хорошо, живи, только если овец будет немного, – разрешил дед Мирон.
– Десять по два, – обрадовался Азагоев. – Ещё хата, кошара, сад, лодка, деньга есть.
– Насчет строительства – поможем, только жердей сухих из акации нет, в понедельник мужики нарубят – через месяц высохнут. Камыш мы косим зимой по льду, если сам сумеешь накосить, поставим тебе хату и кошару, денег не надо – мы всегда помогаем друг другу, но и ты не откажи, когда попросим помочь. Рыбу мы ловим вентерями, редко ставим сети. Кстати, у Александра есть лишние вентеря, он даст тебе на первое время, научит пользоваться. Соль берем на озере.
На этом, как понял Азагоев, разговор был окончен. Вежливо попрощавшись, ведя лошадь в поводу, мужчины направились ко двору Кравцова.
– Можешь привязать ее к забору, – сказал охотник, снимая с колышка веревочную петлю, которая держала ворота закрытыми. На хозяйственном дворе Александр вошел в один из сараев и вынес оттуда два вентеря – несколько кругов, затянутых сеткой и пропитанных черной смолой.
– Пусть они пока постоят здесь у стены, а мы пойдем на речку, посмотришь, как ими пользоваться, – с этими словами хозяин повел гостя через молодой сад и виноградник к Кардонке.
Здесь прямо над водой на деревянных сваях были забиты мостки, метрах в четырех от них виднелись круги вентерей, у самого деревянного настила из воды торчали колья, ещё две палки были воткнуты дальше видневшейся снасти для ловли рыбы. Берега мутной речки поросли камышом, в котором суетились мелкие пташки, желтая змея на противоположном берегу, свернувшись в клубок, грелась на солнце.
– Для того чтобы их установить, необходимо сначала войти в воду не глубже первого большого кольца снасти, втыкаешь первый кол, потом растягиваешь вентерь на всю длину, но так чтобы узкий конец можно было легко вытащить из воды, втыкаешь второй кол, – пояснял охотник. – В вентере на каждом кольце есть узкие отверстия: рыба заходит в снасть, а назад выйти не может – мозгов не хватает развернуться и уйти в узкое горло.
С этими словами Кравцов выдернул один из кольев, поднял его и перекинул на другую сторону мостка. Палка оказалась привязанной к концу снасти, который и поднялся поверх воды. В его последнем кармане плескалось несколько рыбин, среди них два крупных сазана и небольшой, килограммов на пять, осетр. Александр развязал горловину вентеря, ловко выловил за жабры крупную рыбу, покидал ее на берег, а попавшуюся мелочь – несколько судачков, сомика, пару подлещиков – выпустил в воду, потом снова завязал вентерь и, опустив его в воду, закрепил при помощи кола.