Волки окружают Владимир
Шрифт:
Вот стоит огромнейший джип «Тойота» без обоих бамперов, с заменёнными вместо них блестящими трубками (видимо, аксессуары из элитной сантехники), с выбитой фарой, которую ныне украшает лампа какого-то осветительного убора, и мятой крышей. Но владелец его на седьмом небе от обладания этим супервнедорожником. Ведь, кажется, ни у кого у городе такой роскоши нет. А вот элитный «Фольксваген» без задних сидений, с выбитым ветровым стеклом, заменённым другим, топорно привинченным болтами и с вмятиной на капоте. Вроде бы и зариться не на что. А её владелец задирает нос перед обладателями более скромных машин. Боже, сюда даже затесался люксовый американский «Кадиллак»! Правда, задняя часть была некогда смята в гармошку, которую с огромным усилием расправили в автосервисе, и на переднем мосту немного разные колёса, но владелец его, старый сатир, вчера вечером возил на нём на вечеринку обомлевших девчонок. Кто бы ещё их когда прокатнул на автомобиле класса люкс…
Что ни говори, нынче много понаехало машин. Одна роскошней другой. Но в чём же причина этого машинного столпотворения? Не воскресенье же, в конце концов. А причина одна. Митрополит Владимирский и Суздальский Захарий ныне служит молебен о ниспослании божественной силы против волчьего нашествия. Потому чиновники в таком количестве и поехали на службу, и если не ради благочестивой просьбы и веры в божье могущество, то уж точно покрасоваться со свечками в руках, лишний раз поротозеть
При этом митрополит, сводя гневные, выпирающие костными дугами брови под святительской митрой, и твёрдо сжимая правой, украшенной перстнями рукою митрополичий посох, остановился и сделал попытку своими близорукими глазами в огромных очках увидеть в первом ряду молящихся губернатора. Увы, её не было. Чёртова кукла, чуть не выругался Захарий. Опять молится где-нибудь у католиков, или у конфуцианцев, или у не забранными американцами на Марс мормонов, думая этой тщетой умилостивить истинного Бога. Вот возьму и отлучу от церкви. И эту Лизкову, которая гороскопы ей составляет. Избегающим своего пастыря овцам, вырывающимся из своего загона кобылицам анафема! Тьфу, тьфу! Под вытканным искусными мастерицами саккосом возмущённо трепетало пасторское сердце. Всегда спокойное лицо исказила негодующая гримаса. В воздухе, густо пропитанным ладаном, зрели страшные обвинения Иоанна Златоуста, готовые упасть за головы чиновников и их областной начальницы. А это уже переходило известные рамки и могло вызвать скандал. Да и проповедь сама уж больно затянулась. Это мигом просёк толстый и румяный, как херувим, протодиакон. В нарушение чина службы он самовольно взял с аналоя Апостол и, пока Митрополит не успел бросить слова гнева, начал густым басом читать скупые и сухие поучения святого Петра. Апостольские мудрые фразы немного привели в чувство Захария и уже потом, перед тем, как он должен был читать Евангелие, он смиренно дал для поцелуя свою душистую руку полным губам протоирея. Теперь митрополит уже полностью успокоился, но протодиакону за самовольство всё равно не избежать епитимии. Когда же терпеливо служка держал перед митрополитом раскрытое тяжёлое старинное Евангелие, а митрополит читал о добром самаритянине, он, читая давно знакомый текст, всё думал о странности человеческой природы. С одной стороны, людей, облечённых властью, должны слушаться подчинённые, с другой стороны, сами эти люди подают дурной пример неповиновения духовной власти, ибо духовная власть всякой власти власть. Когда он кончил читать, полный сокрушения, удалился к горнему месту. А протодиакон зачем-то ни к селу, ни к городу своим сочным басом запел «Многая лета». Хор голосисто подтянул. Нет, нет, думал митрополит, никакого уже благочиния в храме нет. Он взглянул через открытые Царские врата сначала на старинные фрески, образцы духовной красоты, потом на пустые лица чиновников и ужаснулся «Их же лица бездумны, бессмысленны! Неужели их благодать никогда не коснётся!»
Но владыка был несправедлив. Нет, лица чиновников не были бездумны. Это было у него было минутное наваждение, навеянное сокрушением, печалью. Наоборот, каждый из первых рядов напряжённо о чём-то думал, изрядно шевеля извилинами. Например, немного косившая глазами Валентина Львовна Махно, отвечающая за работу с религиозными организациями различных конфессий, легкомысленно одетая в тёмно-розовую с начёсом шубку и такие же брючки, с вьющимися из-под свето-розового колпака небрежных золотистых волос Гретхен, думала, «Не стоило бы владыке так придираться, что кто-то иногда ходит в не в православный храм, а в другой. Всё равно у государства в приоритете Православная церковь. Бог с ними с другими. Особенного вреда от них нет. Главное, чтобы главы религиозных объединений призывали к почитанию начальства. К тому же такое конфессиональное разнообразие помогает взглянуть на истину с другой стороны. Ведь когда в руках вертишь алмаз, сколько он разноцветных переливов посылает взору! Вот и Инесса Власьевна… Хотя навряд ли она склона рассматривать истину с различных сторон. Ей это абсолютно не нужно. Ибо она слишком утилитарно смотрит на религиозную практику, и ждёт от молитв и обрядов какой-то сиюминутной материальной пользы. Потому и бродит по храмам всех конфессий. Помолилась здесь – не дал Бог, чего просила, помолилась там – но и там Бог не дал, тогда, может, ещё где-то стоит попросить? Так и скитается по всем мыслимым и немыслимым конфессиям, включая сектантские общины, переливая из пустого в порожнее. Господи, прости ей это прегрешение». И, вздохнув, истово перекрестилась. А вот Ричард Степанович Малевич, начальник тыла УМВД, в строгой чёрной шинели полицейского полковника, на плечах которой блестели золотые пагоны, был занят более насущными мыслями: «Подпольные антиправительственные организации с каждым днём всё выше поднимают голову. Вот вчера вечером одна штучка в театре, ничего уже не боясь, призывала чуть ли не к свержению правящего строя… да не чуть, а прямо. Мы хотели всё от неё узнать. И узнали бы, но шеф Службы Безопасности, Альфонский, уговорил, что её лучше отпустить, её, мол, следы и так приведут куда надо. Не знаю, не знаю, что у них там выйдет. А сама-то девчонка из какой-то глухой чуть ли не средневековой деревни. Оказывается и там вредоносные цветы растут. А мы за этими поселениями и не следим, считая, что там живут пещерные люди. Вот тебе и пещерные люди! А у нас катастрофически не хватает кадров, чтобы послать туда участковых.» И тоже, тяжело вздохнув, перекрестился, да ещё и поставил свечку Николе Угоднику. А у Аскольда Бенедиктовича Фишера, директора Областного сбербанка, своя думка. Моргая красными и лысыми, как у игуаны, глазами, он поносил чуть ли не матом собравшуюся здесь чиновную рать, а заодно и остальных сильных мира всего. «Опустошили, кровопийцы, весь банк. Ведь всё равно же сбережения держали в долларах. Что ему сделается! В кризис он только будет жиреть. Нет же, они считают, что лучше вкладывать его в недвижимость да в блестящие побрякушки. И что получили? Из-за бешенного спроса на недвижимость и ценные товары, цены на них взлетели в несколько раз! Что у людей голове? Труха или всё же подобие мозгов? We are the hollow man, We are the stuffed man4. Может быть, во всей этой скверной истории мне ещё удастся остаться на плаву. Может даже, ещё и с прибытком останусь. Валютных резервов, благодаря нашей накопительной политике, достаточно. Доллар подорожал. Не плохо бы было, если Главный банк из Центра ещё бы его поднял. Тогда вообще зажил бы как у Христа за пазухой. Но в любом случае отдельным предприятиям, как бы им не было туго, необходимы будут кредиты. Главное договориться о процентах. Пускай берут хоть в рублях, хоть в долларах. Лучше в
И так каждый о своём. Тиммо Аалтонен, мэр Владимира, о том, как бы волки не напали на его личные свинофермы, находящиеся в Камешковском районе. Никита Ростиславович Верный, отвечающий за финансы области, думал о грядущем крахе финансовой системы. Елизар Матвеевич Кравчук, экономический зубр, думал, что промышленный спад неизбежен. Только каким низким будет это падение. Аполлон Кузьмич Мухамиддинов, отвечающий за продовольствие, думал, всех ли оленей пожрут волки, или что-то оставят. Иван Васильевич Кривонос, главный охотовед, уже считал, что одними охотничьими хозяйствами не обойтись. И остальные думали в подобном духе. После молебна, предварительно получив архипастырское благословление, выходили их собора хмурыми и озабоченными, не получив от службы терапевтического эффекта. Неужели и в правду их покинула благодать? Но есть ещё одно надёжное средство от уныния. Это завтрак в хорошем ресторане. И вот, понемногу успокаиваясь в предвкушение сытных блюд и витаминных соков, все они, уже перешучиваясь друг с другом, садились в свои элитные иномарки и, обдавая свежий морозный воздух выхлопной гарью, уносились к вожделенным бифштексам и коктейлям.
Цивилизация!
9 декабря. Среда
Норвегией правил в то время Харальд Серый
Плащ, сын Эйрика Кровавая Секира, внук
Харальда Прекрасноволосого. Мать его звали
Гуннхильд. Она была дочь Эцура Тоти. Они
жили в это время на востоке, в Конунгахелле.
Исландские саги. Сага о Ньяле.
Когда Рябинин сел на место Жукова и Альберт Константинович, заведши бесшумный мотор, направил автомобиль в сторону запада, он сообщил Алексею, что необходимо сделать большой крюк: заехать в Ковров «не в сам в Ковров, а на Ковровский железнодорожный вокзал», чтобы нужному человеку сообщить последние новости и дать руководство к действиям в непредвиденных ситуациях. Так же Злобин собирался от него услышать информацию о жизни и настроениях местного подполья в свете «гороховецкого разгрома». «Ведь эсэбэшники имеют мощные пеленгационные средства, которые хорошо ловят радиосигналы, поэтому доставлять и получать информацию по рациям ныне весьма рискованное занятие. С рацией более безопасно работать только из какой-нибудь дальней лесной точки. Но и там могут вычислить. И когда гороховецкие передавали нашим в Вязниках сообщение о провале, они это потому делали, что уже знали, что им нечего терять.»
Потом Злобин сказал, что придирчивого поста ему, Алексею, опасаться не следует, у него, у Злобина для слишком любопытных имеется при себе вещь, которая отбивает всякое любопытство. При этих словах он, тормоша надушенный мохеровый шарф, извлёк на свет божий из глубин дублёнки, под которой очевидно находился пиджак с внутренним карманом, синие корочки с оттиснутыми на первой обложке золотистыми буквами и повертел ими правой рукой. Это оказалось не чем иным, как удостоверением Главного Педагогического Консула. Таких в области, пояснил Альберт Константинович, только двое: он – Злобин, и Крюшон. Они оба, с находящимися у них в подчинении большого штата сотрудников, курируют все образовательные учреждения области. Крюшон сейчас в Гусевском районе, а он, Злобин, три месяца проверяет образовательные учреждения Вязниковского района. С таким удостоверением никакой пост не страшен. А если увидят в салоне простолюдина, так его просто можно будет выдать за самородка, которого педагогическая шишка везёт показать во Владимир. Да и вообще, это не их собачье дело. Они что? хотят себе проблем, суя нос, куда не следует? Это заверение и штука с мощной губернаторской печатью успокоило Рябинина и он решил задать несколько вопросов по поводу огромнейшей разницы образования для детей простых людей и детей элиты. Ибо эта несправедливость с детских лет ему не давала покоя.
– Ну, про школу для простых, – говорил Злобин, ровно ведя автомобиль. – Я особенно не буду распространяться. Всё это вы знаете как представитель, как бы выразиться помягче, низшего класса. Извините, что низвергаю вас с лестницы, так сказать, высших существ, как какую-то туфельку-инфузорию. Но в этом не моя вина, а всех тех, кто эту чудовищную систему создал. Сначала социальную, а затем, как естественное продолжение и дополнение её, – образовательную. Видите, как ловко власть имущие распорядились об образовании бедняков! Четыре класса церковно-приходской, как говорили двести с чем-то лет назад, школы. Перечислим, какие там предметы? Элементарна арифметика, счёт, деление, умножение, простые уравнения, элементарные задачи. Дальше. Письмо и грамматика, где ограничиваются зубрёжкой нескольких плавил. Дальше. Окружающий мир, где ребёнка учат социализироваться только к его трущобной среде. Так же на этом предмете дозволяется педагогу немного полопотать о растениях, животных. Литература. Выбор не очень богат. Из великих писателей берутся небольшие отрывки. В основном поощряется читать современную литературу о низших слоях, которая описывает жизнь трудового человека в приподнятых тонах, даже не намекая на существующее неравенство и несправедливость. Что там у нас ещё? История с географией. Вот так в Центре, в Министерстве Образования и скрестили историю с географией. Так чему же этот кентавр учит? Никакой Руси с Россией не было. Только был мифический Росланд, омываемый, как древнегреческая ойкумена, Океаном. И русских никогда не было, а были какие-то племенные мутанты. Это, якобы, всё навязывается из-за благой цели, чтобы не сорились пришлые народы с русскими.
Последние слова Альберта Константиновича приглушил бешенный грохот мотора огромной, как локомотив, и страшной, как сатана, фуры, на скорости вылетевшей навстречу и тут же с рёвом скрывшейся позади.
– Но ведь всё равно же, – с горячностью возразил Алексей, даже не проводивший взглядом пронёсшейся мимо шедевр самопального конструктивизма. – Никто не верит в этот Росланд. Как бы нашу страну не окрестили официальные академики, все знают, что ей название Русь, Россия.
– Это нынешние поколения так знают, – скептический отмахнулся Злобин. – А вот последующие… – И, размышляюще о чём-то, потёр переносицу.
– А чего пишут о других? – вдруг воодушевился он. – Американцы всегда были нашими друзьями. Поэтому мы, ещё до тектонического разлома в Среднеамериканском плато, помогали им строить марсолёты. Хотя, конечно, спецы наши им помогали, валюта была нужна, но друзьями они нашими никогда не были. О других – такая же белиберда. Китайцы, индусы.
– Странно как-то, – задумчиво произнёс Рябинин. – Каких-то сто лет назад у нас были инженеры и конструкторы, которые могли создавать космическую технику, а сейчас перебираем старые машины, вместо скоростных поездов и лайнеров, налаживает производство паровозов, примитивных аэропланов и дирижаблей. Где телевидение? Где компьютеры? Хоть сигналы по рации не разучились пускать. Посчитай, вся техника – и гражданская, и военная – позапрошлого века. Военная – даже начала и середины двадцатого века. Боже мой! Какая деградация!